На эти мысли меня навело попавшее на глаза обсуждение картины, что выше. Она конца 20-х годов. Принято считать, что очень жизнеутверждающая. Но даже если убрать идеологический запал... Картина названа претензциозно - "Окно в мир", а мир, стало быть, это те самые "взвейтесь-развейтесь". Вообще трудновато убирать идеологию из биографии и творчества живописца Терпсихорова. (Булгаков, ау! "живописец Терпсихоров" прямо просится в компанию к критику Ариману и беллетристу Фиалкову). Но, допустим, уберем. В картине, никак не бездарной, можно найти достоинства. И советские искусствоведы их охотно находили. Не собираюсь их отрицать. Но меня зацепил только один момент. Фигура ребенка. Предложу взглянуть на еще одну картину - кисти другого художника (по счастью - почти с макушкой ушедшего в воды Леты - еще немножечко, и поглотят всего).
Дело даже не в инфернальной подоплеке (об этой детской некрофилии, старательно внедряемой взрослыми в 20-х - 30-х годах, я уже писала, если сейчас найду, дам ссылку). Маленькие мальчики изображены очень странно. Им, предположительно, лет пять-шесть, хотя красногалстучный сидит как трехлетний. (Галстук, видимо, прибавлен для вящей убедительности посыла). Широкие, нет, широченные спины, широкие бедра (видно по сероблузочному), несоразмерно взрослые руки.
Кажется мне или нет, но - художники разные, а что-то общее есть с изображением мальчика Терпсихорова сына. У него - накачанные икры и тулово, тяготеющее к квадрату. Вспомнилось из Оруэлла, про "очень размножившихся под властью партии жукообразных мужчин".
После этого как-то очень хочется долго смотреть на детей Богданова-Бельского или Маковского.
Живописец - он сам из них, из этих детей. Он ничего не приглаживает. Но детские лица так и светятся...
Одними детьми хочется любоваться, других - поскорее развидеть.
Что изменилось? Ведь едва ли сами детские фигуры претерпели какие-то физические изменения за десяток, полтора, два десятка лет. Изменился взгляд взрослого, взгляд художника. В его глаз попал кусочек зеркала тролля. Ушло трепетное благоговение, которое вызывала детская невинность.
Может быть поэтому новым художникам хочется заземлить свои модели?
Такое чувство, что безобразие делается нарочитым, намеренным. У сидящей девочки - еще какой-то отблеск в лице - отблеск высоких звуков, над которыми она, вероятно, думает - но образ мгновенно гасят безобразные грубые ножищи. У остальных девиц лица - под стать ногам. (А ведь это нужно исхитриться, чтобы так изобразить отроческие ноги...)
Впрочем, еще немного музыкальной темы. Одна картина мне попалась - очень милая и светлая. Кстати, совершенно непопулярная, не всем этим опятьдвойкам чета.
Как прекрасно передан момент! Девочка, не в силах сдержать нетерпения, вбегает в комнату, раздеваясь находу. Привезли?! Да, вот оно, стоит. Родители так и сияют, наблюдая радость дочери. Сразу видно, что этой семье не так уж легко далась подобная покупка. Картина - как солнечный зайчик на унылой стене.
После сороковых годов идут попытки снова вернуться к поэзии невинного образа. Но получается очень по разному. Вместе с прежним восприятием ушла эстетика.
Что появляется в позднесоветское время - это уже другая тема. Но можно уверенно сказать, что нечто неуловимое, как запах ландыша, уходит безвозвратно.
изображения из открытого доступа