«Мужественность — это жёсткая, маленькая клетка, и в эту клетку мы сажаем мальчиков». Чимаманда Нгози Адичи, нигерийская писательница.
Мальчики, даже взрослые, не плачут, не испытывают (не показывают) страх и растерянность. Не теряют самообладание и присутствие духа. Бьют первыми, если даже слабее противника. Для них нормально рисковать своим здоровьем и даже жизнью, не раздумывая, в любой ситуации. Примерно такая установка витает в общественном мнении.
Я предложу вам истории реальных мужчин, которым выпали ситуации из обыденной жизни, но связанные с риском. Эти ситуации потребовали действий в соответствии с "правилом": «мальчики рождены для героических поступков». При любом раскладе. Точка. Последствия неважны. Или важны?
Герои историй поступали по-разному. Читайте и размышляйте, пожалуйста, в отзывах.
Я начну с рассказа о Василии. Мой муж работал водителем автобуса, и Вася был его сменщиком. Красивый, высокий парень двадцати шести лет и уже глава большого семейства. Василий, влюблённый в свою одноклассницу, женился на ней едва став совершеннолетним. Свадьбу отгуляли летом, а осенью он надел солдатские сапоги. Его юная жена Надя ждала их первого ребёнка.
В армии принято хвастаться фотками девчонок и обсуждать, чья красивее. Вася, чувствуя себя «солидным женатым мужиком», горделиво сказал: «Моя Надюха всё равно лучше всех. Она солнечная!»
Не все ахнули, увидев на фотографии большеглазую девушку с огненно-рыжими локонами и веснушками на фарфоровой коже. Но из уважения к её заметно округлившемуся животу, спорить не стали. Похлопав будущего папашу по плечу, пожелали его солнечной жене лёгких родов и сына. Тогда у Василия будет наследник и никто бракоделом не назовёт. Глупость, придуманная мужиками.
«Да я и на дочку согласен. Лишь бы здоровенькая и мамку не слишком замучила», — отвечал Вася. Надя родила крупного, рыженького мальчика. Однополчане, хлебнув по глотку из чудом добытой бутылки водки, качали молодого отца пока не устали.
А солнечность Нади не только во внешности заключалась. Она имела добрый, весёлый характер. Потому и мать Василия, предчувствуя в ней хорошую жену для сына, против раннего брака не возразила. И хотя Надины родители проживали в соседнем подъезде, она, как положено, рядом со свекровью мужа ждала. В письмах к солдату обе друг друга нахваливали, но особенно первенца.
Если им верить, чудесный мальчик, опережая младенческий календарь, стал чемпионом по сидению без подушек, стоянию в кроватке «на время», ползанию по квартире наперегонки с кошкой. В восемь месяцев малышок пошёл, в год заговорил «совершенно понятно». Так что, возвращаясь домой, дембель Вася мечтал, что сын встретит его криком: «Папа, айда мяч погоняем!»
Сын оказался клопиком с рыжими волосёнками, лепечущим что-то невнятное. Он пискляво заплакал, когда Вася хотел взять его на руки. «И это ваш чемпион?» — разочаровался Вася, обнимая жену.
Надя засмеялась сквозь счастливые слёзы: «Феденька знает горшок. Кушает без капризов. Спросишь: «Где папа?», и он тащит альбом, чтоб на фотографии пальчиком показать. Чемпион!»
«Но ты писала, что он богатырь, и я думал, как в сказке, год у него за пять идёт».
«Вес новорожденного в четыре килограмма считается богатырским. И ты просто не видел, каким он родился. Со следующим ребёнком от мокрых пелёнок и бессонных ночей не отвертишься!» — пообещала Надя.
Конечно, Василий придуривался. Федей он был доволен, безумно соскучился по жене, радовался матери, хотел увидеть тёщу и тестя. Оставленная на два года гражданская жизнь оказалась лучше, полнее, чем он представлял. И требовательнее. Она не давала времени на отдохнуть, гульнуть с приятелями. Вася поступил на курсы водителей городских автобусов — зарплата хорошая, и всегда «руль» найдётся.
Отучившись, получил в автобусном парке свой первый маршрут. А потом и первую, порадовавшую, зарплату. Не скупясь, накупил разного: к столу, Федюшке — машинку. Во дворе и отдал — малышок гулял с бабушкой. Дома Надя готовила ужин, роняя слёзки в кастрюлю. В последнее время ей нездоровилось. Благо, ещё в декретном отпуске — сходила к врачу.
Похоже, её огорчили. Отец Василия умер от рака, и это был единственный враг, казавшийся парню непобедимым. Спросил, замирая: «Надя, что сказал терапевт?»
«Да какой терапевт! К гинекологу я ходила. Федей в первую брачную ночь забеременела и вторым, видно, также — в первую, «послеармейскую». Всё ты виноват!» И хлопнула его по лбу ложкой. А у него отлегло от сердца.
«Родить не хоронить, Надюха! Сама-то на что настроилась?»
«Я настроилась приучить Федю к яслям, с прежней работы уволиться и пойти на завод. Может, в крановщицы. Сам знаешь, всю жизнь продавать билеты в кинотеатре я не собиралась. А что теперь? Если б Федю на руках не держала, на аборт бы без сомнений пошла. А теперь жалко — это ж такой же ребёнок, с ручками, ножками...» Она заплакала.
«Направление в абортарий взяла?»
"Угу."
«Порви и вставай на учёт. До нового декрета придётся тебе билеты на кино продавать. Оно безопасней, чем беременной в кабине крана сидеть. Но теперь чтоб девку родила, а то из дома выгоню», — успокаивал, шутковал Василий.
Пришла с прогулки свекровь с Феденькой. Зять быстренько за тёщей с тестем сгонял. Не объясняя причину срочного сбора, муж и жена накрыли на стол — очень кстати пришлись копчёная колбаса и сало из коопторга, приобретённые Васей. Домашнюю наливочку перелили в графин. Отварная картошечка, подсоленная Надиной слезой, своё место нашла на столе.
«Молодёжь, хватит в переглядки играть. Рассказывайте, по какому поводу гуляем в будний день», — забасил отец Нади.
«Небось, Васину первую зарплату разматывают», — проворчала её же мама.
«Надежда наша снова попала в интересное положение, вот вам и повод. Я-то с первой тошнотки сообразила», — посмеиваясь, внесла ясность свекровь.
То, что Надя снова скоро родит, никому настроения не испортило. Две бабушки и дед считали, что самое время, пока единственного внука окончательно баловством не испортили. Решили: Надя декретный отпуск на Федю использует полностью, потом все остальные по отпускному месяцу посидят. А там и новый декретный наступит — всё-таки в полтора года жалко малыша воспитателям отдавать.
Все ждали девочку, а Надя пацана родила. Это было даже удобнее — мальчуковой одежонки накопилось полно, и синяя коляска на балконе — только пыль сдуть. Младшего брата Феди назвали Феликсом. Он тоже обещал стать рыжим, как мать. «Моя солнечная рота», — называл Василий Надю и сыновей. Супругам исполнилось пятьдесят на двоих, когда у них родился третий сынишка — Филипп.
Придумка называть детей на одну букву принадлежала Наде. Саму букву определило имя покойного отца Василия. Да, его звали Фёдор. Мой муж и Василий пересекались в столовой и на ремонте. Когда автобусный парк пополнился новыми автобусами, молодым водителям предложили перейти на один из них. Это была большая удача. Они стали сменщиками и ближе друг к другу.
Вася, съездив с семьёй на рыбалку, привёз нам карасей на жарёху. Родители завалили нас фруктами с дачи, и мы решили разделить их с семейством Василия. Вот так я познакомилась с Надей и её сыновьями. Рыжие Федя, Феля и Филя только с первого взгляда были похожи на мать. Но карие глаза, слегка оттопыренные уши и уже волевые подбородки им достались от папы.
Очень приятные мальчики, знающие меру баловству и капризам. Свекровь и невестка удивительно ладили. Часто заглядывали родители Нади. Суета затихала лишь ночью. Я, например, такую жизнь бы не потянула. В сезон — сдвоенный поливной огород. Перенаселённая трёхкомнатная квартира, в которой что-то постоянно стиралось, готовилось или мариновалось в банки.
Трое детей требовали внимания. Надина мама обожала всех наставлять, но особенно дочь. Ни малейшей возможности полентяйничать, побыть наедине с собой. Да, мой единственный сын требовал из-за здоровья повышенной заботы, я тоже не особенно принадлежала себе, но не настолько. И даже удивительно, как не меркла Надина солнечность. А секрет был простым.
Надежда без притворства любила свою многодетность, мужа - истинно женскими чувствами, обожала свекровь, мать воспринимала, как погоду - любую ведь не изменишь. И называла свою жизнь счастливой суматохой. Имея домашние телефоны, мы стали созваниваться и общаться подробнее, чем наши мужья. Подрастив младшего сына, на завод Надя так и не пошла.
Ей показалось удобнее мыть полы по утрам в какой-то конторке. Свекровь вышла на пенсию, но продолжала работать посменно. Супругам исполнилось по тридцать лет, когда семью накрыл Васин кризис. Ему вдруг надоело крутить баранку — вставать в четыре утра, когда первая смена, и приходить заполночь во вторую. Он устроился слесарем на рембазу.
Теперь работал по пятидневке, с двумя выходными. Сошёлся с компанией любителей посиделок в вечерние пятницы. Возвращался поздно, пьяненьким. В субботу никак не мог отоспаться, да и в воскресенье всё у него валилось из рук. Увещевания жены и матери не помогали. Выпивки участились. Он медленно скатывался на дно. Однажды приполз домой на карачках, весь грязный.
«Папочка, ты упал?» — спросил младший сын Филиппок.
Ответила Надя: «Ваш папа теперь работает рядом с огромной лужей вина. Я его очень просила не пить из неё, а он всё пьёт и пьёт. Лужа заколдованная, и скоро ваш папа в ней окончательно захлебнётся и в свинью превратится».
Филипп заплакал: «Папочка, не пей из лужи!»
Феликс, средний сын, бросил в отца тапок, а самый старший — Фёдор, предупредил: «Не перестанешь нас позорить, папа, мы тебя выгоним. А пока перестанем с тобой разговаривать! Все».
Тут он строго взглянул на мать и братишек. Ему шёл двенадцатый год - серьёзный, большенький мальчик. Его послушали и бабушке, отсутствовавшей при объявлении ультиматума из-за рабочей смены общее решение передали. Домочадцы прекратили всякое общение с Васей. Отдельно ели, гуляли, обсуждали семейные дела. Он пытался подкупить младшего шоколадкой, но тот выбросил сладость в мусорное ведро.
Конечно, другой бы наплевал на бойкот, а то бы и скандал устроил, но Василий семью ценил. Любовь к жене и сыновьям не пропил. Дорожил уважением матери. С чего вдруг ему стало скучно и тошно, а в качестве лекарства явилось спиртное - непонятно. Поведение сыновей, особенно слова старшего, мужчину встряхнули. Он не хотел быть в их глазах пьяной свиньёй и попросил у старшего сына разговора наедине.
О чём они говорили, осталось секретом, но Фёдор бойкот отменил к всеобщему облегчению. Позже Василий так объяснил свой кризис жене:
«Я от тебя скрыл аварию, случившуюся зимой. Пропесочили на собрании. Ждал расширения жилья — перекинули в самый хвост. Бригадирскую надбавку сняли. Пригрозили пересадить на старый автобус. Мне вдруг всё показалось бессмысленным. Ну нарожали мы детей — и что? Какие ещё достижения? Через Федю увидел, что наши мальчишки настоящими мужиками растут. И это ведь у них от семьи, а значит, и от меня».
С ним произошло обновление или, как сейчас говорят, перезагрузка. Семья никогда не бывала на море, мальчишки не видели Красную площадь в Москве. Ради расширения возможностей Василий подался на север — зарабатывать деньги вахтовым методом. Все планы сбылись. За четыре года дважды побывали на Чёрном море. Посмотрели Москву и «вечно спящего дедушку Ленина».
Василий останавливаться не собирался, но пришли девяностые годы. Перемены подсказали, что нужно что-то отложить на образование сыновей. Северный заработок это позволял при условии экономии на тех же путешествиях. «Ничего, у нас вся жизнь впереди. Два-три года переждём и наверстаем», — оптимистично пообещал глава семейства своим.
Ему верили. На него надеялись. Его любили. Сын своей матери, муж, отец. Кормилец и авторитет многодетной семьи, без которого жизнь не в жизнь.
Помните норковый бум 90-х? Надя уговорила мужа сделать себе такой подарок на юбилей — по весне ему исполнилось тридцать пять лет. «Ты обошлась без дорогого подарка, и я обойдусь», — отнекивался он. На самом деле, ему очень хотелось норковую формовку — эдакий показатель крутизны тех лет. Ну и купили статусный и, вместе с тем, опасный головной убор.
Опасным он становился вечером, когда на тропу выходили грабители шапок. Зачастую их «снимали» мгновенно, на бегу. Василий стоял на остановке с женой и детьми. Откуда-то возник неприметный парень. Передвигаясь лёгкой трусцой, он сорвал с Васиной головы шапку и удалился со скоростью ветра. Муж Нади поступил так, как «положено мужику" - кинулся следом.
Вор завернул за угол дома, Василий — за ним. И больше жена и дети живым мужчину не увидели. За углом поджидал подельник сорвавшего шапку. Он саданул Васю обрубком ржавой трубы, проломив голову. Муж и отец скончался на месте. Понятно, что стоять, открыв рот, в такой ситуации любому мужику стыдно и стрёмно, но стоило ли так рисковать? Вопрос вопросов.
Горе семьи было неисчерпаемым долгие годы. Поднять сыновей Наде помогли свекровь и родители. Мы с мужем до сих пор нет-нет да и вспомним Васю. Чем старше становимся, тем увереннее считаем, что шапка не стоила риска. Эта история могла быть представлена гораздо короче, но мне хотелось рассказать, каким парнем был Вася - молодым, красивым. Заботливым сыном, хорошим отцом, любящим мужем. Жаль, что бездумно рискованным.
Дальше я предложу вам другие истории на эту же тему, но совершенно иные.
Благодарю за прочтение. Пишите. Голосуйте. Подписывайтесь. Лина.