Я в 85 году попал на службу в Советскую армию, и мне было сделано неожиданное предложение служить не солдатом, а офицером. Хотя я, как студент Политехнического института, должен был проходить срочную службу как рядовой. Но тогда бронь во всех вузах отменили из-за событий в Афганистане. И уже в феврале 1986 года я оказался на стажировке в Афганистане со взводом курсантов. И нам сказали, что 22 февраля 1986 года, чтобы поздравить воинский контингент, в Кабул прилетел Михаил Горбачев со всем политическим руководством страны.
Ранее невиданные объединенные силы моджахедов ринулись на Кабул. Руководство нашей страны фактически оказалось в западне. И взвод курсантов, в котором был я, бросили на усиление двух взводов 9-й роты 365-го парашютно-десантного полка, который прикрывал трассу, соединяющую Кабул с юго-западным участком страны, где есть аэропорт. Два взвода 9-й роты сдались превосходящим силам противника. Мой взвод курсантов после голосования отказался это сделать. И после тяжёлого боя в живых осталось 4 человека из 43. Нам, оставшимся в живых, были присвоены звания Героев Советского Союза. И нас попросили не рассказывать правду об этой ситуации. А родителям курсантов, которые погибли, сообщили, что они замерзли в горах.
Когда нас осталось четыре человека в живых, я думал, что не выживу. Потому что у меня была проломлена голова, открытая дырка была. Забинтовали, я взял пулемёт и пошел прикрывать отход. Стреляли по нам из всего. Как я выжил, непонятно. В меня из гранатомёта стреляли и в Приднестровье. Мы штурмовали мост под Дубоссарами, я командовал атакой, в меня выстрелили из гранатомета в упор. Граната пробила два бронежилета, не дошла полсантиметра до сердца и не взорвалась. Меня несли, уронили — все легли. Мне отдельно от госпиталя на расстоянии 50 метров поставили палатку, где я неделю лежал и ждал, пока найдут врачей, которые решились бы удалять эту гранату.
Они, как взрывники, в защитных костюмах, в шлемах пришли, достали эту гранату, бросили в кастрюлю, унесли. Я дослужился до майора и командовал отдельной разведротой того самого 365-го парашютно-десантного полка. Последний бой афганской войны пришелся на ту же самую высоту 3234 и 9-ю роту. Действительно, жизнь развивается по спирали. Я был срочно самолетом доставлен в Кабул. И командовал операцией по помощи попавшей в окружение 9-й роте. Я принял командование. Был тяжелый бой. Во время приезда госкомиссии командир полка меня отправил на дальний пост. Позже я узнал, что госкомиссии была рассказана совсем другая история.
«Фонтанка.ру», 14 сентября 2017 г.
Мне, кстати, за этот бой звание Героя Советского Союза было присвоено. Мы говорим о 1986-м. Был ещё один бой в 1988 году на той же высоте. И тоже я спасал 9-ю роту, потому что она попала в окружение. Меня дернули (я в Пушкине после ранения проходил реабилитацию), сказали, что вот ситуация такая, что вы хорошо знаете местность, 9-я рота ваша в окружении. Меня самолетом в Душанбе, оттуда вертолётом — поздно вечером оказался в штабе. Ночью договорился с вертолетчиками, нас на тросах десантировали со стороны дороги, и, используя альпинистское снаряжение, по отвесной скале мы поднялись, подняли тяжёлые пулемёты. И победили моджахедов — 9-я рота в этих боевых действиях особой роли не играла…Я был начальником первого отдела, мне подчинялись разведка и контрразведка. На том этапе было главным без потерь уйти из Афганистана, потому что война закончена, а никто нас отпускать не собирался. Я договорился с полевыми командирами, что нас выпустят без боя. Они сдержали слово. Как только мы перешли через перевал, наша авиация стерла в порошок все села вдоль дороги, нарушив договоренности. Я написал рапорт командованию с требованием привлечь к уголовной ответственности отдавших приказ бомбить мирных. Не знал, что его отдал Михаил Горбачев. А когда узнал, отказался отозвать рапорт. Меня уволили в чине рядового, без наград и званий.
В Приднестровье я был представлен на офицерском собрании 14-го полка 14-й армии как офицер — там верили друг другу на слово, если человек говорит, что он Герой Советского Союза и подполковник, ему верят. После того как на военный городок было совершено нападение, офицерское собрание меня назначило временным командиром полка на период чрезвычайной ситуации, я руководил военными действиями.
В Чечню отправился после встречи в коридорах Госдумы — [приходил к отцу] столкнулся с Львом Рохлиным. Он меня сделал своим официальным представителем по Северо-Западу в Союзе офицерских собраний. Попросил слетать в его родную дивизию, она воевала в горах Чечни. Я туда прилетел, дальше на броне ехал наверху. Удар по БТР — метров на тридцать отбросило. Чеченцы достреливали тех, кого сразу не убили. А я сказал, что за меня тысяч сорок можно попросить, они пожадничали, не стали убивать, а посадили в яму, мне удалось бежать.
Когда был депутатом Законодательного собрания, КГБ командировало в Косово. Вместе с сербской милицией и добровольцами штурмовал аэродром Слатина, держал там оборону несколько дней. Попросил помощи в Москве, но там были сложности. В это время в Москву всё руководство НАТО прилетело, чтобы как раз на нас нажаловаться, чтобы не мешали. Помощь пришла с опозданием, когда мы сами всю группировку, которая атаковала аэродром, мы по сути уничтожили. Когда бой закончился, подошли десантники, заняли аэродром и дальше уже они его защищали.
Севенард нигде и никогда не воевал. В 1985-1990 гг. он учился в Ленинградском политехническом институте, а затем, в 1991-1998 гг. работал в смешанном товариществе «Реннесанс», АО «Торговый дом Ленвнешторг» и ЗАО «Промышленная компания Гефест». Уйдя в политику, в 1998-2000 гг., был депутатом Законодательного собрания Санкт-Петербурга, а в 2000-2003 гг. – Государственной думы. Сейчас рассказывает как в 1991 году арестовал Владимира Путина и называет себя потомком императора Николая II и его любовницы, балерины Матильды Кшесинской (на самом деле он правнук брата Матильды – балетмейстера Иосифа Кшесинского).