Наверное, когда людям долго говорят одно, а потом — совсем другое, это не проходит безнаказанно. В конце концов, рождается поколение, которое уже не знает, что такое хорошо и что такое плохо.
Удивительно — каким горбом, какими мозолями мы эти деньги зашибаем и как стараемся побыстрее размотать!
Смерть — это не когда засыпаешь, смерть — это когда не просыпаешься.
Международное морское право тоже не знает цены человеческой жизни, считает ее — бесценной, поэтому и не устанавливает никакого вознаграждения за спасение людей.
Чего хочет женщина, того хочет Бог. Ну, и вахтенный, естественно.
От милого-то подальше бежишь, чем от немилого.
Вот как просто, думаю, людей успокоить. Начни им доказывать, что мы потому-то и потому-то погибнуть не можем, они расспросами замучают — как да что. А скажи им: "Авось пронесет" — и есть на чем душе успокоиться.
Хорошо бы, все хоть день в чужой шкуре побыли, никто б никому не завидовал.
Счастье у человека на чем держится? На трех китах — работа, кореши, женщина.
Так, наверное, заведено: одним жить в тепле, другим — стынуть и мокнуть. Вот я родился — стынуть и мокнуть. И не сбегать с вахты. Я сам себе зто выбрал, тут никто не виноват.
...коли попал между двумя страхами, так хоть выбирай, который побольше! И уж его одного бойся.
Кто сколько получает — столько он и стоит.
Это мужик от любви не помрет, а бабы, знаешь, с них станется.
Грустно это, я вам скажу, — слушать, как музыка льется ночью над морем, даже когда она веселая. Она сама по себе, а море — само по себе, его все равно слышно, даже вот когда крохотная волнишка чуть подхлюпывает у обшивки.
Я правду говорю. Рано или поздно, а нужно же себя когда-нибудь сделать. Изменить лицо.
— Тебе женщина нужна, Алексеич. А не баба. — Есть разница? — А ты не чувствуешь? Все это чепуха собачья: "обещала — не обещала", "обязана — не обязана". Бабская терминология, ты уж меня прости.
Природа, создавая нас двуногими, не учла, что мы еще будем моряками.
Ведь тут ничего не попишешь, если не понравились двое друг другу на пароходе. Не из-за бочки, конечно, а просто рылами не сошлись. В море и те, кто нравится, в конце концов надоедают. А тут мы рейс начинаем врагами и врагами, конечно, разойдемся.
А ведь мы хорошие люди, вот что надо понять; не хотелось бы думать, что мы - никакие. А возим на себе сволочей, а тех, кто нас глупее, слушаемся, как бараны, а друг друга мучаем зря… И так оно и будет - пока не научимся о ближнем своем думать. Да не то думать, как бы он вперед тебя не успел, как бы его обставить, - нет, этим-то мы - никто! - не спасемся. И жизнь сама собой не поправится. Вот было б у нас, у каждого, хоть по три минуты на дню помолчать, послушать, не бедствует ли кто, потому что это ты бедствуешь! как все «маркони» слушают море, как мы о каких-то дальних тревожимся, на той стороне Земли… Или все это - бесполезные мечтания? Но разве это так много - всего три минуты! А ведь понемножку и делаешься человеком…
Когда-нибудь поймем же мы, что самые-то добрые дела на свете делаются молча. И что если мы руками еще можем какое-то добро причинить ближнему, случайно хотя бы, то уж языком — никогда.
Потому что человек помнит — когда ему было трудно. Как он голодал. Валялся в окопе. Как делили цигарку на троих и ему оставили бычка. А когда он жил в теплой квартире, с ванной и унитазом, это прекрасно, черт дери, а вспомнить нечего…
Если баба любит, то хуже моряка для нее мужа нету, а если не любит - то нету лучше. Круглый год ты по морям, по волнам, только весточки от тебя и гроши. Чувствуешь, какая малина.
Порядок – он деньги стоит. Это слезки наши ничего не стоют.
Я с дураками всю жизнь живу, а с ними-то больше научишься, чем с умными.
Хороший я себе денек выбрал для прощания! Но ведь его не выбираешь, проснешься как-нибудь утром – или сегодня, или никогда!
...Нету на свете никакого геройства, но есть исполнение обязанности…
... Каково оно — всю палубу пройти, брызги не поймать, от десяти волн уберечься, а одиннадцатая тебя специально у самого капа ждет. Все-таки есть в ней что-то живое и сволочное притом. Не просто так, бессмысленная природа.
И впредь бы я не думал, что можно пройти мимо любого и коснуться его - хоть рукой, хоть словом - и совсем следа не оставить.
Моряк должен быть всегда вежлив, тщательно выбрит и слегка пьян. Второе. Что он должен уметь?
— Мы люди темные, — сказал Дима. — Ты уж нас просвети.
— Вот это я и делаю. Моряк должен уметь подойти — к столу, к женщине и к причалу.
На это всегда приятно смотреть — еще одного морская болезнь пощадила, пустила в моряки.
Человек жив, пока он хочет жить.