О писателе Александре Грине я узнала впервые из песни. Ее напевала моя мама, а ей она была известна со студенческих времен. Знаете такую?
Специально для этой статьи нашла текст. Вот что пели когда-то студенты МГУ, отправляясь в очередной пеший или водный туристический маршрут с рюкзаками и палатками.
От Зурбагана мы дойдём до Кента
Но чтоб в пути не сбиться с курса нам
Не зря у Грина сложена легенда
О Фрези Грант, бегущей по волнам.
Пускай цыганка за пятиалтынный
С тобой разлуку нагадает вновь,
Клянусь, как Гнор, на острове пустынном
Семь лет хранить и верность, и любовь.
Пускай никто не станет знаменитым,
Но все ж приятно повидать во снах
Бомбей, Сантьяго, Санто-Доменико,
Мечты о штормах, бурях и морях.
И, если кто-нибудь из нас поверит,
Что жизнь возможна без морей и гор,
Сорвём друг с друга галуны и перья
И вновь рванёмся в штормовой простор.
Мы никогда не старимся с годами,
Нас от седин хранит морская соль,
Наш быстрый бриг алеет парусами
И льётся песня «Жди меня, Ассоль».
Легенда о Фрези Грант очень меня заинтересовала, и я нашла книжку «Бегущая по волнам». Именно она стала первым произведением Александра Грина, которое я прочитала. «Алые паруса» (феерия), их экранизация с Анастасией Вертинской были потом – может быть, именно поэтому произвели меньшее впечатление, чем Бегущая.
Фрези Грант, корабли и море надолго стали моей мечтой. А Грин – любимым писателем. Особенным, ни на кого не похожим.
Я уже как-то признавалась, что не люблю жанр фэнтези и если уважаю что-то в этой сфере, то разве что отдельные произведения отдельных авторов-основоположников – Толкина, Льюиса, Ле Гуинн…
Но задолго до всех этих зарубежных сказочников я обожала Александра Грина. Особенный, ни на кого похожий писатель, которого долгое время совсем не жаловала советская власть, обвиняя его в эскапизме, излишней развлекательности и чужеродности.
Странные имена, которыми Грин называл своих героев, давали повод обвинять его в тяге к иностранщине. Но иностранщина Грина - иного рода: чужеродным он был для всех, везде и всегда. Ведь что такое книги Грина, если не фэнтези? Да, в них нет эльфов и драконов, но рыцари, принцессы и волшебство – конечно, есть!
На свой лад. Грин, наверное, один из первых русских писателей, кто создал собственную вселенную, авторский мир. Литературоведы обычно уверяют, что писатель изображал в своих рассказах, повестях и романах приморские города Крыма – Севастополь, Феодосию, Керчь. Они - это Лисс, Зурбаган, Кент, Гель-Гью, Каперна.
Критик К.Зелинский дал всему этому обобщенное название – страна «Гринландия».
Но я с этим термином согласиться не могу. Грин не выдумывал какую-то отдельную страну. Как раз в том и кроется главная особенность его творчества, выделяющая его среди других писателей-фэнтезистов.
Придуманный им мир тесно переплетен с нашим: в нем те же моря и океаны, те же люди, зарубежные страны - такие же. Этот мир Грина не замкнут, не обособлен от реальности, как миры Толкина; он так же не отделен специальными порталами, как Волшебная страна Волкова, как Нарния Льюиса, как Нетландия Питера Пэна и Джеймса Барри; он не имеет четких пространственных границ как Волшебный лес Винни-Пуха; он не существует в другом измерении по другим законам, как мир магов и Гарри Поттера.
Мир Грина не отделен ни пространством, ни временем от реальных времени и пространства. Он как мираж, существует одновременно с нашим временем и миром, и даже отчасти смешивается с ними.
И в этом – главное своеобразие творчества Грина. Все, рожденное воображением автора, живет в воображении читателей. То есть Грин – в отличие от всех других писателей, создававших миры – населил своими персонажами и историями не какие-то отдельные земли и страны, а просто головы своих читателей. Где находится Кент? Нигде. Он - в вашей голове, пока вы о нем читаете. Как говорится, «красота в глазах смотрящего». Грин не создавал отдельную страну: он делился с читателем своим видением нашего мира, рисуя зыбкую, сияющую картинку поверх всего, реально существующего!
Именно там, в собственной голове, мы и совершаем эти путешествия от Зурбагана до Кента, из Лисса в Каперну. Там мы ждем алые паруса, встречаем на темных волнах Бегущую – Фрези Грант, мечтаем о Блистающем мире.
Чисто, честно и прозрачно. Удивительно, не правда ли?
Странный он был человек, Александр Грин. В нем самом присутствовала эта двойственность, миражность: одна личность снаружи, и другая внутри.
Человек-мираж
Начиная с имени-прозвища. «Грин» - такую кличку дали ему сверстники еще в начальной школе. Настоящее же имя было – Александр Гриневский, сын виленского шляхтича и польского бунтовщика 1863 года Стефана Гриневского, прижившегося в Вятской губернии после окончания сибирской ссылки. Русская была мама, Анна Степановна Лепкова. С отцом Грина она познакомилась в возрасте 16 лет, работая медсестрой, и тогда же вышла за него замуж. А спустя семь лет она родила ему одного за другим четверых детей - двух мальчиков и двух девочек. Первенцем был Александр.
Уже в 6 лет он научился читать, и одной из первых прочитанных им книг оказались «Путешествия Гулливера» Джоната Свифта – произведение, заразившее мальчика тягой к путешествиям и приключениям.
А они начались для него, увы, довольно скоро. Когда Саше было 14 лет, его мама умерла от туберкулеза, и отец, не пожелавший оставаться одиноким вдовцом с четырьмя детьми, довольно быстро женился снова. С мачехой, как водится, отношения у старшего сына не сложились, и он поселился отдельно от семьи, подрабатывая переплетным делом, переписыванием документов и другими мелкими заказами.
Закончив обучение в городском училище (4 класса), шестнадцатилетний подросток решил исполнить свою мечту и отправился в Одессу, чтобы стать матросом. В качестве поддержки у него было с собой 25 рублей, выданных на дорогу отцом и его же рекомендательное письмо к бывшему товарищу. Пожалуй, его снарядили в путь побогаче, чем юного д‘Артаньяна – разве что рыжего коня Грину не досталось.
Но так же, как неистовому гасконцу, Александру Гриневскому предстояли нелегкие годы голодных скитаний, заработков урывками, бродяжничества и бесконечных попыток найти свое место в жизни - свою профессию, призвание, свой круг.
Как выразился позднее кто-то из исследователей творчества писателя, «он пытался войти в жизнь, как в штормовое море, но оно то и дело выкидывало его на берег избитого и переломанного». Матроса из него не вышло – совершив несколько плаваний на борту парохода «Платон», он разругался с капитаном и сошел на берег. Каких только профессий и занятий не перепробовал, но каждый раз снова и снова оказывался в ненавистной ему глухой провинциальной Вятке. Побывал лесорубом, рыбаком, шахтером, золотоискателем на Урале, переписчиком театральных ролей, даже вором -представая перед судом за продажу краденого, был оправдан. От отчаяния поступил в армию, и как раз там связался с кружком революционных эсеров. И здесь его жизненная неустроенность поднялась на новую ступень: к романтике скитальца добавилась романтика борьбы. Занявшись революцией, Грин перешел на нелегальное положение. Получив партийную кличку Долговязый, он занялся пропагандой среди социально близких ему солдат и матросов.
Побывав в их шкуре, он легко находил с ними общий язык. Именно товарищи по борьбе первыми заметили литературную одаренность Гриневского, так что он сам впоследствии, рассказывая о своем пути в литературу, «крестным отцом» в этом деле назвал эсера, члена ЦК Н.Буховского.
Честно говоря, я долгое время понятия не имела, что, оказывается, Грин несколько лет скрывался от властей, существуя нелегально.
Глаза мне раскрыла одна из моих любимых современных писательниц, о которой я уже как-то упоминала – Мария Артемьева. Я очень люблю ее цикл мистических рассказов по мотивам российских городских легенд и разных исторических баек с общим названием «Темная сторона».
В одном из трех ее авторских сборников я наткнулась на историю о подмосковной усадьбе Гребнево и проклятой кукле, якобы найденной в ее стенах. Артемьева покопалась в истории и обнаружила взаимосвязь между рассказом Грина об ожившем манекене (по мотивам этого произведения режиссером Олегом Тепцовым в 1988 году был снят красивейший фильм ужасов «Господин оформитель» с колоритным Виктором Авиловым в главной роли), увлечением Грина психологией, его подпольной деятельностью и… его родственниками.
Приведу большую цитату, чтобы не пересказывать все:
«– У будущего писателя имелся троюродный брат, – рассказывал Шалимов. – Старше его на 20 лет, благополучный, во всех отношениях состоявшийся человек – Федор Александрович Гриневский. Врач, весьма популярный у московской публики. Лечил даже и знаменитостей – Савву Морозова, актера МХАТа Мейерхольда. В 1904 году на Поварской улице в Москве доктор Гриневский открыл санаторий для нервных больных, а в 1913 году выкупил имение Гребнево у его владельцев – купцов Кондрашовых, подремонтировал усадьбу и разместил тут загородный филиал своего санатория. И вплоть до 20 года вел здесь дела, после чего уехал на родину, в Польшу.
– Так. И о каком же сходстве вы говорили? Если между братьями, то тут больше разницы! – усмехнулся я.
– Погодите. Это не все! – Шалимов тряхнул головой. – Не имеется никаких документальных свидетельств, что братья когда-нибудь встречались и даже вообще были знакомы. Однако есть определенная логика в том, что этих подтверждений не существует. Я хочу сказать, что, если б даже братья и были тесно связаны друг с другом, им обоим было гораздо выгоднее это скрывать.
– Почему? – не понял я.
– Потому что одного из них связь с нелегалом, с политически неблагонадежным лицом, компрометировала перед властями. А второму, кто постоянно скрывался от полиции, было удобно использовать возможности первого ему в этом помогать! Вы только представьте: клиника для нервных больных. Частная. Пациенты обязаны иметь при себе паспорта? Нет, не обязаны! Всю ответственность за больных несет врач, и только он устанавливает режим их пребывания в клинике. Скажет доктор: к такому-то ужасно больному человеку никого не пускать – и не пустят. Хоть сам жандармский генерал по его душу явится! А если и прорвется, допустим, какой-то ретивый генерал к кому-то в палату – что он там увидит? Полуовощ в летаргической спячке? Ну и что с него взять?
Нет, что ни говорите, но частная клиника и сочувствующий доктор-заведующий – это практически шапка-невидимка для мятежника в бегах – настоящее сокровище. И признаваться кому-то в подобных счастливых связях – все равно, что выигрыш от лотереи в помойку бросить. Глупость!
– А если троюродный брат Грина вовсе не сочувствовал ему как эсеру? Может, доктор был законопослушным гражданином? …
– Доктор Гриневский – поляк! Поляк и мятежник – в Российской империи это были практически слова-синонимы. Поляки? Основные заводилы в любой заварушке! Более того – я убежден, что, если как следует покопаться, обнаружится, что и больницу доктор Гриневский открыл не только на собственные средства. Скорее всего – при участии революционных капиталов. Вспомните историю Саввы Морозова! … революционеры спонсировали легальные заведения, чтобы под их прикрытием проворачивать нелегальные дела. И удобно, и обоюдовыгодно.
– Но, как я понимаю, кроме ваших умозаключений, никаких доказательств нет! Вы сами признали.
– Документальных – нет. Но есть одно косвенное свидетельство. Художественное. Я имею в виду рассказ Грина «Серый автомобиль»… Мария Артемьева, рассказ «Кукла» из сборника «Темная сторона российской провинции»
В 1906 году, после тюремной отсидки и ссылки в Тобольской губернии, Грин с поддельным паспортом на имя Мальгинова попадает в столицу. С этого времени начинается его литературная деятельность. Первые рассказы его, дошедшие до читателя, были подписаны именно этим чужим именем – Мальгинов. И только в марте 1907 года под рассказом «Случай», опубликованном в газете, появился псевдоним А.С.Грин.
Начав писать, Грин, наконец-то, обрел себя и свое место в жизни. В писательстве он нашел прибежище; творчество и все, созданное им, стало его духовной родиной.
Мечтатель-реалист
Люди, которые считают, что знают Грина, понимая его как автора феерии «Алые паруса», на самом деле совершенно не знают этого уникального русского писателя.
Думать о нем, как о сладком мечтателе, надевающем на своих читателей розовые очки – большая ошибка. По своему складу он, скорее, близок к Горькому – романтику грозному и мятежному, реалисту, достаточно знакомому с жизнью, но при этом достаточно упрямому, чтобы продолжать мечтать даже тогда, когда жизнь вокруг становится настоящим кошмаром.
Мне представляется, что эта черта – чисто русская.
Вот несколько фактов для иллюстрации.
В полицейском деле эсеру и бунтовщику Гриневскому дана следующая характеристика: «замкнут, озлоблен, способен на всё, даже с риском для жизни». Эта запись от 1904 года появилась в документах, когда нелегала Гриневского вычислили и схватили в Севастополе: две попытки побега, 9 месяцев тюрьмы, военно-морской суд, требование прокурора о 20 годах каторги для заключенного и приговор – десять лет ссылки.
Замкнутый, озлобленный, на все готовый… с детства писал стихи. Отказывался от террора (и в конечном счете отошел идеологически от эсеров именно по этой причине) – «я не представляю, как можно победить насилие насилием».
Или такой факт. Первая жена писателя Вера Абрамова рассказывала, что Грин – человек слабого здоровья, словно предчувствуя, как недостаточно ему будет отмеряно на роду – чтобы преодолеть собственную мнительность и страх перед болезнями, отправился в 1910 году в Ямбург и месяц прожил там в колонии для прокаженных «Крутые ручьи» по фальшивому паспорту.
А как были написаны «Алые паруса»? При одном звуке этих слов видится распахнутый до горизонта простор, теплое море, ласковый ветер, закатное небо, мягкие очертания кораблей, просоленные моряки, загоревшие на солнце, биение и замирание сердца в такт набегающей волне.
Но писал все это Александр Грин в 1920 году, в холодном и голодном послереволюционном Петербурге после того, как месяц провалялся в Боткинских бараках из-за сыпного тифа, схваченного им в Красной армии, куда был мобилизован в 1919 в качестве связиста. Он тогда едва держался на ногах, выживая на скудный государственный паек, счастливо полученный благодаря хлопотам Горького, в крохотной комнатушке знаменитого «Дома искусств», где собралась вся нищая и неустроенная богема Петербурга - Гумилев, Мандельштам, Каверин...
«Когда для человека главное — получать дражайший пятак, легко дать этот пятак, но, когда душа таит зерно пламенного растения — чуда, сделай ему это чудо, если ты в состоянии. Новая душа будет у него и новая у тебя». А.Грин, "Алые паруса"
Зная, в каких обстоятельствах все это было написано, уже как-то иначе видишь и все остальное. Нет, Грин – вовсе не сладкий сказочник, утешающий мечтой о мечте. Он несгибаемый стальной упрямец, идущий наперекор ненастью и штормам.
Мечта и грёза
Если бы меня попросили одной фразой выразить главную идею и тему творчества Александра Грина, я бы сказала, что он всегда писал о том, как грёза превращается в мечту. Или – не превращается, делаясь болезненным наваждением, сводящим слабого человека с ума.
В этимологическом словаре я нашла пояснение, что слово «грёза», оказывается, одного корня со словом «грех». Оно синонимично по смыслу слову «мечта», но синоним не означает идентичности – напротив, синонимы в русском языке отражают самые тонкие смысловые различия.
Так вот, грёза (родственная греху) есть болезненная фантазия, галлюцинация, бред, обман и сон. Она по своей природе пассивна, хотя и навязчива – это блажь, в которую можно погрузиться, уйти в нее с головой, забыться, отгородившись от действительности.
Мечта же – напротив, как говорят психология, является образом будущего, тем, к чему человек стремится, чего активно желает и над чем усердно трудится, что ставит своей высшей целью.
Рассмотрев с этой точки зрения творчество Грина, можно увидеть его глубокое отличие от всех иных типов литературного фэнтези, по большей части являющегося эскапистской грёзой для читателя.
Хотя – и Грин этого не скрывает – мечта может оказаться недостижимой, трагической. Но тем больше в ней благородства.
«Блистающий мир»
Первый роман Грина, опубликованный им в 1924 году, рассказывает о необыкновенном даре человека по имени Друд. Выступая как артист, он демонстрирует полет без всяких приспособлений. Его представление – не фокус, не трюк, не мошенничество - он не берет денег со зрителей. Это его дар и это то, что он хочет подарить людям. Но человечество не готово к чудесам: Друд попадает в тюрьму, а когда его оттуда выручает красивая девушка по имени Руна Бегуэм, племянница влиятельного человека, очень скоро выясняется, что делает она по собственной корысти, мечтая подчинить себе мир. Узнав о ее планах, Друд в ужасе сбегает.
Он скрывается под псевдонимом Крукс, продолжая искать взаимопонимания с миром. Девушка по имени Тави становится его подругой. А тем временем злопамятная Руна, не в силах забыть о волшебном даре Друда, почти сходит с ума. Мечтая отомстить Друду за отказ, она заказывает его убийство.
Так человеческая мечта о полете, о небе кого-то возвышает и дарит радость, а кого-то сводит с ума и губит.
«Бегущая по волнам»
Один из лучших романов Грина был опубликован в 1928 году и дважды был экранизирован: в 1967 году (советско-болгарская постановка режиссера Павла Любимова; в ролях Маргарита Терехова, Наталья Богунова, Ролан Быков и другие) и в 2007 режиссером Валерием Пендраковским (экранизация по мотивам нескольких произведений Грина).
Томас Гарвей – искатель приключений, человек, почуявший однажды зов Несбывшегося и путешествующий по миру в поисках чего-то, неясного ему самому, встречает в городе Лиссе красивую девушку по имени Биче Сениэль. В толпе он слышит слова: «бегущая по волнам» и все это захватывает его воображение. В Лисском порту ему попадается на глаза корабль с таким названием, и он решает, что ему необходимо попасть на него. Он уговаривает капитана Геза – неприятного типа и контрабандиста – взять его на судно пассажиром. Тот нехотя соглашается, но уже выйдя в море, после безобразной ссоры, бессердечно и подло высаживает Гарвея в шлюпку и бросает его одного на волю стихии. Без запасов воды и пищи, без карт и компаса Гарвей должен был бы погибнуть, но случается чудо: неизвестно откуда, из тьмы в лодке появляется незнакомая девушка, она указывает Гарвею направление и спустя короткое время его подбирает в море судно «Нырок». Команда «Нырка» - честные и порядочные люди – доставляют спасенного Гарвея в город Гель-Гью, где он попадает на карнавал – празднество в честь Фрези Грант, которая некогда спасла в море основателя этого города. Гарвею рассказывают легенду о Бегущей по волнам – девушке, которая помогает путникам в море. После череды различных приключений и перипетий Гарвей, наконец, находит то, что искал: он обретает счастье, полюбив Дези, скромную девушку, которую встретил на корабле «Нырок». Дези единственная безоговорочно поверила в чудесную встречу Гарвея с Бегущей, и полюбила его.
Греза Гарвея превратилась в мечту, а мечта – исполнилась.
Три женских образа, сложно взаимодействуя в художественной системе романа и в душе Гарвея, то будто сливаясь в один, то разделяясь и отделяясь друг от друга, напоминая изображение прекрасного лица в текучей воде, олицетворяют эти метаморфозы: Фрези Грант (позвавшая в путь греза, надежда на счастье), Биче Сэниель (увлекшая за собой, соблазнившая Гарвея фантазия, оказавшаяся на поверку слишком прагматичной, обманувшей все надежды) и Дэзи (настоящая сбывшаяся мечта). Роман можно читать как типично жанровое произведение, а можно видеть в нем символы и знаки, как видит их во всем сам Гарвей на протяжении своего пути.
«Дорога никуда»
Это последний из законченных романов Грина, который был опубликован в 1930 году. И самый трагический. Юноша-сирота Тиррей Давенант, давно потерявший обоих родителей, работает помощником у Адама Кишлота, доброго чудака, открывшего в городе странный ресторанчик под названием «Отвращение». Однажды туда по случайности заходят дочери богатого коммерсанта Урбана Футроза – Роэна и Элли. Девочек забавляет странная выдумка Кишлота, им нравится и ресторан, и юноша-официант. Видя их расположение, завсегдатай ресторана Орт Галеран советует девушкам попросить отца устроить судьбу сироты. Они так и делают. Футроз принимает Тиррея в своем доме и после разговора с ним обещает устроить его на корабль, а до того времени дает денег, чтобы он мог снять себе приличную квартиру и купить подходящую одежду.
Юноша счастлив: наконец-то в его жизни открываются блестящие перспективы. Именно в этот момент он встречает своего отца – пьяницу и бродягу, бросившего сына много лет назад. Узнав о внезапной удаче Тиррея, Франк заявляет, что тоже пойдет к Футрозу и потребует, чтобы тот помог деньгами и ему. Он обкрадывает сына и уходит. Тиррей бросается к Футрозу, чтобы помешать отцу опозорить его таким бессовестным шантажом, но все семейство уехало в Лисс. Юноша принимает решение отправиться в путь пешком. В надежде спасти свою ускользающую мечту, он уходит из города, но эта дорога превращается для него в дорогу никуда, на которой он в конце концов спустя годы погибнет, так ничего и не достигнув. Не всякая мечта исполняется.
По словам второй жены писатели, Нины Мироновой (той, кому он посвятил повесть «Алые паруса») идея романа возникла у Грина еще в 1926 году, когда он на выставке английской гравюры увидел небольшую картину с изображением дороги, взбегающей на холм и теряющейся вдали. Первоначальное название романа было: «На теневой стороне».
Следующий роман Грина – «Недотрога» остался неоконченным.
Как и его герой Тиррей Давенант, Грин всю жизнь пытался ловить отблески мечты и счастья, но они всегда от него ускользали.
Его обвиняли в подражании западным авторам – а он всегда стремился быть и был самим собой. Его считали коммерческим, жанровым автором – а он познал относительный коммерческий успех лишь в течение одного десятилетия в начале 20 века, во времена НЭПа и расцвета частных издательств. Это позволило ему под конец жизни, полной лишений, закончить скитания и обрести покой в собственном глинобитном домишке на две комнатки в маленьком поселке Старый Крым (это и сейчас небольшой поселок), расположенном на пыльных крымских холмах. Но это случилось лишь за два года до смерти.
После окончания НЭПа творчество Грина «не вписалось в эпоху»: тогдашние советские идеологи от литературы сочли его книги ненужными и даже вредными, Грина перестали печатать. Его здоровье было подорвано с юности годами бродяжничества, тяжелого труда, холода и недоеданий, а в поздние годы усугубилось алкоголизмом, стрессами, наследственным туберкулезом. Писательский союз не счел тяжело больного автора достойным хотя бы мизерной пенсии – и он умер в полной нищете в 1932 году от рака желудка.
Нина Грин похоронила мужа там же, в Старом Крыму. Я с удивлением прочитала в одном из материалов сентиментальную фразу о том, что якобы вдова писателя «выбрала участок кладбища, откуда видно море». Из Старого Крыма до моря ехать как минимум пару часов – поселок стоит далеко от побережья, никакого моря оттуда, конечно, не видно.
Но это типичное сельское кладбище, тихое и зеленое. Когда я была там лет тридцать назад, вокруг могилы не было ограды, не было памятников – только каменная плита с надписями. Я положила на нее просоленный морской голыш – ничего другого под руками не оказалось – и постояла, прислушиваясь, как шепчет ветер в листве.
Каким бы человеком не был Грин (о нем много разного говорят и пишут), какой бы ни была его жизнь – все главное он сказал в своих книгах-фантазиях. Там он оставил для нас все свои заветы.
Более 400 произведений – 350 рассказов, 6 романов, 2 повести – часть которых увидели свет спустя годы после его смерти, все это стало для мира чем-то вроде musica reservata; есть такой термин в музыке – им обозначают особенно изысканные произведения. Их пишут в надежде, что когда-нибудь появится такой искусный виртуоз-исполнитель, который сможет их сыграть. А до той поры эти неслышные произведения могут звучать лишь в головах посвященных, тех, кто знает нотную грамоту и способен представить звуки, записанные с помощью нотных значков.
Советские читатели заново открыли Грина в 50-60-е годы, потом, во времена всеобщего цинизма 80-х и тем более разрухи 90-х, он словно ушел в тень, в глубину. Но я почему-то уверена, что время Грина еще впереди. И оно всегда будет впереди, в оно будет настигать своих читателей в моменты, когда мечта вновь и вновь расправляет крылья. И где-то там вновь послышится ее голос:
«Не скучно ли на темной дороге? Я тороплюсь, я бегу…» А. Грин, «Бегущая по волнам»
Уходит в ночь, уходит в ночь
Хороший человек
Чтобы кому-нибудь помочь в ту ночь
И в этот век.
По той дороге не идут
За звоном серебра.
Узнает он, как тяжек труд
У рыцарей добра.
Уходит в ночь и вновь встает.
Мелькают города.
И лишь слепцы ее зовут
Дорогой никуда.
И тот, к кому пришла беда
Дорогой той идет, идет
Дорогой никуда.
И все-таки вперед.
Ведь непременно впереди затеплится звезда -
иди вперед, вперед иди,
пусть даже никуда.
Песня из фильма «Человек из страны Грин» 1983 года на музыку Геннадия Гладкова