Русский художник Василий Васильевич Кандинский (годы жизни 1866-1944) официально женат был дважды. Однако в его жизни была и ещё одна женщина, которая лично увидела зарождение творческого гения родного отца абстракционизма. Спутницей и единомышленницей Кандинского на долгие двенадцать лет стала Габриэла Мюнтер (годы жизни 1877-1962) – ещё молодая немецкая художница.
Её собственный талант тоже не остался в тени блестящего близкого друга. Даже когда она потеряла на долгие десять лет творческую искорку, а произошло это сразу после ухода из жизни её учителя, кумира и так и несостоявшегося мужа, Мюнтер, буквально рискуя своей собственной жизнью, сохранила значительную часть их некогда общего творческого наследия.
Импозантный мужчина в безупречной одежде и пенсне, высоко держащий голову и имеющий вид авторитетного человека – именно таким Кандинский поступил в Школу Живописи австро-венгерского художника Антона Ажбе (годы жизни 1862-1905), оставив позади карьеру юриста. Ему было уже тридцать лет. После двух лет обучения в Школе Ажбе – увы, не слишком успешных – со второй попытки Кандинский всё же поступает в Мюнхенскую Школу Искусств, где его главным и основным учителем становится Франц фон Штук (годы жизни 1863-1928) – так называемый «первый немецкий живописец». В то же время Василий почти не пользовался кистями, он предпочитал мастихин, и осваивал яркие краски; фон Штук же заставил его рисовать исключительно в чёрно-белой манере. Кандинский осваивал рисование, жадно впитывал новые впечатления и много путешествовал. Франция, Италия, Северная Африка. Часы, проведённые им за изучением юриспруденции, «сразу побледнели при первом же соприкосновении с художественным искусством, которое было единственным, что могло вывести его за пределы времени и пространства».
Василий Кандинский говорил так:
«Я мечтал стать художником вплоть до тридцатого дня рождения, потому что любил живопись больше всего на свете, и справиться с этим желанием было не так-то просто. Именно в тридцать лет я призадумался: сейчас или никогда».
«Фаланга». Первая встреча
В мае месяце 1901 года Кандинский, Рольф Ницкий, Вальдемар Хеккель и Вильгельм Хюсген (годы жизни 1877-1962) создают художественно-творческое объединение под названием «Фаланга», призванное объединить собой художников, ищущих в искусстве новые дорожки. В это же время открывается и школа, в которой преподают многие участники «Фаланги». Именно в эту школу поступает Габриэла Мюнтер, девушка очень хотела получить художественное образование, а в начале XX столетия для женщин оно было практически недоступно. В «Фалангу» женщины принимались без каких-либо проблем, и она записалась сразу на два курса – скульптура Хюсгена и живопись Кандинского. Так что же для Кандинского было важнее: женские прелести или же талант и пытливый острый ум?
Сама Габриэла говорила следующее:
«Для меня это было абсолютно новое художественное впечатление, Кандинский совершенно иной, в отличие от всех остальных преподавателей. Он всё подробно и тщательно объяснял и воспринимал меня как человека, сознательно стремящегося к своим целям и способного ставить перед собой множество задач».
А Кандинский заявлял так:
«Вас нельзя ничему научить. Всё у вас уже есть от рождения. Единственное, что я способен для вас сделать, это сохранить и воспитать ваш дар, чтобы к нему не прилипло ничего лишнего и плохого».
Летом студенты часто выезжали на пленэры и творили на открытом воздухе в самых укромных живописных местах провинциальной Германии. В 1902 году Кандинский выбрал для работы небольшой баварский городок под названием Кохель. Лесистые холмы и зелёные луга, многочисленные горы и тенистые тропинки, мерцающая гладь тамошнего озера – эта живописная местность идеально подходила для зарисовок и даже для велопрогулок.
Будучи просто одержимым ездой на велосипеде, он свободно перемещался по территории между студентами, работавшими на пленэре. Но искренне рад Кандинский был только компании своей ученицы Габриэлы Мюнтер – выпускницы частной художественной школы в Дюссельдорфе (Германия), которая совсем недавно вернулась в родную страну после двухлетнего путешествия по Соединённым Штатам Америки. Стройная и симпатичная, уверенная в себе, и не до конца погружённая в идеологию феминизма, Мюнтер хорошо понимала и новейшие тенденции в живописи и другом искусстве. Вскоре она стала для Кандинского не только прекрасной и остроумной собеседницей, но и любимой ученицей. А чуть позже даже возлюбленной.
Однако учитель уже был женат. Первой супругой Кандинского стала его двоюродная сестра, которую он знал с самого детства. Решение мужа сменить карьеру юриста на желание учиться живописи Анна Чемякина встретила относительно спокойно: хлеб их семейства уже был намазан маслом, а увлечение мужа рисованием впоследствии могло угаснуть. К моменту знакомства Кандинского и Мюнтер их браку с Анной исполнилось уже десять лет. Жена пожелала приехать к супругу в Кохель, поэтому Василий стал уговаривать Габриэлу покинуть городок, и она уехала. Но приняла ли это?
Кандинский и его «милая маленькая Элла» вели активную переписку. Художник писал ей следующее:
«Время всё расставит на свои места. Просто подожди».
Прошло совсем немного времени, и летом 1903 года во время зарисовок в городе Кальмюнц художники встретились снова. Дружбы так и не сложилось: их обоих обуяла сильная страсть. Любовный треугольник стал более чем очевиден, и Габриэла настояла на том, чтобы Василий сообщил Анне о разрыве. Скандала не было: супруга восприняла эту новость довольно спокойно.
Покорённые друг другом, Василий и Габриэла обручились и отправились в путешествие. Это стало новым импульсом не только для их отношений, но и для творческих переживаний.
Ребята посетили Италию и Голландию, Францию и Тунис, познакомились со многими знаменитостями мира художественного искусства. Страны и люди проносились мимо них, словно пейзажи с «волшебным фонарём». Однако позже в своих мемуарах Мюнтер написала:
«Жизнь была слишком нестабильна, чтобы ею можно было удовлетвориться».
Время от времени Кандинский так и встречал Анну в Мюнхене (Германия) и требовал, чтобы Габриэла на это время покинула его творческую студию в Швабинге и вообще уехала из города. И Мюнтер уезжала: то в Бонн, то в Берлин – столицу Германии – там жили её брат и сестра. Эти визиты были крайне затяжными и абсолютно безрадостными – Кандинский не торопился официально оформить свои отношения с Габриэлой, что было для чопорных немцев чрезвычайным вызовом общественному мнению. Семья пыталась всячески отговорить Габриэлу от продолжения отношений с художником, но девушка сопротивлялась. Несколько лет подряд Кандинский разрывался между Анной и Габриэлой: в Германии они с Эллой по-прежнему жили раздельно, и обретали свободу и счастье лишь во время непродолжительных поездок за границу.
Пешеходное и велосипедное путешествие по Швейцарии, а затем Брюссель (столица Бельгии) и Милан (Италия). Зиму 1906 года они провели на итальянском курорте Рапалло, а весной прибыли в Париж – столицу Франции. Зачастую в гостиницах в общей комнате им отказывали, это сильно беспокоило их обоих, а Габриэла ещё и чувствовала себя униженной.
Париж
Париж буквально захватил Мюнтер и очень увлёк девушку: она сняла дом в пригороде, заплатила за него на год вперёд и стала активно работать, одновременно помогая Кандинскому в подготовке его персональной выставки. Новый дом, новая жизнь! Но у обоих на душе было неспокойно. Василий чувствовал, что парижская атмосфера полна импрессионизма – чуждого его мыслям и стремлениям. Он решил покинуть город, позвал с собой Эллу и был ужасно опечален её отказом. Вместо отъезда Мюнтер предпочла переехать непосредственно в сам Париж. Там она стала посещать курсы рисования Теофила Стейнлена (годы жизни 1859-1923), а позже ещё и увлеклась линогравюрой. Именно здесь и появился её особый «контурный» стиль.
Габриэла была весьма одарённым художником-графиком, способным воплотить свои визуальные идеи в чёткую линию. Её способность воспринимать мир в простых, контурных структурах прекрасно гармонировала с революционными на тот момент новациями современного искусства начала XX века, что и сделало девушку одним из самых выдающихся творцов классического модернизма. Её пейзажи, наполненные тонким колористическим узором, были написаны немного раньше знаменитых видов Мурнау, созданных Кандинским. При всей любви и уважении к Василию, Габриэла пошла в своём творчестве собственной дорожкой. А её учитель впоследствии тоже чему-то научился у своего замечательного ученика.
Из дневников Габриэлы Мюнтер:
«Когда я начинаю рисовать, это напоминает мне внезапный прыжок в глубокий водоём, и я никогда заранее не знаю, сумею ли выплыть на поверхность. Именно Кандинский научил меня технике плавания. То есть он научил меня работать достаточно быстро и уверенно, чтобы добиться такой шустрой и спонтанной фиксации жизненных моментов».
Мурнау
После очередного длительного турне по Европе, в 1908 году Кандинский и Мюнтер возвращаются в Мюнхен. Здесь они снимают квартиру в богемном районе под названием Швабинг. А летом вместе с художниками Марианной Владимировной фон Верёвкиной (годы жизни 1860-1938) и Алексеем Георгиевичем фон Явленским (годы жизни 1864-1941) они посещают Мурнау – городок в пятидесяти километрах от Мюнхена – в предгорьях Альп; творцы сразу же влюбляются в тамошние пейзажи. Для Кандинского это был период начала расцвета абстрактного искусства и новых теорий в искусстве. Он и его соратники организовали «Объединение Нового Искусства в Мюнхене», в которое также вошли Мюнтер, Верёвкина, Явленский; художники Адольф Эрбслё (годы жизни 1881-1947), Александр Канольдт (годы жизни 1881-1939), Пауль Баум (годы жизни 1859-1932), Моисей Герцевич Коган (годы жизни 1879-1943), Владимир Георгиевич Бехтеев (годы жизни 1878-1971); а также искусствоведы Генрих Шнабель и Оскар Виттенштейн (годы жизни 1880-1918). Это было дело всей его жизни – настоящий прорыв в обществе единомышленников. Кандинский работал активно и плодотворно, занимался как организаторской, так и выставочной деятельностью. Несмотря на то, что он так и не подал на развод, творческие достижения обоих мастеров сумели вдохнуть в их союз новую жизнь. Габриэла чувствовала себя использованной, она томилась своим положением непризнанной жены, но особого выбора всё же не видела – поэтому по-прежнему находилась под влиянием обаяния Кандинского – его кипящего таланта и свежих идей.
В августе месяце 1909 года Габриэла прикупила себе в Мурнау небольшой домик. С одной стороны, там был приют, куда она могла бы сбежать в случае приезда брата. С другой стороны, это была очередная попытка побудить Кандинского к действию и официально устроить свою жизнь. Представьте себе, до 1969 даже замужняя женщина в Германии полностью дееспособной не считалась, а вплоть до 1977 года для того, чтобы трудоустроиться на работу, немецкой фрау требовалось разрешение мужа. А теперь просто подумайте, какой уровень гнетущего осуждения испытывала Мюнтер, открыто проживая с Кандинским, но официально его женой не являясь!
Она не могла не думать о сложившейся ситуации, даже будучи сильно увлечённой творческим обустройством их общей жизни. Превращая пространство дома целиком и полностью во что-то своё, ребята буквально набрасывались на мебель и стены с кистями и красками, и это понятно, ведь оба были увлечены «народными мотивами».
Из дневников Габриэлы Мюнтер:
«К. разрисовал мой вещевой шкаф совершенно по-особенному – мило и забавно. По его среднему отсеку проносится синий всадник, а прямо за ним следует тёмная всадница. Он оборачивается и машет ей рукой, после чего та начинает скакать во всю прыть: иногда эта шутка меня раздражала, потому как была абсолютной ложью – он ни разу не обернулся и ни разу не сказал мне: “Пойдём со мной”».
У себя на участке Габриэла была одета в национальный баварский костюм дриндла, а Кандинский выставлял напоказ свои кожаные бриджи и леггинсы.
Конечно же, в доме имелся сад, где Кандинский и Мюнтер пропалывали сорняки и перекапывали огородные грядки, сажали овощи и лакомились выращенными своими руками ягодами.
30 июня 1911 года Кандинский записал в своём дневнике следующие слова:
«Сегодня в четыре я приехал с большим багажом. Было очень жарко. Я немедленно пошёл в сад и съел немного клубники. Потом выпил чаю. Затем вернулся в сад. Вот так. Ни одна ягода (то есть ни одна смородина и так далее) не украдена. Кусты клубники словно забрызганы крупными каплями крови. Крыжовник слабоват – он маленький и очень бедный. Смородины много и она хороша. Малина только-только появляется, но её гораздо больше, чем мы могли подумать: несколько килограммов у нас точно будет. Картошка хорошая, крупная (20-25 сантиметров). У огурцов уже третий сбор, они здоровые. Я полил сад».
Тем временем, художница Мюнтер влюбилась в роспись по стеклу и стала брать уроки у местного мастера Генриха Рамбольда (годы жизни 1872-1953). Вслед за ней данной техникой заинтересовались Кандинский и их общие друзья в лице Франца Марка (годы жизни 1880-1916) и Августа Макке (годы жизни 1887-1914).
Из биографии Василия Кандинского:
«Мысль о беспредметном искусстве витала в воздухе и нашла отражение в творчестве Василия Кандинского. Однажды вечером в сумерках он увидел потрясающее полотно, аккуратно прислонённое к стене мастерской. Художник был сражён наповал сочетанием красок и с удивлением понял, что это его работа, но стоящая вверх тормашками. В этот момент его осенило – важно не то, что изображено на картине, а какие мысли и эмоции она способна вызвать у зрителя».
В том же Мурнау Кандинский и его коллеги-художники перешли от экспрессионизма к абстрактной живописи. Из года в год творец всё дальше уходил от реальной картины мира, превращая её в яркие цветовые пятна и линии. Габриэла от него не отставала, совершенствуя собственный стиль, но оставаясь в тени возлюбленного, она сохраняла яркую индивидуальность экспрессивного жанра.
«О Духовном в Искусстве»
Кандинский интересовался далеко не только садом: он также готовил и свой знаменитый философский трактат под названием «О Духовном в Искусстве». Книга вышла в свет в 1911 году на немецком языке и имела большой успех – в течение года её издавали аж трижды. В своём трактате Кандинский писал:
«В нашей душе есть трещина, и душа, если её можно потрогать, звучит как треснувшая драгоценная ваза, найденная при раскопках глубоко в земле».
Не был ли этот звук – острый и трепетный – похожим на звук души Габриэлы, которая не просто любила, а растворялась в Кандинском, его личности и его творческих поисках? Прямо на глазах Габриэлы на его полотнах воплощались фейерверки и фонтаны идей мастера – от сюжета к абстракции; от пейзажей и фигуративности – к «композициям», «импровизациям» и «впечатлениям»; музыке линий и цвета.
В октябре 1910 года Кандинский прибыл в Россию – он приехал сюда один. И здесь он тоже добился оглушительного успеха. Его книгу хвалили и здесь и там, украинский поэт Давид Давидович Бурлюк (годы жизни 1882-1967) звал его погостить на родине, все газеты писали о выставках «Бубнового Валета», в которых он также принял участие. Кандинский вернулся в Мурнау очень вдохновлённый и встретил Новый Год в тесном кругу друзей вместе с Габриэлой. Но гармония между неофициальными супругами продлилась недолго: уже летом 1911 они расстались. Василий вместе с друзьями по уши погрузился в работу над будущим альманахом, известным как «Синий Всадник»: жаркие споры, амбициозные планы, увлечённая работа всех членов объединения открыли перед художниками новые горизонты. Тогда же он окончательно разводится со своей женой Анной, однако предлагать руку и сердце Габриэле всё ещё не торопится.
В декабре месяце 1911 года Кандинский и некоторые его друзья выходят из «Объединения Нового Искусства» и уже через несколько недель организовывают своё собственное объединение, после чего почти сразу устраивают выставку.
«Синий Всадник»
Как вспоминал Кандинский:
«Название “Синий Всадник” возникло за кофейным столиком в саду в Зиндельдорфе. Мы оба любили синий цвет, Марк любил лошадей, а я наездников. Название пришло к нам само собой».
Несмотря на то, что в объединение входило сразу девять художников, сам Василий считал «Синего Всадника» делом всего лишь двоих. Вторым после него самого был именно Франц Марк, а никак не Мюнтер.
На данных фотографиях участники группы «Синий Всадник» на балконе квартиры Кандинского на улице Айнмиллерштрассе, дом 36, в Мюнхене. Снимки были сделаны примерно в 1911-1912 годах.
Осенью 1912 художник снова уехал в Россию, а в его отношениях опять произошёл разрыв: Габриэла уже не надеялась на счастливый брак со своим учителем и кумиром.
Война и расставание
Первая Мировая война вынудила Кандинского переехать в Швейцарию. Несмотря на то, что он считал себя наполовину немцем, немецкого гражданства он всё равно так и не получил. С ним уехала и Габриэла, а также его бывшая жена Анна, вскоре туда же отправились и его самые близкие друзья – Верёвкина и Явленский. Поняв, что война затянется, Василий решил направиться в Москву – столицу своей родины. Он разорвал близкие отношения с Эллой, которая через некоторое время вернулась в Мюнхен. Их письма друг другу выражают глубокую печаль; Кандинский брака не обещает; Мюнтер же всё ещё надеется узаконить свои долгосрочные отношения. В ещё одном письме к Кандинскому Мюнтер пишет следующие строки:
«Вы изменились. Вы прекрасно знаете, что обещали в 1903 году. Вы просто обязаны сдержать свои слова»!
А в его обратном письме ответ был таков:
«Я всегда вводил вас в заблуждение, потому что сильно ошибался насчёт самого себя».
В 1915 году, надеясь встретиться с Василием, Мюнтер наведалась в Стокгольм – столицу Швеции. После нескольких задержек туда же прибыл и сам Кандинский. Он работал в студии Эллы, много рисовал, а она помогала ему продавать все эти работы.
В феврале 1916 открылась персональная выставка Кандинского, а в марте месяце того же года состоялась и выставка Мюнтер, причём весьма и весьма успешная.
Творец покинул Стокгольм 16 марта 1916. Были и слова любви, были и обещания свадьбы. Письма летели туда и обратно. Но после этого случая Кандинский и Мюнтер более никогда не встречались.
Последнее расставание
9 декабря 1916 Кандинский написал Мюнтер так:
«Я вдруг почувствовал, что моя давняя мечта приближается к реальности. Вы знаете, что я мечтал создать большую картину, смыслом которой должна была стать радость, счастье жизни или Вселенной. Я вдруг ощутил гармонию цветов и форм, принадлежащих этому миру радости».
Так и родилась идея, которую живописец воплотил в картине «Москва. Красная Площадь», полностью законченную им в том же 1916 году. Внешняя и внутренняя Москва стала для Кандинского новым «живописным камертоном».
Здесь же, в Москве, он повстречал и свою новую любовь – Нину Николаевну Андреевскую (годы жизни 1896-1980), которая была моложе него примерно на 30 лет. Сильно вдохновлённый первым телефонным разговором с девушкой, художник выплеснул все свои чувства на холст – летом 1916 на свет появилась работа «Неизвестному Голосу». А 11 февраля 1917 года юная Нина Андреевская стала женой Василия Кандинского.
Связь с Габриэлой прервалась вообще. Октябрьская революция 1917 лишь углубила пропасть между творцами, внося хаос в тысячи людских судеб. В том же году Мюнтер переехала в Копенгаген – столицу Дании. Она так и искала Кандинского, отправляла запросы в различные российские инстанции, но успеха не добилась. Габриэла тяжело страдала, она перестала рисовать и взяла в свои руки кисти лишь десять лет спустя. В 1920 году она вернулась в свой дом в Мурнау, а ещё через год узнала, что её возлюбленный жив и здоров, более того, даже давно женат. К тому моменту он уже потерял своего сына Всеволода (годы жизни 1917-1920). Художник потребовал от Габриэлы, чтобы она вернула ему все вещи и картины, которые он оставил в Мурнау.
Причём эти требования были отправлены им через адвоката: Кандинский не решился встретиться со своей бывшей любовницей с глазу на глаз, хотя к тому времени он уже был в Германии, и преподавал в Школе Искусств Баухаус. Творец приложил всевозможные усилия, чтобы их пути больше не пересекались, поэтому никогда более не приезжал ни в Мюнхен, ни в Мурнау. А Габриэла оказалась поражена: свои чувства она направила наружу в письме к Кандинскому – целых сорок страниц упрёков и сожалений. С тех пор у них было много лет общения через адвокатов, и только в 1926 году Габриэла всё же отправила Василию 26 коробок с его вещами и картинами.
Решение Габриэлы принять часть работ Кандинского в качестве компенсации (по другой версии она просто отказалась отдать его произведения, оставив их себе в качестве моральной компенсации) всё-таки сослужило человечеству добрую службу.
Мюнтер спасла картины своего учителя и любовника, рискуя собственной жизнью, она уберегла их от немецких фашистов в подвале собственного дома. А в 1957 году, уже на склоне лет, женщина передала картины Василия Кандинского и его личный архив в дар Мюнхенской Городской Галерее.
Девяносто картин маслом, более трёхсот акварельных и графических работ, офортов и литографий – наследие Василия Кандинского сегодня можно увидеть в Городской Галерее в Доме Ленбаха в Мюнхене. Также здесь хранится более двух тысяч фотографий, сделанных Габриэлой за годы совместной жизни с Кандинским.
Василий Кандинский скончался 13 декабря 1944 на территории Франции, не дотянув всего трёх дней до своего 78 дня рождения. Габриэла Мюнтер вплоть до конца своих дней так и жила в Мурнау, она умерла в 1962 году в возрасте 85 лет. Дом, в котором она проживала с художником целых пять лет, в наши дни носит название Мюнтерхаус (Дом Мюнтер). Хотя местные жители так до сих пор и именуют его «Русским Домом».