Начало 70-х прошлого века – время, когда советские шахматы угодили в лютый кризис.
Скандальный матч Бориса Спасского и американца Бобби Фишера в 1972-м на пике холодной войны стал не просто поединком за шахматную корону, но и противостоянием политических систем, за которым следила вся планета. Спасский тогда проиграл – впервые за 35 лет чемпионом мира стал человек из другой страны, а СССР внезапно перестал доминировать за доской.
Несколько архивных подробностей, которые сопровождали тот матч:
• Фишер задолго до поединка-1972 ходил в гениальных гроссмейстерах, но после кругового турнира претендентов в 1962-м обвинил советских шахматистов в сговоре (все 12 партий между Тиграном Петросяном, Ефимом Геллером и Паулем Кересом закончились вничью) и надолго выпал из больших шахмат;
• Возвращение Фишера за пару лет до чемпионского матча-1972 (в то время корона разыгрывалась раз в три года) превратилось в кошмар для советских шахмат. В конце 1970-го на отборочном межзональном турнире к первенству мира он с легкостью обыграл троих советских гроссмейстеров (Ефима Геллера, Марка Тайманова и Василия Смыслова), отдав 23 соперникам всего одну партию, а в турнире претендентов, проходившем по системе плей-офф, уничтожил сначала Марка Тайманова со счетом 6-0, а затем Тиграна Петросяна – за 9 партий.
• Чемпионскому матчу против Спасского предшествовала череда скандалов, спровоцированных Фишером. Под угрозой отказа от матча он выдвигал бесконечные требования – по гонорару, месту и условиям проведения, запрету телетрансляций, отказу от зрителей etc. Большинство условий американца выполнили, но матч затягивался из-за постоянных переносов – на одну из партий Фишер просто не явился, заработав техническое поражение.
• И все равно Спасский проиграл, забрав лишь три партии (одну – технической победой). Фишер выиграл восемь – явное доминирование американца подорвало престиж советских шахмат.
Песня Владимира Высоцкого «Честь шахматной короны» в двух частях – как раз об этом: нечеловеческой силе Фишера, его разгромных победах над советскими шахматистами, культе шахмат в СССР, поражениях, которые сразу становились политическими, и поиске выхода – чем же обыграть непобедимого американца?
***
Обе части «Чести шахматной короны» Высоцкий написал до матча Фишера против Спасского – хотя после поражения советского шахматиста песня стала даже актуальнее.
Поводом для написания стало напряженное предвкушение чемпионского матча Спасского – в СССР его ждали с ощутимой тревогой. Разгром, учиненный Фишером другому советскому шахматисту Марку Тайманову в четвертьфинале турнира претендентов со счетом 6-0, и последовавшая следом легкая победа над бывшим чемпионом мира Тиграном Петросяном (между этими матчами Фишер всухую обыграл крепкого датчанина Ларсена) – это выглядело одновременно завораживающе и пугающе.
Фишер казался настолько непобедимым, что в политических верхах СССР накануне его матча со Спасским царила паника – гегемония СССР в шахматах оказалась под угрозой.
Например, на сухое поражение Тайманова Комитет по физической культуре и спорту при Совете министров СССР отреагировал жестким постановлением, в котором встречались, например, такие конструкции:
«Матч М. Тайманов – Р. Фишер (США) окончился с беспрецедентным для всей истории международных выступлений советских шахматистов результатом 0:6, нанесшим ущерб высокому престижу советских шахмат. В этом соревновании гроссмейстер Тайманов М.Е. после первых неудач проявил безволие, допускал грубые ошибки, непростительные для шахматиста высокого класса».
Похоже, именно из этого постановления Высоцкий выудил ставшую нарицательной формулировку «уронить шахматный престиж», с которой начинается первая серия песни – «Подготовка». Она о том, как далекому от шахмат любителю доверяют важнейшую миссию: защитить честь советских шахмат в противостоянии с Фишером. И он начинает готовиться к великому матчу.
«Я кричал: «Вы что там, обалдели?
Что ж вы уронили шахматный престиж?!»
А мне сказали в нашем спортотделе:
«Вот, говорят, прекрасно, ты и защитишь!»
«Спеть вам про Фишера что ли? Потому что это тоже спорт все-таки, правильно?» – с таким вопросом к зрителям на концертах иногда обращался Высоцкий перед песней о шахматах, которую всегда относил к шуточным.
«Чести шахматной короны» – в том числе и его сатирический взгляд на то, являются ли шахматы спортом. Герой песни готовится к матчу жизни с Фишером как истинный спортсмен: бегает 100-метровки, качает мускулатуру, работает со специалистами из других видов спорта – футбола, хоккея, бокса.
В финале второй части песни, посвященной непосредственно матчу, которая называется «Игра», спортивная форма героя превращается в важный аргумент – Фишер соглашается на ничью, увидев обнаженный бицепс соперника.
***
Высоцкий не играл в шахматы, а необходимые консультации для текста песни за несколько минут получил от друга – режиссера Станислава Говорухина. Песня была написана максимально быстро, за пару дней – так Говорухин описывал этот эпизод в книге «Четыре четверти пути»:
«Володя буркнул: «Расскажи мне про шахматы». «Ага, – подумал я, – скоро появится песня». Он как раз находился в спортивной полосе творчества. Я стал объяснять: игра начинается с дебюта, начала бывают разные, например, королевский гамбит, староиндийская защита…
Чтобы предостеречь его от ошибок в будущей песне, я рассказал, что любители в отличие от профессионалов называют ладью турой, слона – офицером. «Хватит! – сказал Володя. – Этого достаточно».
Я обиделся – с таким багажом приступать к песне о шахматах? Он замолк на полтора дня, что-то писал мелкими буквами, пощипывая струны. Именно так – не подбирал мелодию, а как бы просто пощипывал струны, глядя куда-то в одну точку. На второй день к вечеру песня была готова».
Из песни в народ ушло много фраз, которые сейчас назвали бы мемами:
• Ничего, я тоже не подарок, у меня в запасе — ход конем;
• В общем, после этой подготовки я его без мата задавлю;
• Этот Фишер хоть и гениальный, а небось попить-покушать не дурак;
• Спать ложимся — вроде пешки, но а просыпаемся — ферзем;
• Эх, сменить бы пешки на рюмашки – живо б прояснилось на доске;
• И я бы съел ферзя. Под такой бы закусь — да бутылку, но во время матча пить нельзя;
• Королей я путаю с тузами и с дебютом путаю дуплет;
• Чем же бить? Ладьею — страшновато, справа в челюсть — вроде рановато, неудобно как-то — первая игра;
• Ну, еще б ему меня не опасаться, когда я лежа жму сто пятьдесят;
• Мы сыграли с Талем десять партий – в преферанс, в очко и на бильярде. Таль сказал «такой не подведет!»
• И хваленый пресловутый Фишер тут же согласился на ничью
Герои песни по-разному воспринимали ее. Борис Спасский, например, услышал ее до матча, но был слишком увлечен подготовкой.
«Как я узнал об этой песне? Просто послушал – сначала она не произвела на меня никакого впечатления. Драматическая страница нашего матча настолько меня держала, что тогда я ощущал все мелочи, а песня, казалось, немного упрощает ситуацию. Никакого стресса перед матчем не было – я верил что могу выиграть, был в довольно хорошей форме. Тем не менее Фишер, с которым мы были очень дружны, разгромил меня – по большому счету, он герой этой песни.
Я очень сожалею, что мне не удалось пересечься с Владимиром Семеновичем (Высоцким – Sports.ru), хотя мы оба были женаты на француженках русского происхождения. Казалось бы, неизбежно должны были где-то встретиться – во Франции или в России. Но этого не случилось. Тем не менее, я заочно был с ним знаком еще со студенческих лет, потому что внимательно следил за его творчеством. Высоцкий обладал уникальной способностью находить тропинку к сердцу каждого слушателя. Именно этот уникальный дар сделал его всенародно любимым певцом», – вспоминал Спасский в эфире программы «Сегодня вечером» в 2013 году.
Чемпион мира-1960 Михаил Таль – единственный шахматист кроме Фишера, чья фамилия звучала в песне Высоцкого («Мы сыграли с Талем десять партий – в преферанс, в очко и на бильярде. Таль сказал «такой не подведет!»), в отличие от Спасского был знаком с Высоцким.
«Мне посчастливилось познакомиться с очень молодым артистом Театра на Таганке Володей Высоцким – о том, что он Владимир Семенович, мы узнали попозже. Это был 1963 год, как раз матч на первенство мира Ботвинник – Петросян, когда я был комментатором газеты «Советский спорт». Сначала мы встречались достаточно часто, потом реже, но добрые отношения не прерывались вплоть до того жуткого момента, когда мы, находясь на сборе в Новогорске, узнали о трагической смерти Володи.
Что касается песни, по-моему, пару партий в шахматы мы с ним сыграли, а вот насчет преферанса, очка и бильярда – этого не было. Хотя во все три игры я иногда играю, но в бильярде, кажется, лет за 30 я забил один шар – это мой личный рекорд. К играм я отношусь неплохо, потому что во время соревнований после интенсивной нагрузки – умственной, нервной, психологической – нужна разрядка. Что касается происхождения этих строк, то при всем добром отношении Владимира Семеновича, я никоим образом не просился туда, а попал только из-за фамилии», – рассказывал Таль на встрече со зрителями в Останкино в 1988 году.
***
Пожалуй, самый неизвестный факт о Высоцком и шахматах: в конце 50-х – за полтора десятка лет до создания песни он написал короткую прозу под названием «Об игре в шахматы». В какой-то степени ее можно считать приквелом будущей песни.
Рассказ начинается с важного совета:
«Если вам предложат играть в шахматы – никогда не говорите: «Не умею». Скажите: «Умею, но не хочу». Теперь-то я знаю это золотое правило. Но тогда!»
Любопытно, что и в этом рассказе появляется персонаж Михаила Таля.
«Я начинаю защищать несуществующего знакомого.
– Не умеет играть? – возмущаюсь я. – Да он играл в одновременном сеансе с Талем и съел у него короля! Понятно? Съел!»
По сюжету к читающему газету в парке Высоцкому подходит человек с предложением сыграть в шахматы, а в ответ на отказ обещает быстро научить игре. Партия с новичком довольно быстро превращается в сумбур и логично заканчивается ничьей – соперник собирает фигуры и нервно уходит.
«Еще немного, и, бесполезно поборовшись со мной, он смешивает фигуры, прячет их дрожащими руками и, сказав: «Это черт знает что», не попрощавшись, уходит. Поле боя за мной! «А интересная игра», восхищенно думаю я, и кто знает, может быть, через некоторое время я подойду к вам в парке с доской и попрошу вас: сыграем!
– Я не умею! – скажете вы.
– О! Это пустяки! Я вас мигом научу!»