В один из дней 1869 года в приемную Главного артиллерийского управления Военного министерства Российской империи в Санкт-Петербурге явился необычный посетитель. Седой старик, половину морщинистого лица которого скрывала седая борода, суетливо достал из котомки изрядно мятый лист бумаги и протянул регистратору.
- «Окружное артиллерийское управление Омского военного округа ходатайствует…».
Из тени длинных волос на чиновника смотрели удивительно живые глаза…
- «Ну что ж, пройдёмте…».
Визитером оказался крестьянин Готопутовской волости Ишимского округа Тобольской губернии Федор Галкин. Важное дело привело его за две с половиной с лишним тысячи верст в Северную столицу. Из необъятной котомки Галкин достал засаленный тряпичный сверток и, смахнув крошки, бережно развернул. В нем оказалось три модели изобретенных им самодельных скоропалительных ружей. Но обо все по порядку.
Санкт-Петербург был для Федора родным городом. Лет эдак двадцать назад его, часового мастера, сослали за неизвестные провинности в далекую Сибирь. На одном из полуэтапов оказался он в далеком селе Готопутовском, где остался на проживание. Согласно одной из легенд, необычное название селу придумал картограф, зарисовывая безымянную деревню на карту местности. Увидев пробегающих стайкой деревенских ребятишек в изношенных до дыр рубахах, сквозь которые просвечивали голые тела, воскликнул: «Голопупово! Так и назовем!». Позднее, ко второй половине 19 в., за селением закрепилось название Готопутово. Так, в сельце с необычным названием появился необычный житель.
Жизнь Галкин вел скромную и тихую, за все время проживания «ни в чем предосудительном замечен не был». Когда был помоложе, «имел свой небольшой домик и хозяйство - несколько штук рогатого скота». Имел и небольшой приработок – ремонтировал часы. Со временем хозяйство сошло на нет, а вот ремонтные дела превратились в страстное дело всей оставшейся жизни.
Денно и нощно чертил Галкин различные схемы, придумывая разные механизмы. Самым первым и необычным по масштабности стал проект изобретения чего бы вы думали? Подводной лодки!
Возможно его вдохновила история Ефима Никонова, неграмотного крестьянина, придумавшего создать «потаённое судно». Свои предложения по его строительству, надиктованные знакомым писарям, Никонов отправлял царю Петру I. Заинтересовавшись необычном проектом, Петр пригласил конструктора на беседу, с последующим назначением «мастером потаённых судов». Уже через год первая модель прошла испытание. Несмотря на то, что во время второго погружения опытный образец затонул и его пришлось поднимать тросами при непосредственном участии царя, все же было решено сделать полноценное судно. Оно представляло собой большую деревянную бочку длиной шесть и высотой два метра, вооруженную огнеметами и вмещающую не более 5 человек. В бочке имелись люк, руль, два весла, «иллюминатор» и трубка, выходящая на поверхность для поступления свежего воздуха. Планировалось, что водолаз будет под водой выбираться наружу через воздушный шлюз и наносить повреждения вражескому судну, для чего Никоновым был разработан «водолазный костюм». Испытания прообраза современной подводной лодки закончились неудачей. А после смерти могущественного покровителя, Никонова разжаловали в плотники и оправили на верфи в Астрахань.
Почти двадцать лет мастерил Галкин модель подводной лодки со всеми внутренними механизмами. Параллельно с этим готопутовский Кулибин придумывал «скоропалительную пушку» митральезу – многоствольное артиллерийское орудие, из которого велся залповый огонь винтовочными патронами, имевшее полностью ручную перезарядку – прообраз современного пулемета.
О своих изобретениях Галкин неоднократно докладывал в Омское Окружное артиллерийское управление, прилагая подробные чертежи. Первое рассмотрение «проэктов» состоялось в Омске в 1866 году. Спустя два года с идеями Галкина ознакомились и в Тобольске. В 1869 году настойчивого чудака отправили не куда подальше, а в Петербург – в Главное Артиллерийское управление.
Военное ведомство, образованное в декабре 1862 года, ведало снабжением войск и крепостей всеми видами оружия и боеприпасов. Вопросами, связанными с новыми видами вооружений и их испытанием, а также усовершенствованием старых образцов оружия, занимался Хозяйственный отдел, в который Галкина и направили.
С собой из ишимской дали он привез три модели скоропалительной пушки, устроенные следующим образом: первая – «медная, заряжалась рычагом, воспламенение производилось на капсюль, который передавал заряду огонь от удара курка и могла стрелять 30 раз в минуту. Вторая такого же образца, только железная. Третья медная, в которой заряд и снаряд вкладывались в дугообразную полосу и вкладывались в камору и запирались задвижкой».
Собственноручно изготовленные модели были сделаны Галкиным в маленьком размере: «стволы орудий были длиною от 8 до 12 дюймов при калибре приблизительно от ¼ до 1/3 дюйма». Каждая пушка имела один ствол. Все три модели были приспособлены к стрельбе «сферическими дробинами, попадающими в ствол из особой воронки или рукава; в то же время заряды, отмериваемые особыми мерками, должны попадать в ствол из воронки или магазина; заряд засыпается в канал в виде зерен без картуза».
По заверению Галкина одна из моделей была способна производить стрельбу со скоростью 30 выстрелов в минуту, из которой можно было «устроить настоящее артиллерийское орудие, могущее стрелять или сферическими ядрами, или продолговатыми снарядами».
Едва сдерживая смех, чиновники осмотрели представленные образцы и, получив объяснения «инженера-конструктора», попросили Галкина прийти за ответом через пару дней.
Особое впечатление произвел на членов Комитета рассказ Галкина о том, как он вёз в Петербург модель подводной лодки со всеми внутренними механизмами, которую он начал строить еще в 1852 году, стоившую ему 150 рублей. Посетовав, что «по недостаче средств для поставки» подводную лодку пришлось оставить в Нижнем Новгороде, Галкин представил ее чертеж. Что происходило с членами Комитета после ухода чудаковатого посетителя не сложно представить.
Артиллерийский Комитет признал изобретения «не заслуживающими внимания»: «г. Галкин, как часовой мастер, по-видимому полагал, что для того, чтобы устроить скорострельную пушку, нужно только придумать механизм, части которого приводились бы в определенное движение с помощью качаний рычага. С этой точки зрения г. Галкин, можно сказать, решил предложенную себе задачу, и это решение, выразившееся в представленных им моделях, свидетельствует как об остроумии изобретателя, так и о том, что он должен был потратить на свое изобретение много труда и усилий в течение нескольких лет, как он об этом заявляет».
Несмотря на это, «проэкты» Галкина были рассмотрены и опубликованы в Артиллерийском журнале, правда без чертежей, которые Галкин забрал с собой обратно.
На руки же Галкин получил бумагу следующего содержания:
«По рассмотрении в Артиллерийском Комитете моделей изобретенного Вами скоропалительного орудия оказалось невозможным воспользоваться ими для нашей артиллерии вашим предложением.
Тем не менее, имея в виду труды и издержки Ваши по устройству означенных моделей, и желание Ваш принести пользу Отечеству, ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР, по ходатайству Главного Артиллерийского управления, ВЫСОЧАЙШЕ повелеть изволил выдать Вам денежное пособие в размере 200 рублей для возвращения к месту жительства в Тобольскую губернию или на некоторое время проживание в Петербурге до приискания какого-либо места соответствующего вашей специальности. Пожалованные вам деньги вы можете получить в Главном Артиллерийском управлении по представлении настоящего удостоверения в личности.
Возвращая при сем три модели изобретенного вами орудия, Главное Артиллерийское управление считает необходимым заявить вам, что если вы представите в последствии како-либо новое свое изобретение, хотя бы и очень остроумное, но не имеющее практического приложения в артиллерийских делах, то ведомство не будет считать себя вправе ходатайствовать о вознаграждении вас за такое изобретение».
Поездка в Северную столицу заняла у Галкина два года. На обратном пути, «при проезде через Пермскую губернию в селе Грязнухе» модели пушек и подводной лодки сгорели во время пожара. Но он не отчаялся – чертежи-то сохранились! И принялся конструировать с удвоенной силой….
В 1874 году Галкин «изобрел» новое скоропалительное ружье, а также митральезу, которая будет стрелять уже не тридцать, а «по тысяче раз в минуту», «бомбардируя» письмами о своих новых изобретениях власти Омска и Тобольска. От местных властей Галкин ответа не дождался, а вот приглашение приехать в Петербург за свой счет и представить новые изобретения получил еще одно, однако, «по неимению средств сделать этого не смог».
Слава о «ишимском Кулибине» разнеслась до Тобольска. Дошло до того, что он вел переписку с некоторыми «лицами, сочувствующими его изобретениям», одним из которых оказался чиновник Тобольского губернского Правления Жилин. В одном свои писем изобретателю от 30 января 1875 года Жилин, «выражая похвалу изобретению скоропалительного ружья и подводной минной лодки, сообщал, что принятое в Пруссии ружье Маузера стреляет на 2 версты, а наша малопульная Берданка только на одну, при этом сильно отдает в щеку. Еще чиновник упомянул, что в газете «Голос» за №358 1874 года напечатано, что некто г-н Томашевич проектировал винтовку, заряжающуюся в 3 секунды и им же изобретено пневматическое ядро, которое действовать будет кругом себя на 20 сажен…».
Поддерживаемый восхвалениями и новыми сведениями, окрыленный Галкин в течение последующих десяти лет трудился не покладая рук.
В августе 1886 года, в неизвестно каком по счету письме во все инстанции, Федор писал:
«Вменяю себя особенною обязанностью выразить Вам мою искреннюю признательность за принятое в сем деле теплое участие. Я, постоянно стремясь к достижению этой цели, в твердой уверенности, что это послужит на благо Отечеству, ни привилегии и награды влекут меня, в желание выполнить заветную мечту для пользы нашему Отечеству, без корыстолюбия.
- В настоящее время сделано мною скоропалительное ружье с особенным устройством, которое против протчих по механизму своему будет удобнее к употреблению, потому что вся ложа сделана железная, но легче настоящих ружей, и в двое дешевле. Но в переклади чрез легкое прикосновение, к винтику вскрывается топор, который не только может заменить штык, а при обороне в случае излома штыка им можно будет что угодно рубить и резать, не причиняя никакого вреда самому оружию. Заряжание его (ружья) производится снаружи посредством приподнятии крышки и вкладывании гильз гораздо быстрее против прочих.
- Еще могу сделать орудию с митральезой, которая будет заряжаться посредством рычага, иное орудие может выстреливать тридцать раз, но митральеза до тысячи раз в минуту, и оное оружие будет поворачиваться направо и налево тоже одним рычагом при самом легком нажатии рычага, и при оном орудии прислуги будет только два или же три человека.
- Еще митральеза без орудия, которая тоже будет выстреливать до тысячи раз в одну минуту. И оное орудие будет стрелять рядами и залпам.
- Еще орудие, которое будет совершенно все разбираться и в самое скорое время также собираться. Для переправы через неудобные мета, как-то чрез реки, болота, а особенно при поднятии на горы.
- Еще ядро для орудий, которое будет стрелять во время своего полета, и сделает несколько выстрелов в то предмет, куда оно будет пущено, а потом ужу и само явица.
- А еще о применении в разрывных снарядах вератрина для производства чихания в неприятельских войсках.
- Еще могу сделать модель подводной лодки. Со всем ее внутренним механизмом, которая и была мною сделана в 1852 году, но по случаю пожара сгорела.
- Еще пароход, который будет плавать без расхода топлива и без водяного пара при помощи химического соединения;
- Еще могу сделать спасительный снаряд для кораблей и такой же для пароходов во время несчастных случаев, в котором могут несколько человек спастись, как бы волны ни бросали, он никогда не сможет захлебнуться водой, и не может опрокинуться, ну кроме онова, в моем спасительном снаряде спасающиеся лица могут найти все нужные для жизни их средства, хотя бы их не носили волны целой месяц или больше…».
Еще Галкин сообщал, что вместе с заседателем Удольским проектировал пароход, «винт которого был рассчитан на приведение не паровой машиной, а ветряными крыльями. А при неимении ветра рычагом вручную через зубатые колеса должны были приводиться в движение колеса, действующие на воду», прилагая чертежи.
В своих письмах старик жаловался: «кроме оных предметов у меня много планов для устройства разных полезных вещей, но бедность и дальность от материалов решительно не дают мне никакой возможности исполнять оного. А ежели эти изобретения заслужат внимания и, если благо будет, могу из выше означенных моделей сделать какую будет угодно на месте моего жительства за казенный счет, так как я не имею совершенно никаких средств на оной случай, и по окончанию выслать их куда будет приказано. Все они могут быть сделаны бронзовые и в малом размере».
Прошения Галкина не остались без внимания, и в марте 1887 года в Готопутово приехал штабс-капитан Омского военного округа Сергеев, разъезжавший по расположениям частей войск в Тобольской губернии с целью осмотра вооружений.
Осмотрев галкинские модели, Сергеев доложил руководству: «изобретателем Галкиным новою системы ружья не устроено, а только проэктированы приспособления для более скорого заряжания сравнительно с существовавшими. Устройство же железной лочеи не может иметь практического применения и вообще все его изобретения, указанные им в прошении, едва ли применимы к военным целям. Но развившаяся страсть к изобретениям для пользы отечества при поддержке местной администрации и сочувствия частных лиц в течение продолжительного времени до глубокой старости и неимение средств к дальнейшей жизни, заслуживает ходатайства о призрении крестьянина Галкина на старости к дальнейшему существованию из земских средств».
Галкину уже было немного за семьдесят – по тем временам глубокий старик. Но, несмотря на возраст, страсть к изобретательству не утихала. Наоборот, не имея средств к существованию, Федор решился продать дом и переехать с женой-старухой на квартиру, а на вырученные деньги покупать приобретать необходимые материалы и инструменты. Но «дом сожгли злоумышленники и ничего не удалось спасти».
В ноябре 1890 года в Готопутово приехал Ишимской окружной исправник и «произвел удостоверение об образе жизни, семейном положении, средствах к существованию, занятиях и поведении чрез спрос лиц», которые показали: «если Галкин не получит пособия от правительства и не будет помещен в богадельню или иное благотворительное учреждение, в случае продолжения его болезни, то придется призреть их обществу или он должен ходить по миру».
Визит начальства был организован самим губернатором, на имя которого год назад Федор сообщил, что он додумался, сконструировал и сделал две «куклы-офтомат», одна из которых «поднимает стоящие на столе стаканы и кланяется, а другая прядет нитки». Исправник должен был удостоверится о «имении таковых в наличности». Также предполагалось чудо-куклы выкупить у Галкина и направить в Тобольский губернский музей вместе с моделями ружей и пушек.
Но вместо этого исправнику пришлось выслушать душещипательную историю о том, как «офтоматы все сгорели при пожаре дома в деревне Боковой еще в 1887 году. В настоящее время я (Галкин) никаких офтоматов не имею, но могу сделать новые в течение 8 месяцев с музыкой и часами при оказанных мне на это средствах». Еще безумный старик пытался рассказывать о больших карманных часах, которые он сделает в ближайшее время, тряся понятными только ему чертежами.
Посте отъезда гостя, Галкин написал очередное письмо на имя губернатора:
«Честь имею донести Вашему Превосходительству. Так как я постоянно занимаюсь скорострельными орудиями, для пользы своему Отечеству, о которых уже Вам известно, но в настоящее время мною разработано такое орудие, которое может поистине принести большую услугу дорогому нашему Отечеству во время военного дела. Подобного орудия еще нигде нету, которое может удивить на 3-х верстном расстоянии, оного секрет я храню у себя!
Если бы мною было получено от Вашего Превосходительства пособие, о котором я просил еще в 1887 году 15 апреля, то я мог бы окончить оное орудие и представить правительству.
Хотя я и лишился всего по случаю пожара и от шестилетней работы скорострельных моделей, ну все еще меня влечет делать пользу своему царю и Отечеству!
Теперь вся моя надежда на Ваше Превосходительство, в ожидание на оное Вашего благосклонного распоряжения, которое по сему последует дать мне знать».
Из Тобольска прошение отправили в Омск начальнику 26-й местной Бригады. Но и там не захотели связываться в очередной раз с сумасшедшим стариком. Возвращая документы обратно, в сопроводительном письме начальник бригады писал губернатору: «…уделяю Ваше внимание, что рассмотрение вопросов, касающихся изобретений, имеющих связь с вооружением, подлежит ведению Артиллерийского ведомства».
В ноябре 1891 года Галкина вызвали в Ишимское полицейское управление, где с изобретателя взяли подписку о том, что об изобретенном оружии тот должен обращаться в Артиллерийское ведомство напрямую.
Свой век одинокий старик доживал в богадельне, удивляя окружающих рассказами о своих чудо-машинах.