Георгий (Мур) Эфрон - сын Марины Цветаевой и Сергея Эфрона. Родившись под Прагой и воспитывавшийся до 14 лет в эмигрантских кругах Парижа, он сгинул в 19 лет на полях сражений Великой отечественной войны, защищая Родину в рядах Красной армии, безызвестно умерев от ран.
🌏Он свободно говорил по-французки, знал немецкий, прекрасно разбирался в политике, искусстве, мог поддержать любой светский разговор и всегда был одет с иголочки. Он мечтал стать писателем. Даже поступил в Литинститут, но был призван на фронт, откуда уже не вернулся. Будто бы рок,накрывший его семью, не собиралсяя отпускать никого.
От него остался дневник, который заменял ему друзей, так и не появившихся у него в реальной жизни,: ни во Франции, ни в России, на которую он возлагал такие надежды... Только с бумагой он мог делился своими мечтами, размышлениями: о политике, о том поччему и за что арестовывают его родных и соседей. При этом восторженность юного сердца не замирала и он не переставал вверить в справедливость советской власти, верить, что отец его боролся с фвшизмом.
🙏Из дневника: “Вспоминаю со сложным чувством кисло-сладкой трагичности дачу в Болшеве. Больной сердцем отец и тасканье мое с ним на почту в Болшево, где долго ждали телефона. Жара. Отец почти седой, с палкой, в сером пиджаке. Благородное, умное и кроткое лицо. Именно благородное. Нервный. Я его очень жалею и жалел. Неладно у него было с сердцем — нередко припадки, и приходила Нина Николаевна со шприцом. Поездки с отцом в город и встреча с человеком из НКВД. Но нет. Вспоминать об этом поистине трагическом времени в Болшеве не стоит. Жаль отца; жаль, что он угодил в тюрьму. Бедный отец! Но надеюсь, что его оправдают. Алю жалко, но отца больше жалко. Как он самоотверженно работал во Франции! Сколько он там замечательного дела сделал... Я сильно надеялся наконец отыскать в СССР среду устойчивую, незыбкие идеалы, крепких друзей, жизнь интенсивную и насыщенную содержанием.”
✍Описывая сына в те годы Цветаева писала: “Мура ты не узнала бы, — писала она дочери в лагерь, он худой, прозрачный, руки как стебли (или как плети, очень слаб), все говорят о его хрупкости. Внутри он все такой же суровый и одинокий и — достойный: ни одной жалобы — ни на что”. Многие упрекают его в самоубийстве матери, в том что он был холоден и отстранён от ней, а она искала в нём поддержку. Но, в те роковые годы, когда были арестованы муж и дочь поэтессы, а потом началсь война, - отчайние и голод, где не накого было опереться - каждый был за себя, он был всего лишшь подростком, со всеми вытекающими гармонами развития.
⚡Правда, в жестких обстоятельствах взраслеют быстро и уже через пару лет, 18-летним юношей он всё понял и сказал: "...вокруг меня был тот же человеческий хаос, что и вокруг Марины Ивановны в месяцы отъезда из Москвы и жизни в Татарии.… Она совсем потеряла голову… она была одно страдание. Я тогда совсем не понимал ее и злился на нее за такое внезапное превращение… Но как я ее понимаю теперь!”
2-й том изданных дневников Георгия Эфрона
Гвердцители Тамара - "Молитва о сыне"