Ну, что же, Друзья, подписчики и просто гости нашего с Вами военно-исторического блога, вот и пришёл к нам опять тот страшный день для нашей страны, что уже восемьдесят три года подряд передаётся нам, нашим родителям и нашим детям, внукам из поколение в поколение. По крови передаётся и передаваться будет всегда, да передаваться и должен. День Памяти и Скорби - очередная годовщина начала Великой Отечественной войны. Да, именно так и не иначе, День Памяти и Скорби. И только. А те, кто усиленно пытаются таковым днём назвать День Великой Победы, так здесь тоже удивляться не приходится и для них так всё и есть - они же тогда не победили нас. Так что для них 9 мая, вполне возможно, именно что день памяти и скорби. Скорбят по несбывшимся надеждам, которые они столь уверенно питали в себе ранним утром 22 июня 1941 года. Точно такие же надежды, как и многие иуды много позже - 24 февраля 2022 года, но тоже, Слава Богу, несбывшиеся. Однако это для них, для предателей и отступников, а не для нас... Для нас же 9 мая - День Великой Победы, да, со слезами на глазах, но Победы, Праздник! А 22-е июня - День Памяти и Скорби, потому что тогда вновь чуть ли не половина всей Европы в который раз уже за мировую историю пришла истребить наш этнос, нашу культуру. Нас, ещё даже не родившихся! Именно поэтому - 9 мая, повторю, День Великой Победы, а 22-е июня - День Памяти и Скорби. Так было, так есть и так будет впредь. Только так и никак по-другому.
А между тем, у каждого из нас есть личные истории о том дне - 22 июня. И у меня это история моей бабушки по отцовской линии. Она тогда буквально на днях вышла замуж. Ей 18, ему - 19, её звали Шура, его - Коля. И вот на этом всё! Никакой счастливой семейной жизни, ни дитей, ни внуков. Потому что дальше было воскресение 22 июня 1941 года! Лето! Жара! Поле! Обед! А по грунтовой дороге к колхозникам несутся полуторка и легковушка. Так в деревне бабушки недалеко от города Ленинск-Кузнецкого узнали о начале войны. О том, что фашистская Германия, на протяжении многих лет старательно взращиваемая странами Запада против нас, покусав сначала их самих, напала-таки и на нашу страну. Ещё через полчаса после страшной вести двадцать два мужчины - колхозника, в том числе и Коля, уехали в райвоенкомат, а оттуда на войну. И больше никто из них не вернулся, кроме одного мужчины без ног, да и тот потом долго не прожил. Впрочем, этот эпизод, художественно переиначенный мною, есть в моей книге "День за два, записки "карандаша" Чеченской войны".
А ещё 22 июня 1941 года у бабушки где-то на западной границе огромного Советского Союза погиб сводный брат по её отцу - Толя. Пограничник. Вернее, пропал без вести и они его после войны искали и даже были слухи в семье, что он выжил и будто бы ответил на одно радиообъявление о своём розыске. Оказалось, живёт где-то в Москве. Но потом стало понятно, что это не он, не наш Толя Калачиков. А, может, и он, всё-таки, был. Кто теперь знает? Я видел в архивных документах, как выжившие воины ни за что не хотели возвращаться в свою довоенную жизнь и старались всё начать буквально заново. Нет, не у всех так, конечно, было, но у многих. У многих выживших телом, но павших душами и эти души обязательно надо было возрождать наново. Как сказано главным героем одного из немногих по-настоящему замечательных, я бы сказал даже, философских, современных фильмов о войне "Белый тигр": "Мёртвым не надо туда, где живые". А многие, прошедшие ад войны именно что считали себя уже мёртвыми, хоть физически и выжили. Да, даже мой дед со своей довоенной семьёй жить не стал, а переехал в Кузбасс, где познакомился с моей бабушкой. Наверное, и он тоже считал себя мёртвым, но изо всех сил пытался родиться заново. Послевоенным уже, как будто и не было в его жизни войны и плена. И нам ли их всех судить? Нет, точно не нам. И я это всё сейчас только к тому, что для каждого из нас значит день 22 июня. Он значит не просто начало войны, а её неокончание до сих пор. Да - да, война та, Друзья, до сих пор продолжается во всех нас во многих аспектах и для каждого по-своему. И нет, не отпускает никак, зараза... И не отпустит... Нам с этим жить, и нашим детям, и нашим внукам, и правнукам тоже, а вот как именно жить, опять же, каждый пусть решит для себя сам. Я же после очередного такого моего длинного вступления перехожу-таки к теме заявленной публикации...
Думаю, никто не будет против, если я скажу, что день 22 июня у многих, если, вообще, не у всех, едва ли не в первую очередь ассоциируется с Брестской крепостью. Не с Перемышлем вот, например, где в самый первый день войны тоже кипели страшные бои, но именно там 99-я стрелковая дивизия смогла впервые и шею намылить фрицам так, что не они на нашу сторону госграницу перешли, а мы - на их. Правда, к большому сожалению, ненадолго - большая война тогда ещё только - только начиналась и впереди нашу армию ждали катастрофы оступлений и окружений, наполненные всем, от небывалых героизма и самопожертвования до, увы, обычных трусости, подлости и предательства. И, всё же, когда мы говорим о 22-м июня, мы чаще всего вспоминаем Бресткую крепость. А я так и того подавно. Я же ведь не раз уже говорил, что моё увлечение в ранней юности историей Великой Отечественной войны, а через то и, вообще, всей военной историей как таковой, началось в числе прочего с повести Бориса Львовича Васильева "В списках не значинался" - об обороне Брестской крепости в жарком июне 1941 года на далёкой западной границе СССР и в частности о судьбе молоденького, девятнадцатилетнего лейтенантика - москвича Коли Плужникова, прибывшего в крепостной гарнизон в ночь на то самое 22-е июня 1941 года и потому не распределённого ещё в какую-либо часть из расквартированных в крепости да ни в какие списки личного состава по этой причине, соответственно, не занесённого. На сетование главного героя истории, что он опоздал и не прибыл к месту несения службы 21-го июня, дежурный по КПП так и сказал ему, что 21-е число теперь не догонишь, 22-е наступило и все вопросы утром. И с распределением в часть да занесением в списки личного состава, и с постановкой на все виды довольствия... Но утром ничего этого не случилось, потому что утром уже началась война... И как же невообразимо жаль, до сих пор жаль, что 21-е июня 1941 года уже не догонишь. Вдруг, получилось бы ещё хоть что-нибудь исправить и тогда войны, возможно, не было бы совсем... Хотя, о чём это я, коли ничего, конечно же, исправить было нельзя, потому что всё в тот последний вечер, увы, зависило только от одного человека. С запоминающимися такими усиками и чёлочкой. И он все ставки тогда уже сделал.
Почему Плужников опоздал в крепость, ответ в повести есть в самом её начале. По прибытии в г. Брест, Плужников заплутал немного в незнакомом городе и по пути познакомился с другим лейтенантом, только артиллеристом, а не пехотинцем, но тоже по имени Николай, который в Бресте находился на пересадке для следования к дальнейшему месту несения службы в другой город, но его поезд должен был быть только следующим утром - 22 июня 1941 года. В итоге два лейтенанта Коли вместе засиделись в кафе, где заслушались чудной музыкой скрипача - еврея Рувима Свицкого (Брестские краеведы говорят, этот персонаж существовал в реальности и, действительно, был ликвидирован фашистами в 1942 году в местном гетто) и разошлись уже ближе к ночи. Плужникова до крепости проводила, как раз, племянница скрипача - колченогая Мира, служившая вольнонаёмным поваром в солдатской столовой, а артиллерист Коля ушёл на железнодорожный вокзал г. Бреста ждать свой поезд и у каждого из этих лейтенантов была впереди своя короткая судьба, своя маленькая, но одновременно с тем большая война и своя быстрая смерть. В девятнадцать лет, когда о смерти думать ещё и не надо даже, слов мамы Коли Плужникова, провожавшей его с московского перрона на далёкую Западную границу, в старинный русский город Брест. И это я почти цитирую слова самого автора повести - Бориса Васильева.
Зачем я Вам, Друзья, перессказываю тут сюжет повести, а не заявленную тему, объясню прямо сейчас. В финале повести "В списках не значился" уже через много лет после войны мама пропавшего без вести Коли Плужникова, получив ответы из архивных учреждений, что её сын ни в одной из частей Брестской крепости не значился, приезжает сама искать его в г. Брест, при этом понимая, что раз до крепости её сын 21-го июня не добрался, значит начинать его поиск нужно от Брестского железнодорожного вокзала. На поезд в Москве-то она его лично посадила и не мог же он никуда из него по пути деться, а, значит, доехал-таки до железнодорожного вокзала города Бреста. И именно на этом железнодорожном вокзале она сразу же находит мемориальную табличку с надписью, что в период с 22-го июня по 2-е июля 1941 года ж/д вокзал "Брест-Центральный" защищали от фашистов группы курсантов - лётчиков и милиционеров во главе со старшим лейтенантом милиции Воробьёвым, старшиной Басневым и лейтенантом Николаем. Фамилия последнего на тот момент была не установлена и по сюжету повести мама главного её героя - лейтенанта Николая Плужникова была уверена, что речь на этой мемориальной доске идёт именно о её пропавшем без вести сыне и в саму крепость даже никогда не ходила, а каждый раз приезжала в город Брест только на его железнодорожный вокзал, постоять у мемориальной доски, положить цветы. На этом повесть Бориса Васильева "В списках не значился" и заканчивается, а я долгое время думал, что вся история, конечно же, вымысел, но ошибся.
Нет, то, что сама история безымянного русского солдата в Брестской крепости поджидавшего и бившего фрицев из темноты крепостных казематов и подвалов аж до апреля 1942 года берёт своё начало, вероятнее всего, от других подобных легенд в истории всех войн, похоже больше на правду. Легенда, искусно вплетённая талантливым писателем - фронтовиком в сюжет его повести, но вот то, что в ней имеется множество отсылок к реальным событиям, происходившим в Брестской крепости, это тоже факт. Например, сбросившийся 15 июля 1941 года в самую гущу немецкого сапёрного отряда с башенки Тераспольских ворот неизвестный солдат, обвязавшийся гранатами. То есть, настоящий писатель должен уметь свой художественный вымысел вплести в историю реально происходивших событий, как это сделал Васильев с неизвестным лейтенантом Колей, оборонявшим вместе с милиционерами Брестский железнодорожный вокзал. Коля тот сегодня уже уставлен, но и переписывать повесть "В списках не значился" тоже уже из-за этого теперь никто не станет. Глупо да и плагиатом попахивает. Зато можно написать новую повесть. Именно об обороне Брестского железнодорожного вокзала в июне 1941 года милиционерами совместно с курсантами Борисовского авиационного училища. И кто знает, кто знает? А вдруг у меня однажды получится. Только для этого необходимо досканально изучить соответствующие архивные документы, если они, вообще, существуют - город-то тем летом у немца в руках остался. Аж на долгих три года. И, всё же, у меня есть, что рассказать Вам, Друзья, уже сегодня по заявленной теме. В основном, из открытых источников, но тем не менее и, учитывая, что эту историю я хотел Вам явить ещё в прошлом году, да только вот не смог тогда и написал другую, хоть и тоже про Брестские события. Кстати, читайте, чтобы понимать, что же произошло в Бресте уже к 7 - 9 часам 22 июня 1941 года.
Итак, в апреле далёкого теперь уже от нас 2012 года я исполнил детскую мечту, навеянную мне повестью "В списках не значился" и прииехал-таки на один денёк в Брест. И сразу же, по выходу из поезда, на углу Брестского железнодорожного вокзала увидел ту самую мемориальную табличку, о которой в финале своей повести писал и Борис Васильев. И хоть я очень спешил в саму крепость, я, всё равно, конечно же, задержался на том углу и вдруг подумал, а что, если и это, ну, вот то, что в июне 1941 года этот самый вокзал на самом деле обороняли милиционеры и курсанты-лётчики оказалось не вымыслом автора "В списках не значился", а реальной историей, то и легенда о последнем защитнике Брестской Крепости - тоже вовсе не легенда, а самая настоящая правда? А?
Кстати, местные жители сразу объяснили мне, что Ж/Д вокзал, у которого я стою и разглядываю на его углу мемориальную табличку - совсем не тот, который и был здесь в 1941 году, а новый. Но мне, честно признаться, это было неважно, а была важна суть произошедшего тогда и на этом самом месте. А то ведь до того я только и слышал из каждого утюга, что фашиста победили воры из штрафбатов, когда как абсолютно все представители госвласти, в том числе менты, или лапки кверху перед врагом, или по тылам шхериться.
Тьфу на брехунов, но почему бы замечательному актёру Александру У. было не снять вот эту историю, про ментов, оброняющих от немцев железнодорожный вокзал в самые первые дни войны? Зачем было снимать абсолютно высосанную из пальца ложь о зэках, отбвившихся в своём лагере от фашистского десанта, решившего этот самый лагерь захватить не пойми зачем. Да ещё дали этому гнусному пасквилю название, состоящие из буквально святых слов для каждого, кто служил в армии до распада СССР: "Служу Советскому Союзу"! Зачем так? Впрочем, вопрос без ответа и Бог - судья киношному оперу Ромке Шилову, хотя он-то прям наш, прям настоящий, в отличие, как оказалось, от актёра исполнившего эту роль. Простите, Друзья, что опять ушёл в дебри, но дочитал тут новый роман Кости Алексеева "Чужой", как раз, про запутавшегося на фоне майдана и СВО некогда известного российского актёра. Сюжет книги не отпускает, однако я немедленно собираюсь с мыслями и продолжаю повествовать Вам про оборону Брестского железнодорожного вокзала в июне 1941 года милиционерами и курсантами - лётчками под общим руководоством старшего лейтенанта милиции Андрея Воробьёва - начальника Брестского ЛОМ (Линейный Отдел Милиции), лейтенанта Николая Шимченко, чей род войск на самом деле не определён до сих пор и толи пограничные, толи железнодорожные, а толи и впрямь артиллерия, как в повести Васильева, и старшины 74-го авиаполка Павла Баснева. От, скажем так, гражданской администрации оборону Брестского Ж/Д вокзала возглавил его диспетчер Алексей Петрович Шихов.
Итого, к утру 22-го июня 1941 года на Брестском железнодорожном вокзале, кроме непосредственно самих железнодорожников, в том числе двух девушек - телеграфисток, собрались:
командировочные бойцы в количестве 16 человек из 66-го укрепрайона, возвращавшиеся из г. Домачево во главе со своим политруком Зазирним Ф.Л. (полных данных нет, но на "Памяти народа" есть только один Зазирний Фома Лукич - в ноябре 1941 года комиссар гаубичного полка, так что, вполне возможно, это он, хотя не факт, тем более что войну пережил, а те, кто встретили её в Бресте, увы, этого практически не смогли за очень - очень редким исключением.
связисты под командованием старшины Баснева из вышеупомянутого авиаполка - ехали в Пружаны за пополнением, всего 20 человек.
Бойцы 291-го отдельного зенитного артдивизиона, следовавшие в Высокое и которыми, как раз, и мог командовать тот самый лейтенант Коля - артиллерист, если судить по повести Васильева и если в реальности существоваший лейтенант Николай Шимченко, действительно, был артиллеристом, а не пограничником, как следует из некоторых разрозненных источников.
Лето! Ночь! Тепло! Пассажиров ещё нет, а военные... Ну, а что военные делают в команировке, пока ожидают транспорт? Правильно, отдыхают от службы. Вот и эти бойцы и командиры отдыхали - кто-то спал, кто-то курил и о чём-то лениво, непринуждённо беседовал с товарищем, а кто-то смотрел агитфильм. И только милиционеры работали, осуществляя дежурство как в здании вокзала, так и на привокзальной территории силами нескольких нарядов в 30 человек. Впрочем, местными историками отмечается, что милиционеры несли свою службу, не выходя хоть сколь за рамки компетенции и не проявляя особого интереса к чему-либо. Так, не придали значения диверсионной группе противника, переодетых в штатское и спокойно резавших поблизости провода под видом ремонтых работ. Все в городе знали, понимали, что скоро война, но никто не мог поверить, что уже с минуту на минуту. Даже когда внезапно пропали свет и связь. Однако с первыми же разрывами в городе немецких артснарядов и авиабомб все находившиеся в этот час на вокзале, собрались моментально. Милиционеры выдали бойцам оружие, правда, это в основном были обычные наганы с одной обоймой, но тем не менее, хоть что-то. Ну, и у некоторых бойцов имелось штатное оружие - винтовки, однако без патронов, которые им так же в итоге выдали милиционеры. А вскоре появились и мирные жители. Много. Люди поняли, что случилось и поспешили покинуть город. Всем, этого по понятным причинам не удалось, но три железнодорожных состава и в основном с женщинами и детьми, начальник линейного отдела милиции Андрей Воробьёв, всё же, организовал и отправил на Восток, в сторону Москвы. Без паники, всё в штатном режиме. Вообще, должно сказать, что с самого начала боёв за Брестский железнодорожный вокзал оборону его возглавил, конечно же, его комендант Елин, но, увы, он будет тяжело ранен в живот в первой же перестрелке с немцами и почти сразу умрёт, после чего руководство обороной данного участка и перейдёт к старшему лейтенанту милиции Андрею Воробьёву.
Брестская крепость, как я и писал в прошлогодней публикации, была полностью окружена уже к шести часам утра 22-го июня 1941 года, при том, что её оборона планами предусмотрена, вообще, не была, но получилось, как получилось и сегодня мы имеем одну из самых ярких героических страниц в военной истории нашей страны. Сам же небольшой город Брест был взят ближе к семи часам утра и сразу силами двумя пехотных дивизий вермахта (по три пехотных полка в каждом) - то есть, не меньше 30 тысяч человек, не считая подразделений обеспечения. Оборона города тут же рассыпалась на отдельные очаги. Так, мне известна история, как один работник Брестского военкомата на улице Гоголя срочно жёг всю служебную документацию и при этом отстреливался от немцев через окно из своего нагана. Разумеется, недолго и я даже не могу утверждать, что его имя нынче известно. Кроме того, оборону своего кабинета из пистолета вёл кто-то из работников горкома партии, хотя лично я удивлён, что гражданские были вооружены. Впрочем, это мог быть и наградной ствол. За Гражданскую войну, к примеру. Нет, сегодня выяснить эти нюансы, к сожалению, уже невозможно, но зато известно, что на территории, так называемого, Южного военного городка, где захватчики вскоре создадут один из первых своих лагерей для военопленных, упорно в окружении дрались бойцы 22-й танковой дивизии, которые не успели вырваться из мгновенного окружения с основными силами своей части.
Что же касается железнодорожного вокзала Бреста, то, разбомбив за несколько часов сам город, вокзал немцы, по вполне понятным причинам, не тронули - он им нужен был целёхоньким для прогона своих эшелонов с техникой и войсками дальше на Восток. Но не тут-то было. К Ж/Д вокзалу первая немецкая штурмовая группа приблизилась около 10 часов утра и сразу же напоровшись на огонь милиционеров и красноармейцев со стороны железнодорожных путей, откатилась обратно. Вторая попытка захода на территорию вокзала была предпринята немцами через час, но тоже безрезультатно и на этот раз даже с потерей одного унтера и двух рядовых. Следующую попытку штурма фрицы предприняли уже на мотоциклах с пулемётами и после короткого обстрела защитников из пятидесятимиллимитровых миномётов, когда с нашей стороны появилось много раненых, но которых сумели эвакуировать всех в железнодорожную больницу. Однако когда и эта атака немцев не помогла им, они быстро подгнали к вокзалу бронетранспортёры, что заставило защитков, не имевших гранат, уйти с путей уже в само здание вокзала и занять оборону внутри, однако учитывая плотность пулемётного огня противника, они в конечном итоге вынуждены были спуститься в подвалы вокзала, забрав туда с собой большое количество гражданских, так и не успевших эвакуироваться.
В общем, к полудню 22-го июня 1941 года Брестский железнодорожный вокзал и вся прилегающая к нему территория находились уже полностью в руках оккупантов, однако свои эшелоны пускать здесь они, всё равно, ещё не могли - запертые в подвалах вокзала вооружённые милиционеры и красноармейцы, всего около тридцати человек, так как многие погибли в утренних перестрелках на путях и в самом вокзале, совершали-таки короткие вылазки наверх и обстреливали немецких солдат. Обстрелы те, конечно же, были, как правило безрезультатными, потому что наспех, без подготовки, и нельзя говорить, что немцы несли от них какой-то существенный урон, но, всё равно, проводить здесь воинские эшелоны было занятием пока ещё рискованным. Первая попытка немцев завладеть подвальными помещениями вокзала, так же принесла им только новые боевые потери, в связи с чем началась осада, но и она целых двое суток не давала никакого результата, о чём якобы в своём дневнике писал даже известный фашистский диверсант # 1 - Отто Скорценни. Не особо помогали захватчикам и забрасываемые ими в подвал через люки гранаты, так как сам подвал общей площадью в тысячу квадратных метров был разбит на секции и обороняющиеся спокойно прятались от смерти за толстыми кирпичными перегородками. Хотя, разумеется, от постоянных разрывов поблизости многие были оглушены, а то и вовсе контужены и кто-то, всё равно, погиб или получил ранение. К тому же к концу подходила пища и питьевая вода, изначально захваченные бойцами из вокзального буфета. Как правило, печенье и конфеты. К вечеру следующего дня защитники вокзальных подвалов даже вынуждены были заставить находившихся с ними здесь гражданских, выйти наружу и сдаться в плен. Примерно в это же время тоже самое с гражданскими лицами сделали и защитники сражавшейся неподалёку от вокзала Брестской крепости. Никто тогда себе ещё и представить не мог, что истинные арийцы не способны хоть на какую-то жалость от слова "совсем", даже по отношению к женщинам и детям.
Так или иначе, но силы защитников Брестского Ж/Д вокзала постепенно таяли и дожидаться логического завершения осады немцы тоже, спустя рукава не собирались, тем паче, что все их увещевания о добровольной сдаче в плен, успеха так же не возымели. А между теми, фрицами далеко на Востоке от Бреста был уже взят Минск и их войска там для продолжения стремительного наступления вглубь нашей страны, на Смоленск уже, требовали немедленного подкрепления. Подкрепления, которое не могло пройти через Брестский Ж/Д вокзал.
И в тоже время, ведя периодически беспокоящий огонь по врагу из небольших окон подвальных помещений, обороняющиеся красноармейцы и милиционеры в итоге накликали на себя ещё большую беду - именно через эти окна немцы начали затапливать подвал водой из шлангов, подогнав ближе поровозы. Кроме того, имеются неподтверждённые данные, что через эти же окна фрицы либо травили осаждённых газом, либо заливали не просто водой, а фикалиями. Так это или нет, точно сказать сегодня нельзя, но то, что подвалы в итоге затопили водой и бойцы с милиционерами, а также несколькими железнодорожниками к 26 июня 1941 года уже жили буквально стоя по горло в воде - это факт доказанный. Вообще, местными историками отмечается странная и в тоже время досадная вещь - при достаточном, казалось бы, количестве материалов об обороне вокзала, в том числе показаниях выживших участников событий, никакой конкретики в итоге нет.
Но как бы там то ни было, а, примерно, 27-го июня 1941 года было принято решение, тайком по ночам мелкими группами выходить из подвала и пытаться прорваться из окружения. Первой же ночью удалось уйти трём милиционерам, но основной костяк двух отрядов защитников с Граевской (Варшавской) стороны, где оборону держали красноармейцы и железнодорожники во главе с Шимченко, Басневым и Шиховым, и с Московской стороны, где оборонялись милиционеры под командой Воробьёва, ещё до 29-го июня, а по некоторым данным, и до 2-го июля1941 года, оставались на своих позициях и продолжали отстреливаться от противника через подвальные окна, через которые к ним в обратку от немцев чего уже только не летело, дабы сломить их волю к сопротивлению. Немцы, кроме воды и, возможно, газа, пускали в подвал и удушающий едкий дым. То есть, через неделю боёв обороняющимся в подвалах уже попросту нечем было воевать, питаться и дышать. К тому же пришло отчётливое понимание, что помощи не будет и Красная Армия в ближайшее время не вернётся в захваченный столь быстро врагом пограничный город.
29-го июня, по другим данным и, как правило, от выживших железнодорожников, так как бойцы и милиционеры по большей части погибли либо в подвале вокзала, либо потом в плену, всё же, 2-го июля 1941 года, большинство осаждённых незамеченными вышли из подвала и попытались раствориться в толпе, но их внешний вид сразу же их и выдал. Истощённые практически недельным голоданием, грязные и мятые, с бледными от долгого пребывания в воде лицами и с воспалёнными глазами, все они угодили в плен в Терасполе и, как позже, будет установлено, там же, в плену, погибнет и один из организаторов обороны - старшина Павел Баснев, хотя лично я на "Памяти народа" сведений о нём не нашёл. Диспетчер Шихов и милиционер по фамилии Кулеша выживут и будут первыми, кто поведает писателю Сергею Сергеевичу Смирнову о том, что происходило на Брестском железнодорожном вокзале в июне 1941 года. Выживет и даже избежит плена и начальник линейного отдела милиции Воробьёв со своим помощником по фамилии Хвостов, но к сожалению, очень ненадолго. Они придут к себе домой, где их и выдаст оккупационным властям кто-то из соседей, очевидно затаивший обиду за что-либо на ментов. Воробьёва и Хвостова немцы арестуют и практически сразу же после коротких допросов расстреляют.
А вот что стало в итоге с лейтенантом Николаем Шимченко, о котором, как я понимаю, и писал в своей повести Борис Васильев, до сих пор не ясно. Пропал без вести, причём даже на "Памяти народа" найти о нём сведения не удалось. И, скорее всего, он остался в том подвале, затопленном водой, где в 1953 году, когда воду, наконец, откачали, обнаружили много останков погибшим при обороне вокзала, причём личности части из них даже установили: Головко, Назин, Ефремов, Довженок, Климук. И, всё же, личности большинства милиционеров и красноармейцев, погибших при обороне Брестского железнодорожного вокзала на сегодняшний день так и остаются неизвестными и, может быть, это даже чей-то пропавший без вести в самом начале длинной и страшной войны родственник. Кого-то из Вас, Друзья - подписчики и гости нашего с Вами канала.
Но одно известно наверняка - советские милиционеры, что в дичайших условиях пребывания в течение недели, стойко обороняли вверенный им под охрану вокзал, не просто сотрудники, так называемой, железнодорожной милиции, а реально Железные Люди. Железные Менты Бреста. Впрочем, не они одни, но вот о них всех и надо бы уже написать книгу да снять настоящий патриотический военный фильм и в первую очередь для молодёжи. А на этом, Друзья, сегодня всё и до новых скорых встреч на канале. С Уважением, писатель Артём Чепкасов...
Послесловие: все фото из открых источников и, довольно-таки, распространённых в сети... Всем Добра, Друзья...