Необязательно бывать в Стокгольме в феврале, чтобы прочувствовать его атмосферу. Можно представить себе любой город России в ноябре. Например, Пензу...
Помните?
Ноябрь... Достать чернил и плакать...
Представить Туве Янссон в ноябре, в Пензе, в 1959 году проще, чем в феврале того же года в Стокгольме. Но все-таки она была на родине.
Череда новогодних праздников осталась позади. Это значит, следующего ощущения чуда ждать год. Нет более грустного времени, чем день следующий за долгожданным праздником.
Беленький снежок вокруг превращается в жидкую грязевую кашу, которая уверенно собирается под ногами прохожих. Если смотреть под ноги, чтобы не провалиться в ледяную грязевую кашицу, то сзади открывается шея и холодные капли, неизвестно откуда взявшиеся, – дождя-то нет, падают прямо за шиворот. Так чтобы прямо испытывать радость жизни в подобной ситуации, удается не многим.
Туве тоже не удавалось. Ей было 45. Пять лет назад она создала Муми-дол, где жила семья Муми-троллей. Всего пять лет понадобилось, чтобы завоевать известность, сделаться почти национальной героиней, и к тому заработать кучу денег.
Однако за творожным пирогом в маленькую булочную своей приятельницы Алекси писательница продолжала ездить на трамвае. Друзьям Туве говорила, что ничего не хочет менять, потому что ей очень нравится собственная жизнь. Отчего же на душу затягивала плотная трясина депрессии?
Может быть, это усталость. Шутка ли несколько лет подряд делать сразу несколько полос для Evening News, которая выходила тиражом 12 млн экземпляров. И постоянно рисовать. Рисовать, даже когда пьешь с приятелями бурбон и водку.
За последние пять лет, особенно сейчас – в начале февраля, надоело совершенно все. Карандаш, блокнот, шуршание и запах свежего номера. Кажется, что дальше так продолжаться не может и не должно.
Она вышла из трамвая на углу Алексантеринкату. Вышла и замерла... Обыкновенная дама 45 лет в сероватом пальто, невысокая, хрупкая. Ее пронзительный взгляд профессионального художника скользил по образу в целом и отдельным деталям: по-прежнему сколот угол у шарманки, обезьянка, которая будто постарела, но совсем не изменилась, осталась узнаваемой, доставала из сумки записки с предсказаниями, шарманщик играл.
Играл ту же мелодию, что и 12 лет назад. Ей тогда было 33. У нее было немного другая стрижка и более ироничный взгляд. Ее некстати бросил главный редактор Ny Tid Атос Виртанен.
Нет, сначала он ее завоевал. Пришлось завоевать, побороть первое впечатление, которое он произвёл. Впечатление было неприятным. Она познакомились на вечеринке в Ny Tid и Атос, видимо, на правах главного редактора, написался до такой степени, что потерял бумажник и улегся спать прямо на коврике в прихожей, куда его на такси за свой счет привезла Туве. Потом он добивался ее, звонил, приглашал на концерты и закрытые вечеринки.
Добивался, добивался, а теперь бросил ради какой-то там танцовщицы.
Вряд ли Туве Янссон когда любила этого мужчину. Скорее, насмехалась и подтрунивала. Но предложения руки и сердца все равно ждала. Он был простой, понятный, предсказуемый. Он был ЕЕ, Туве Янссон, мужчина, а вовсе не этой Ирье Хагфорс.
О том, что у Атоса роман Туве узнала от него самого. Она не замечала никаких странностей, уверток – их жизнь шла привычным чередом.
Гнев, желание мстить, разбираться были первыми эмоциями женщины. Они прошли быстро, но принятие не пришло. Теперь Туве погрузилась в депрессивное отчаяние, и первый раз подумала о самоубийстве. Она и не подозревала, что так сильно привязана к этому увальню.
…Днем Туве сходила к родителям. Не то чтобы решение о самоубийстве окончательно сформировалось в ее голове, но на всякий случай зайти в родной дом стоило. Дома все было, как всегда: ее семья была такой, о каких пишут только в самых добрых и счастливых детских книжках. Ну вот, как у Муми-троллей. Родители встретили взрослую дочь в коридоре, расцеловали и отправили мыть руки. Мама побежала накрывать на стол, доставать еще теплый пирог со сливами. Папа на радостях достал бутылку коньяку, чтобы добавить по ложечке в кофе. Туве ничего им не сказала, только холодно ответила на такие привычные вопросы о семье и детях.
На улице, после такой теплой и уютной атмосферы, после такого сказочного возвращения в детство, она почувствовала себя еще хуже. Утопиться… Наверное, это самый верный способ…
Она шла по улице. Домой не хотелось. Да и топиться толком тоже не хотелось, просто слишком уж большая тоска грызла душу. Обезьянка, которая сидела на плече издалека была очень похожа на Попполино, которая жила у них в детстве и умерла 20 лет назад. Туве подошла к шарманщику и обезьянка мгновенно достала из своей сумки записку с предсказанием.
- Счастье призрачно, но всегда остается надежда.
… Теперь ей 45. У нее по-прежнему нет семьи и детей, а на углу дома, где находится кондитерская ее старинной приятельницы, стоит шарманщик с обезьянкой на плече. Уже другой, конечно. Туве подошла и протянула обезьянке несколько монеток, та достала из сумки записку с предсказанием:
- Удачный год. Вы все начнете сначала. Рядом с вами будет тот, кому вы посвятили жизнь.
Рядом с предсказанием был нарисован Муми-тролль.