Генерал Золотов открыл в Балашихе новый памятник Дзержинскому. Памятник отличный и дело сугубо доброе. Тем не менее, по сети тут же поползли шепотки – как это капиталисты открывают памятник создателю ЧК. Нет ли тут какой задней мысли?
С одной стороны, выглядит чудновато. Сдаётся мне, Феликс Эдмундович нешуточно удивился бы. Контрреволюция победила, в стране хлеще буйных сорняков взошёл дикий капитализм, а ему памятники ставят.
С другой – а чего такого-то? Ставят-то люди сугубо при погонах. Которые при любой власти за бандитами гоняются. Шпана да уголовники при любой власти одинаковые, а кастеты с ножами кусаются точно так же.
Вон совсем недавно в штаб-квартире Службы внешней разведки тоже открыли памятник железному Феликсу. Там вообще за основу взяли известный памятник с Лубянки. Только что размер малость поменьше, но вполне монументальный.
Тот самый памятник работы Вучетича с Лубянки рождался крайне непросто. Памятник там появился только в декабре 1958 года.
Кстати, странно, что внучок Вучетича до сих пор не приватизировал себе права на железного Феликса. С Родиной-матерью из Сталинграда вполне получилось. Суд всё подтвердил. А вот с Феликсом Эдмундовичем – недоработочка.
Известно, что Дзержинский тащил огромный объём рабочих обязанностей. Не столько негодяев гонял, сколько налаживал нормальную работу производств и транспорта.
Сам себя и загнал. После тяжелейшего тюремного туберкулёза от него едва половина осталась. Контраст фотографий в жандармских карточках с разницей всего год – разительный. Врачи запрещали ему работать больше четырёх часов. Но куда там!
Символично, в свой последний день Дзержинский с трибуны бичевал бюрократов! Которые жизни не дают ни одному толковому делу:
«Если вы посмотрите на весь наш аппарат, если Вы посмотрите на всю нашу систему управления, если Вы посмотрите на наш неслыханный бюрократизм, на нашу неслыханную возню со всевозможными согласованиями, то от всего этого я прихожу прямо в ужас.
Я не раз приходил к Председателю СТО и Совнаркома и говорил: дайте мне отставку. Нельзя так работать!»
В тот же день его не стало. Горе было большое, гроб несли товарищи по партии: и Сталин, и Калинин.
Через четыре месяца, как не стало борца против контры, в 1926 году по просьбе чекистов и поддержавших их трудовых коллективов Лубянскую площадь переименовали в площадь Дзержинского. Через десять лет, 9 июля 1936 года ЦИК принимает постановление:
«В связи с десятилетием смерти товарища Феликса Эдмундовича Дзержинского, одного из ближайших соратников Ленина и Сталина, организатора ВЧК ОГПУ и первых крупных побед партии в промышленности и на транспорте, ЦИК постановляет: установить на площади имени Дзержинского в Москве памятник Дзержинскому».
Но тогда с памятником как-то не сложилось. При жизни позировать художникам и скульпторам было некогда. Один единственный и крайне странный бюст сохранился - работы Сары Лебедевой.
На мой вкус, бюст крайне неудачный. Чем-то напоминает реконструкции давно умерших князей Герасимова. Какой-то неандерталец с узкими глазками.
В 1940 году устроили конкурс проектов памятника. Победила опять та самая Лебедева. В её варианте Дзержинский в известной длиннополой шинели упрямо наклонил голову. Честно говоря, тоже не самая удачная работа.
Второе место – работа Веры Мухиной. И опять совершенно не близко с её удивительными скульптурами. Одна скульптура на могиле сына Горького чего стоит – поразительно тонкая работа. Или бюст Алиллуевой.
Но Дзержинский не поддался и ей. В проекте хорошо узнаваемый чекист в лёгкой гимнастёрке. А вот в руке у него что-то совсем странное.
В руке у чекиста Мухина решила разместить меч, на который он опирается. Да какой! Памятник предполагался на высоченном узком трубчатом постаменте. Так вот меч должен был спускаться вдоль постамента до самой земли. Зрелище из какой-то другой реальности.
Получился не человек, какой-то языческий бог. Сама Мухина объясняла, что сама не ожидала такого результата:
«Из жизни мышления нельзя выкинуть понятия и представления. Правосудие, сила, мысль, земледелие, плодородие, храбрость и доброта - все эти понятия не образные, но передать их нужно, без них обедняется мысль».
Вот какую-то греческую статую Юстиции она и слепила. Не хватает только весов и повязки на глаза.
Памятнику опять не повезло. И проекты выглядели довольно странно. А тут ещё грянула Великая Отечественная. До памятников ли было?
Даже наполовину построенные конструкции гигантского Дворца Советов пришлось разбирать и пускать на восстановление разбомбленных мостов. Так и не достроили потом, стало это известным бассейном, а потом Храмом Христа Спасителя.
И вот ещё полтора десятка лет прошло. Конкурс выигрывает проект Вучетича. Там получилось как надо. И вполне по-государственному и по-человечески. Талантливый был скульптор, не отнять.
Открывали тогда памятник Хрущёв с Брежневым и Сусловым, Устинов как зампред Совмина. Пригласили вдову чекиста Софью и сына Яна Дзержинского.
Одиннадцать тонн – не шутка. Размеры памятника выбирали долго и достаточно непросто. Вучетич яростно спорил с группой архитектора Григория Захарова.
Пришлось из фанеры сделать несколько макетов памятника в натуральную величину. И примерить их к площади. Работали тогда вдумчиво, памятник должен был вписываться в архитектурный ансамбль, а не просто быть воткнут как гвоздь в доску.
Памятник вышел отличным и простоял аккурат до разгула демократии. Горькие кадры, когда подожжённая провокаторами толпа краном громила памятник Феликсу, вошли в историю.
И это не стихийный митинг москвичей был. Кто-то организовал, привёз и людей, и строительную технику. Одиннадцать тонн, напомню, чистой бронзы. Ломать – замучаешься.
Ну молодцы, поломали. Так тридцать лет и ломают отдельные граждане наследие Советского Союза. Как, нравится?
Чего ж, как грянула новая беда – пришлось бегом возвращаться к советским нормам? Чего ж у нас сегодня вся надежда на остатки не порушенных Сталинской ещё поры оборонных заводов?
Может и слова железного Феликса про бюрократов, головотяпов, про волокиту и преступное безделье вспомнить? Или страшновато?
И опять наполовинку. Поставили стеснительно памятник Феликсу разведчики. Поставили вот в Балашихе бывшие внутренние войска, нынешняя Росгвардия.
Кстати, новый памятник скульптору Александру Рожникову удался. И дух Революции схвачен, и смотрится отлично, и футуристические мечи в разные стороны не торчат.
Но опять, не на городской площади. Памятник стоит стеснительно на закрытой территории Краснознамённой дивизии оперативного назначения. Дивизии имени Дзержинского, что характерно.
И опять стеснительно прикрываются. Мол, это не в честь Дзержинского, а в честь столетия дивизии. Ну так совпало, что создавал её лично Феликс Эдмундович.
Парад в честь парада сорок первого года, слышали уже. Который, по странному совпадению, проходил почему-то в сорок первом седьмого ноября. Какой-то праздник тогда был, нет?
Открывали памятник тоже сугубо правильно. Не высокие чины, а боевой полковник Белоглазов. «Всего-навсего» командир легендарного «Витязя».
Вот, вроде, правильное дело сделали. Но почему это надо делать с оглядкой, чуть ли не тайком. Так, где-то на частной территории, как в Великих Луках Сталину памятник ставили. Со скандалом.
Кстати, много-то не надо. Одну бумагу подмахнуть и станет как надо. Потому как тот самый настоящий памятник Вучетича вовсе не разбит. Хранится, говорят, в одном из московских парков.
Тут уж рукой подать до столетия с момента ухода Дзержинского. Мы не гордые, можно и пораньше, не обязательно двадцать шестого года дожидаться.
А то как-то, куда ни ткнёшь – как-то не получается ничего без большевистских норм. Рыночек – не про великую страну, это абрикосами торговать. А вот державу рыночком как-то не построишь, не выходит.
Так бы взять и некоторым чиновникам прямо в рамочку на стену слова Феликса Эдмундовича, выдающегося строителя, железнодорожника, чекиста:
«Начинай с себя, с требований к себе, с культуры собственной работы. Будь компетентен, принципиален, способен правдиво и честно объяснять свои неудачи, а также до конца отстаивать свои предложения.
Не допускай всезнайства. Оно чуждо, как и чванство. Умей учиться у подчиненных. Учись и ищи».
