"Ну Василий, ну паразит! - от обиды Людка дышала часто, седьмой размер бюста ходил ходуном. Мужики в магазине стояли, приоткрыв рты, и завороженно уставившись на два Эвереста, ходуном ходившие под кофточкой.
А Люду аж в жар бросило, муж, Васька, родной и любимый вдоль и поперек, загулял!
Соперница- разлучница была собой, по Люськиному мнению, вовсе не хороша: волосенки крашеные, походка вихлястая, титьки, не в пример Люськиным, со жменьку. Разве ж такой баба должна быть?
Баба должна быть - ух! Чтобы кони в ужасе разбегались , а избы тухли, не успев вспыхнуть.
Вот она, Люся, мужа своего, ныне непутевого Васеньку, бывало, с деревенских посиделок волокла одной левой, зажав, как батон, в подмышке.
Да и то сказать, статями Вася не блистал и смолоду, это правда. Но мало клоп, да вонюч, тьфу, мал золотник, да дорог. Зато нрав имел веселый, руки золотые, а что его налево потянуло, так это ж мужик! Свежатинки захотел! Она ж, разлучница, коленками под юбчонкой коротенькой блысь- блысь, кудряшками пережжеными до плеч швырк- швырк! Мерлин Мурло, блин!
- Людка, ты сегодня товар отпускать будешь,э? - Иваныч, поселковый балагур и алкоголик, жадно сглотнул, уставясь одним глазом на полки с " огненной водой ", другим - на Людкины прелести. Глубоко выдохнув и чуть не доведя Иваныча до перманентного косоглазия, Людка принялась за работу.
Как узнала об измене? Да как приехала новая агрономша, Вася сам не свой стал. Даже, страшно сказать, книжку начал читать ," Война и мир". Люда сначала перепугалась, что заболел мужик или сглазили. А потом, когда на лысину стал остатки рыжих кудряшек начесывать да носки гладить поняла: дело нечисто, налево мужика потянуло. А в поселке все бабы свои, знакомые, по уши замужние. Кроме агрономши.
Я
А сегодня по пути на работу видела, как Вася перемахнул через забор в сад к проклятой разлучнице. Зачем? За изменой супружеской, блудом непотребным, развратом вавилонским.
Душила Людку любвь да обида. Или она косая да кривая? Или борщ у нее нюхлый и пироги косорылые?
Еле до конца дня доработала. Иваныч, вернувшийся за добавкой, аж попятилсяи раздумал бухать: такие молнии и громы метали Людкины глаза.
Домой не шла, летела в мечтах повырывать все волосья на разлюбезной мужниной плеши.
- Люд, ты чего? - с порога попятился Василий
- Я всё знаю! - Людка схватила ухват. Вася побледнел: ухват в жениных руках был оружием массового поражения
- Ты про что?
- Про " Войну и мир", читатель ты плешивый, про то, как козлом в чужие сады сигаешь, про то, как ошметки свои рыжие начесываешь.
- Ну, это, она сказала, что меня не любит!
- Так и сказала?
- Ага.
- А ты её?
- Людушка, прости, бес попутал!- взвизгнул Вася,получив черенком ухвата точно между глаз. Жена теснила вугол, где ему точно хана.
Под кровать! И не вылазить до завтра, авось остынет. Рыбкой сиганул в спасительную темноту. И... застрял. Зад, раздобревший на вкусной жениной кормежке, сыграл с владельцем злую шутку. Уж и живот втягивал, и юзом пытался, но опа не пролежала под провисшую панцирную сетку старой кровати.
- Не любит, говоришь? А давай проверим?
Люда подскочила к трельяжу, достала щипчики для бровей и кровожадно направилась к супругу.
Была у Василия одна особенность. Да, лысел, тно при этом волосы словно меняли место жительства, перекочевывая на упитанный филей.
- Любит, - Людка дернула пинцетом первую волосинку,- не любит, - потянулась за второй.
Василий выл, ругался, просил прощения, но Людка была неумолима
- Любит, не любит!
- Я больше не буду!! - тоненько блеял Вася минут через пять
Людмила успокоилась через пятьдесят.
Вася неделю ел стоя и при взгляде на жену втягивал голову в плечи.
Люда мужа, кстати, простила. Ну не разводиться же с ним из- за какой- то лярвы крашеной .
Всем добра!