«Я не спала, не дремала», – задумчиво, будто удивляясь собственной силе, пробивается сквозь ритм барабанов густой низкий голос. Песня заполняет пространство, и кажется, что вокруг тебя вдруг вырастают дремучие леса, затягивают белый свет свинцовые тучи. «Малы-да-я», – отвечают эхом брянского «гукающего» говора подголоски. Один – надежный и плотный, как земля под ногами. Другой – высокий, словно оплетающий стеблем колдовской травы.
Текст: Екатерина Жирицкая, фото: Александр Бурый
«За куделью я сядела, куделечку пряла», – подхватывают подруги. Но так повелительны их голоса, что от этих слов о простой крестьянской работе по спине пробегает холодок: уж не три ли русские мойры плетут в темной чаще чью-то судьбу? «Куделечку пряла, выпускала соколочка», – неспешной вязью слов продолжают опутывать путника, забредшего в очарованный лес, три ворожеи. «Ты лети же, мой соко́ля, выше леса, выше поля», – убаюкивают они протяжным нутряным наговором.
Голоса гаснут, зачарованный лес исчезает. И вот уже перед нами – плоскости синих стен, разбитых геометрией голубых и черных квадратов, холодный металл ударных тарелок, белизна разнокалиберных барабанов. Это – музыкальная студия на бывшей текстильной фабрике, где репетирует свои песни группа Vetkafolk. Три языческие дивы – Светлана Шульдешова, Ирина Просвирина и Анна Литвиненко – уже успели сменить сценические костюмы на джинсы и свитера и превратились в современную девичью группу. Но в воздухе все еще чувствуется тихий запах хвои, принесенный старинной песней. И почему-то веришь: нить, которую века назад пряла неведомая русская девушка, выведет ее сегодняшних ровесниц и на точный звук, и на верное слово, и на искреннее чувство.
АРХАИКА ПОД СИНТЕЗАТОРОМ
Мы сидим в студии и беседуем, пытаясь найти ту точку, где сходятся тысячелетний опыт народа, запечатленный в фольклоре, и современная жизнь – технологичная, стремительная, урбанизированная.
«Ветка» поет фолктронику, объясняет Кирилл Шульдешов – руководитель группы и муж Светланы. У этого только формирующегося жанра есть много разных названий, но суть одна: в основе песни лежит подлинный фольклор, украшенный современной аранжировкой. Тот самый, что поколениями пели в русских деревнях на свадьбах и гуляньях, у колыбели и за работой. «Но вы же поете не «чистый», архаический фольклор, а подвергаете его современной обработке. Почему выбран такой подход?» – уточняю я. Сегодня фольклор оброс мифами, разъясняет основатель «Ветки». Бывает, этим словом обозначают стилизованные авторские песни. Бывает, подлинная народная песня оказывается низведенной небрежным исполнением до уровня трактирной попевки. Что же делает «Ветка»? Старается сохранить старинную манеру исполнения (в разных местностях России пели по-разному, и исполнительницам ансамбля приходится осваивать все голосовые тонкости), но при этом работать с материалом так, как это делал бы современный музыкант.
«Почему вы решили соединить архаику с синтезатором?» – настаиваю я. «Многие музыкальные жанры стали слишком стереотипными. Чарльстон или рок-н-ролл узнаваемы по первым нотам саксофона или гитары. Синтезатор же довольно молодой инструмент, его звук еще никем не присвоен, поэтому он позволяет народной песне развиваться, не нарушая ее оригинальной эстетики, – говорит Кирилл. – Народные песни всегда про жизнь, про ее оттенки. Они не ограничены протестом, как рок, не претендуют на понятную немногим элитарность, не сводятся к любовной лирике. Это мир, в котором найдешь любое созвучное тебе чувство. Знаете, мне нравится сравнение подхода «Ветки» с работой современных шеф-поваров. Нередко они, к примеру, вспоминают: «Бабушка готовила пирожки, память сохранила этот вкус». А потом переносят это домашнее блюдо в меню своего ресторана. Только теперь у них есть современная техника, доступ к новым ингредиентам, технологиям обработки продуктов. И бабушкин пирожок в итоге превращается в блюдо «высокой кулинарии». Еда уже не будет прежней, хотя в самой основе сохранит набор вкусов, доставшихся ей в наследство. С фольклором происходит нечто подобное. У меня есть современные инструменты, средства для записи и обработки звука. При этом песня сохраняет архаичное душевное ядро».
«Ветка» вносит в песню изменения очень аккуратно. Например, в их репертуаре есть композиция, где соединены две песни: белгородская и курская. Есть та, где архангельское северное многоголосие дополнено чукотским горловым пением. При этом основа – слова, мелодия – остается нетронутой.
ПЕСНЯ НА ДВА ГОЛОСА
У каждого из участников ансамбля был свой путь к народной песне.
Кирилл пришел к фольклору уже сложившимся музыкантом. Он был саксофонистом, учился на эстрадно-джазовом факультете Московского государственного института культуры (МГИК). Там и познакомился с подлинной народной песней. «Все, что я слышал и понимал под словом «фольклор» до института, вызывало у меня в лучшем случае улыбку: что с этими людьми не так, раз они занимаются такой ерундой? А в институте учились очень талантливые исполнительницы фольклора. Они пели. И пели очень интересно». Народная песня так заинтересовала Кирилла, что он, не откладывая в долгий ящик, обратился к девушкам-«народницам»: «Давайте делать музыку вместе!» Те согласились. Но первый опыт не получился. «Иногда кажется, что достаточно разбавить фольклорный мотив джазовыми приемами и получится русский фолк-джаз. Но хотя есть удачные примеры русского джаза, все же такой подход не работает, – считает Кирилл. – Сначала нужно было разобраться в структуре народной песни». По окончании института Кирилл продолжил эксперименты с современной музыкой.
«Мой интерес к фольклору проявился еще в детстве», – подключается к беседе Светлана. Родом она из Ставропольского края, в школе пела казачьи песни, затем поступила в музыкальное училище, где ее профильной дисциплиной был академический народный хор, исполнявший советские песни. Но как-то раз к ним на репетицию пришла педагог и ведущий специалист-этнограф Ставропольского края Лилия Якоби. «Лилия Александровна и показала нам настоящую народную песню, которая тронула меня своей силой и искренностью», – вспоминает Светлана. Потом она познакомилась с Кириллом. Родилась семья – и «Ветка».
«Время от времени Света интересовалась моими джазовыми экспериментами с фольклором и возмущалась: «Почему не сделаешь такие аранжировки для меня?» В конце концов выбрала песню и попросила сделать современную аранжировку, – продолжает Кирилл. – Я сделал, ей стало интересно. Света поняла, что есть другой уровень работы с фольклором – более свободный, без привычных жестких канонов. Мы начали работать вместе».
Но одной солистки для фолк-группы было мало, нужны были новые голоса.
«НА КАКОМ ЯЗЫКЕ ВЫ ПОЕТЕ?»
«Фольклор – ансамблевое, хоровое пение. Единственный солист резко сужает возможности музыкальной группы. Народная песня хороша, когда объединяет многих людей, раскладывается на разные вокальные линии, разные характеры, разные истории», – объясняет Кирилл.
Они начали искать голоса. У Светланы – альт, поэтому нужны были сопрано и универсальный голос. Еще одно условие: человек должен был принимать стиль, в котором выступает «Ветка». «Не всем фольклористам нравится, когда народную музыку подвергают современной аранжировке, – отмечает Кирилл. – Кто-то этого не приемлет, поэтому нам были нужны люди, открытые экспериментам».
Кирилл признается: он не сразу понял, как работать с попавшим к ним в руки музыкальным материалом. Ему не нравились никакие из существовавших аранжировок народных песен. Даже в самых удачных что-то звучало не так. «Говорят: если тебе что-то не нравится, сделай это сам. Вот мне и хотелось сделать песню, которая бы нравилась нам самим», – поясняет Шульдешов. Они делали песни для себя, а оказалось, что это близко людям. Так постепенно собрали первый альбом. А когда он сложился, захотелось его показать. В Москве в тот момент проходил экспериментальный проект «Музыка в метро»: начинающим исполнителям дали возможность бесплатно выступать перед публикой. «Ветка» прошла кастинг. Они спустились в метро, поставили колонки и запели. Выступали, пока проект не свернули из-за пандемии.
«Мы смотрели, как люди реагируют на наши песни», – говорит Светлана. Смотрели и удивлялись: многие не понимали слова песен. Причем не только архаизмы и диалектизмы, но и обычные слова, которые иначе произносились, скажем, в XIX веке. К ним не раз подходили и спрашивали, на каком языке они поют.
ТОЧНОЕ ПОПАДАНИЕ
«Со мной было все просто, – рассказывает о своем пути к фольклору Ирина Просвирина. – С детства занималась музыкой, пробовала себя в разных жанрах, но мой педагог, Вера Александровна Козлова, убедила меня, что лучше всего мне будет в фольклоре. Поступила в Гнесинку, отучилась, работала в разных коллективах. На одной из подработок встретила Светлану. Она пригласила меня на репетицию будущей «Ветки». Мы попробовали вместе спеть, меня зацепила эта музыка – такого я еще не пела. И я осталась».
«У Иры мягкая манера исполнения и потрясающее чувство ритма, – говорит Кирилл. – Мы с первого раза попали на артиста, которого хотели иметь в своей группе. Света поговорила с ней, мы решили ее послушать. Ира приходит, поет, и мы понимаем – вот оно! Из ста человек с первой попытки выбрали нужного. Так везет нечасто».
Из всех участников «Ветки» у Ани Литвиненко наиболее «классическое» музыкальное образование. Она окончила музыкальную школу по классу фортепиано. Наступил момент, когда ей надо было выбирать, чем заниматься всерьез. Она решила петь. Ее преподаватель, руководитель народного хора Академии музыки им. Гнесиных Юрий Леонтьевич Колесник, посоветовал обратить внимание на народную песню. Аня последовала совету. Поступила в Академию им. Гнесиных и продолжила петь в народном хоре. А летом 2023 года ей позвонили на мобильный телефон с неизвестного номера. Обычно она на такие звонки не реагировала, но тут почему-то ответила. «Беру трубку, с опаской говорю: «Алло». И слышу: «Привет», – продолжает Аня. – Оказалось, на связи были Кирилл и Света: «Что-нибудь слышала про «Веткуфолк»?» Я еще не очень понимала, о чем речь, но ответила: «Да». Ребята поинтересовались моим графиком, узнали, пою ли я фольклор и – исчезли. А я, когда только начала интересоваться фольклором, очень хотела совмещать архаичный материал с современными аранжировками. Однажды услышала зажигательный трек «Ветки», и у меня мелькнула мысль: «Было бы здорово петь в таком ансамбле!» И вот мне позвонили руководители ансамбля моей мечты и предложили сотрудничество! Я была вся в предвкушении: «Мама, папа! Меня в «Ветку» зовут!» Начала слушать песни, учить партитуру. Прошел июль, август, сентябрь – тишина. Я уже решила, что руководители «Ветки» нашли другую солистку. А в октябре новый звонок: «Привет! На следующей неделе репетиция». Так моя мечта стала явью». «Мы просто на нее охотились, ждали, когда она освободится, – улыбается Светлана. – Нам очень нужен был Анин голос».
«А что скажете о голосе Светланы?» – интересуюсь у руководителя ансамбля. «Света для меня – само собой разумеющаяся часть нашего коллектива, с нее все началось», – смеется Кирилл. «К Свете, как к жене руководителя ансамбля, самые высокие требования, – дополняет Ирина. – Кирилл спрашивает с нее строго. При этом в десятке наших композиций запевы идеально ложатся именно на голос Светланы».
Музыка «Ветки» вообще сильно пронизана семейным чувством, говорит Ира. Света и Кирилл пишут аранжировки вместе, и их совместный почерк заметен в песнях. «Мне нравится, что «Ветка» – домашний проект. Она ни под кого не подстраивается, а взращивается как ребенок: здесь нравится, здесь хотим иначе, здесь чуть изменим. Так постепенно собирается песня», – поясняет Ирина.
«ОНИ СТОЯЛИ У МЕНЯ ЗА СПИНОЙ»
Понять народную песню ребятам помогли фольклорные экспедиции. И хотя запись носителя традиции забота скорее этнографа, чем музыканта, возможность пообщаться с ними дает ни с чем не сравнимое живое чувство песни.
Светлана вспоминает свой опыт этнографической экспедиции в Брянской области во время учебы в МГИК. В деревне собрали местных бабушек. Сначала они отнеслись с опаской к студенткам, потом перезнакомились с ними, и... зазвучали песни. «Когда они начали петь, меня предупредили: только не перебивайте!» Нельзя выключать диктофон, потому что в любую минуту наши собеседницы могли бы «зацепиться» памятью за слово в песне и вспомнить следующую, – рассказывает Светлана. – Там была солистка, поразившая меня: в таком немолодом возрасте такой высокий, яркий голос. И какой багаж песен!»
«В отличие от Светы у меня не было возможности поехать в экспедицию и лично пообщаться с носителями фольклора, зато я видела много видео, сделанных в экспедициях, «наслушивала» материал, – говорит Аня. – Для меня фольклор – это «про интерес»: как раньше люди жили, как они относились к песне? Как песня помогала им в жизни? И поскольку у меня есть классическое музыкальное образование, я отношусь к народной песне как к материалу для обучения. Мне интересно, как человеческий голос ведет мелодию. Я запоминаю каждую из этих музыкальных линий, чтобы в будущем взять оттуда какую-то идею: как бы я спела эту партию? Как бы соединила их в одной песне? Юрий Леонтьевич Колесник учил нас: если вы исполняете хоровую песню, вы должны уметь сольно пропеть каждую из ее партий. Соединить все партии в себе и спеть песню за каждый голос, держа в голове ее общее звучание».
Анна вспоминает, как на ее отношение к фольклору повлиял пережитый ею опыт исполнения одной песни. В Академии им. Гнесиных есть «курсовые» ансамбли. Ежегодно каждый курс выбирает для исполнения новую программу. Как-то ансамбль курса, на котором тогда училась Аня, готовил песню духоборов. «Нужно было наслушаться этой музыкой, пропитаться ею. И когда мы запели песню духоборов «Я летал за сине море», у меня по коже пошли мурашки, будто я эту песню сама прожила, – вспоминает Аня. – Потом мы не раз исполняли эту песню на концертах. И каждый раз у меня было чувство, что певшие ее бабушки, которых мы видели на привезенной из экспедиции кинопленке, стояли у нас за спиной и тоже пели. Пробирало просто до костей. В такие моменты особенно остро понимаешь, как сильно народная песня соединяет прошлое и настоящее».
«Мы были в Волгоградской области, – погружается в свои воспоминания об экспедициях Ирина. – Нас разделили на несколько групп, и мы поехали на разные хутора. Это было целое приключение: ходишь по деревне, ищешь людей, которые могут петь. Наконец мы нашли поющую бабушку, просим исполнить песню, а она отказывается. Спрашиваем: «Почему?» – «Не могу. Мы с подружкой поссорились. Она не будет со мной петь, а я без нее не пою». В общем, пока мы не помирили старушек, песен не услышали. А когда они запели, даже в песне продолжали свой спор. При этом было видно, как тонко они чувствуют друг друга, как точно взаимодействуют в песне. Одна помнит слова, другая помнит голоса: «Тут я лучше знаю, давай запевай!» Спорят: «Ты не то запела!» И гнев – неподдельный. Если они к песне так серьезно относятся, значит, она очень важна для них».
«Получается, вы все же сами собираете для себя материал?» – спрашиваю Кирилла. «Большую часть этой работы за нас уже сделали этнографы, – отвечает он. – Мы как в библиотеку приходим в созданный ими архив и либо слушаем старые песни, либо берем ноты». «К сожалению, зачастую коллекции этнографов лежат без дела, – говорит Ирина. – Есть прекрасные материалы экспедиций на магнитофонных бобинах. Они записаны, но не оцифрованы и поэтому пропадают. Например, в архиве ВГИКа лежат интересные дипломные работы, но они до сих пор не оцифрованы. Нет единой библиотеки, которой могли бы пользоваться все исполнители фольклора, а она очень нужна. Нужен единый архив народных песен, доступный любому музыканту. Иначе бесценные материалы уходят вместе с их создателями».
«НИКТО МЕНЯ НЕ ЖАЛЕЕТ»
«Есть ли у вас любимая народная песня, особо значимая для вас?» – спрашиваю у моих собеседниц. «Мне близки многие, но одна из самых любимых – «Никто меня не жалеет», – делится Аня. – Меня сначала ею напугали: прошло только несколько репетиций с того момента, как я пришла в «Ветку», а ребята мне говорят: «Запевай!» Еще до начала вступления девочек запев первого куплета достается мне. Я впадаю в панику. А потом пропустила песню через себя, почувствовала весь ее музыкальный и литературный колорит, и она начала складываться».
Песня рассказывала о «милом друге», который не любит девушку, она отзывалась грустью в душе, признается Аня. «Никто меня не жалеет» – гукальная песня («гуканка» – песня, в которой каждая строфа заканчивается высоким звуком на возгласе «Гу!» или «У!». – Прим. ред.). Она была взята из сборника 1950-х годов, записанного в Брянской области, где бытует традиция календарных гукальных песен, охватывающих весь годовой цикл. «Никто меня не жалеет» относится к календарной весенней. «В этой песне эмоция идет по нарастающей, – объясняет Аня. – Я сравниваю ее с начинающейся истерикой. Текут слезы, к горлу подступает ком. Потом песня почти срывается в крик. И каждый раз, когда я ее пою, мне кажется, что все это происходит со мной».
«А у меня нет любимых песен, – улыбается Ира. – Настроение меняется, и под каждое из них у народа есть своя песня. Под «Пойдемте, девки» можно мчаться по трассе в машине, под «Никто меня не жалеет» – страдать где-нибудь в Петербурге возле Невы. Под «На улице дождь» – пить по утрам кофе».
«Поскольку я стою у истоков коллектива, то люблю каждую песню «Ветки», – говорит Света. – А так как я склонна погрустить и пригорюниться, самая дорогая для меня песня – «Кукушечка». Она была написана одной из первых, и там звучит голос моего, тогда еще маленького, ребенка. Для меня она нежная и очень личная».
РАЗБИТЫЕ ПРЕДУБЕЖДЕНИЯ
«Где бы мы ни выступали – в клубе или на большой площадке, – реакция на наши песни очень теплая, – делится наблюдениями Светлана. – Если зрители не успевают к нам подойти после выступления, обязательно находят нас в социальных сетях, пишут развернутые и очень позитивные отзывы».
Аудитория у «Ветки» разная. Однажды на концерте в метро их услышала проходившая мимо девушка. Послушала, как «Ветка» поет, узнала расписание их выступлений и в следующий раз пришла… с группой детского сада, где, как оказалось, она работала воспитателем.
Изменить отношение людей к народной песне девушкам удается и на уроках вокала, который они преподают. У них учатся взрослые, для которых музыка не стала профессией, но кто бы хотел научиться петь. «Бывает, что человек не любит народные песни. Так и говорит: «Буду петь только рок». Или – «только поп», – поясняет Светлана. – Сначала мы ставим им ту музыку, к которой они привыкли, а потом постепенно показываем, что ею мир не исчерпывается. Предлагаем попробовать исполнить и наши песни. Они удивляются: «Разве это народная песня?» Они привыкли к упрощенному, переделанному в попсу псевдофольклору. Такие песни не трогают душу. А с нашими происходит обратное – человек начинает в них погружаться».
Свою историю рассказывает и Ира: как на «Джаз-блюз-байк фестивале» они убаюкивали брутальных байкеров нежными колыбельными. А Аня вспоминает, как обнаружила в плейлисте телефона своей взрослой ученицы по вокалу песню «Пойдемте, девки», исполняемую «Веткой». И – неподдельный восторг той, когда она узнала, что ее преподаватель по вокалу поет в любимой группе.
ПРО ГОРСТИ И ПУТЕВОДНЫЕ ЗВЕЗДЫ
Свой первый альбом группа назвала «Горсти», потому что в нем были собраны музыкальные примеры из разных народных традиций. Следующий альбом им захотелось сделать для детей – и они исполнили народные детские песни в современной аранжировке. А название третьего альбома, который сейчас готовит «Ветка», – «Обряд». Он будет посвящен свадебному обряду.
«Бывает, мы берем в работу песню, потому что нас привлекает в ней музыкальный ход, бывает, что цепляют за душу тексты, – объясняет Кирилл. – Начинаем работать, и постепенно приходит понимание, как относиться к этому материалу, складывается наша собственная интерпретация».
Интересуюсь, на кого равняется «Ветка». «Какого-то одного исполнителя, про которого можно сказать, что это наш идеал, нет. Даже самые удачные образцы хочется улучшить. Мне кажется, лучшие исполнители современной русской народной песни только должны появиться», – считает Кирилл.
«На мой взгляд, непререкаемых авторитетов в фольклоре быть не должно, – дополняет руководителя группы Ира. – Мы пришли в «Ветку» за новыми идеями. Поэтому нужно искать образец не в том, что было, а в том, что происходит прямо сейчас. Если есть интересные идеи, которые можно почерпнуть у исполнителя, почему бы этого не сделать? Музыка – это развитие. Она должна подпитываться прошлым, но идти вперед».