Ян Лец «Как фабриковался спецпроект „славянское родноверие“» (в сокр.):
«... Почва для возникновения славянского неоязычества обнаруживаются в поздней дореволюционной России — творчестве И. Стравинского, К. Рериха (вероятно, автор имел в виду Н. Рериха — прим.), А. Блока. Однако твердой эта почва стала только с началом процесса радикальной дехристианизации и красного террора, запущенного революцией. Первая попытка возродить „древнеславянскую веру“ произошла в 1918 году. Она принадлежала кровавому палачу русского и польского народов, военачальнику РККА Михаилу Тухачевскому, который был одержим идеей уничтожения Христианства и восстановления славянского язычества. <...>
<...>
Французский офицер (Реми Рур — прим.) товарищ Тухачевского по плену вспоминает:
„Однажды, я застал Михаила Тухачевского очень увлеченного конструированием из цветного картона страшного идола. Горящие глаза, вылезающие из орбит, причудливый и ужасный нос. Рот зиял черным отверстием. Подобие митры держалось наклеенным на голову с огромными ушами. Руки сжимали шар или бомбу, что именно, точно не знаю. Распухшие ноги исчезали в красном постаменте...
Тухачевский пояснил:
— Это — Перун. Могущественная личность. Это — бог войны и смерти.
И Михаил встал перед ним на колени с комической серьезностью.
Я захохотал.
— Не надо смеяться, — сказал он, поднявшись с колен. — Я же вам сказал, что славянам нужна новая религия. Им дают марксизм, но в этой теологии слишком много модернизма и цивилизации. Можно скрасить эту сторону марксизма, возвратившись одновременно к нашим славянским богам, которых Христианство лишило их свойств и их силы, но которые они вновь приобретут. Есть Даждьбог — бог Солнца, Стрибог — бог Ветра, Велес — бог искусств и поэзии, наконец, Перун — бог грома и молнии. После раздумий я остановился на Перуне, поскольку марксизм, победив в России, развяжет беспощадные войны между людьми. Перуну я буду каждый день оказывать почести“.
Сразу после октябрьской революции Тухачевский направил в СНК записку с предложением объявить язычество госрелигией РСФСР Возможно это была шутка, но ненавидел Христианство кровавый убийца вполне серьезно, а само предложение в Малом СНК было поставлено на повестку дня для обсуждения.
Тухачевского можно считать первым неоязычником России. Как и он, все последующие идеологи славянского неопаганизма оказывались сторонниками коммунистической идеологии.
Основатель украинского „родноверия“ Владимир Шаян во время становления популярной среди патриотической молодежи Западной Украины ОУН был верным членом ЦК КПЗУ (коммунистической партии Западной Украины) и тесно сотрудничал с журналом пролетарских писателей „Окна“ (1927–1932). За свои коммунистические убеждения в 1930 году Шаян даже пошел „на нары“. Он отказался от коммунистической идеологии в 1934 году, в связи с падением авторитета советов на Западной Украине. В этом же году Шаян получил на карпатской горе Грехит (Грегит — прим.) „мистическое откровение“ о необходимости возрождения „староукраинской веры“, после чего увлекся теософией и масонством.
Другой украинский неопаганист, Лев Силенко („пророк“ Орлигор), в молодости работал корреспондентом газеты металлургического завода имени Сталина. Интересно, что в 1940 году он вступил не в ряды УПА, а добровольно пошел в советскую красную армию, где стал лейтенантом-политруком. После вербовки гитлеровской контр-разведкой Силенко помогал выявлению украинских подпольщиков, контролировал группу ОУН-М в Киеве и редакцию газеты „Нове українське слово“, сливая Абверу всех заподозренных в нелояльности гитлеровской власти украинцев. Возможно именно поэтому „великий пророк“ отважился посетить свою родину только через 17 лет после обретения ей независимости, но умереть все же решил в Канаде.
<...>
С эпохой Никиты Сергеевича Хрущева, люто ненавидевшего Христианство и обещавшего всему миру показать „последнего попа СССР“, начинается своеобразный неоязыческий ренессанс. Чтобы окончательно вытеснить „религиозные предрассудки“ и ядовитые „рудименты“ Христианства из жизни советских граждан, со второй половины 1950-х гг. партработниками затевается возрождение отдельных языческих обычаев под видом „социалистической обрядности“. Поскольку Христианство считалось подлежащим уничтожению зловредным суеверием, конструирование „социалистических обрядов“ происходило на основе народных праздников и дохристианских верований.
„Ликование в честь природы, в честь солнцестояния“ представлялось советским чиновникам идеологически менее опасным, чем поклонение Иисусу Христу и почитание Богородицы (при Сталине же была создана парасинагога РПЦ МП — прим.). Некоторые советские специалисты даже призывали к реконструкции образов языческих богов (Ярилы, Лады и др.), трактуя их как некие „художественные образы“. <...>
<...>
Хрущевская пропаганда языческого наследия не осталась безответной, тем более, что сам характер атеистического образа жизни в СССР способствовал расцвету языческих и оккультных настроений. Насаждение языческих обрядов на официальном уровне под флагом борьбы с Церковью в СССР породило первых советских идеологов славянского неоязычества.
Одним из них стал специалист по семитским языкам и преподаватель Высшей Партийной Школы при Центральном комитете КПСС Валерий Емельянов. С 1970 года он начинает распространять свои идеи в качестве лектора при Ленинском районном комитете КПСС в Москве. Емельянов пропагандировал концепцию всеобщего мирового заговора еvреев против язычников, якобы задуманного 3000 лет назад Царем Соломоном с тем, чтобы к 2000 году н. э. захватить власть над всем миром. Неоязыческий проповедник призывал покончить с Православием как „предбанником иудейского рабства“ и вернуться к древнему культу славянских богов. <...>
<...>
Другим неоязыческим идеологом, винившем „жидохристиан“ за уничтожение „великого дохристианского культурного наследия“, стал Алексей Добровольский („волхв“ Доброслав). Патриарх русского неопаганизма Добровольский в молодости состоял в Комсомол, однако в 1957 году вышел оттуда с началом десталинизации в знак протеста против „наплевательского отношения к памяти Вождя“ (Сталина). После освобождения из психиатрической больницы в 1961 году ради получения московской прописки Доброслав дал согласие на сотрудничество с КГБ, как потом оправдывался, „по глупости, по молодости думал перехитрить чекистов“. Несмотря на симпатии к национал-социализму, Доброслав незадолго до смерти и стал прямо называть себя „анархо-коммунистом“ и „народным социалистом“, а его сын Сергей Добровольский („волхв“ Ратислав/Родостав) в 2011 баллотировался в Законодательное собрание по спискам Коммунистической партии РФ <...>
<...>
Многие славянские неоязычники убеждены, что „родноверие“ буквально пришло из лесов, где мудрые седовласые волхвы столетиями скрывали ведические знания, доступные теперь всем благодаря YouTube, а миф про „волхвов с Лубянки“ придумали подлые недоброжелатели. В какой-то степени неопаганисты правы, если вспомнить, что Лубянка имела второстепенное значение по отношению к Первому главному управлению (ПГУ) КГБ Советского Союза, которое с 1970-х годов располагалось именно в лесу (за московской кольцевой дорогой со стороны района Ясенево) (преемницей ПГУ является СВР, генерал которой (Решетников) возглавляет лжеправую организацию «Наследие Империи» — прим.). С 1967 года КГБ возглавлял Юрий Владимирович Андропов, а с 1982 по 1984 год он возглавлял и всю страну. Именно на этот период его правления приходится масштабный старт „родноверия“.
Предыстория этого старта, однако, кроется в появлению интереса к ненавистному „родноверам“ Православию. Читатель постарше наверняка помнит, как с началом 1980-х годов, несмотря на госмонополию в области религии, началось некоторое „православное брожение“ в умах сначала советской интеллигенции, а после и народа в целом. В моду вошло „околоправославное диссидентство“: походы на Пасхальную Всенощную службу (в РПЦ МП, коя также является проектом гэбни — прим.) и вдруг ставшие атрибутом продвинутого интерьера старые бабушкины иконы, мода на предков-дворян, монархизм и белогвардейцев. Эта стихийная народная мода шла не с высот церковной иерархии, а „снизу“. Она все более усиливалась с приближением даты Тысячелетия Крещения Руси, принимая угрожающие масштабы для советской идеологии.
Очень скоро многомудрые мужи из битцевского леса, бережно хранившие тайные „ведические знания“, обратили внимание стихийный процесс, отчетливо представив себе его глубину и последствия. На памяти была Польша — социалистическое государство, в котором католицизм уже de-facto одержал победу над марксистской идеологией. Кроме того, было понятно, каким прекрасным поводом для обвинения коммунистического режима в СССР в ущемлении религиозных прав граждан со стороны Запада станет грядущее празднование Тысячелетия Крещения Руси. Знали „лесники“ и о том, что в той же Польше и Ватикане идет подготовка к этой дате, что для советских верующих печатаются огромными тиражами подарочные Библии, православные иконы и религиозная литература; знали и о том, что такую же активную подготовку к юбилею ведет РПЗЦ, где буквально при каждом приходе создаются миссионерские группы и идет активный сбор духовной литературы для отправки в СССР. Проигнорировать эту проблему означало поставить под удар весь советский строй. Спустить на тормозах юбилейные мероприятия и жестко перекрыть лавину „антисоветской“ литературы для советских верующих, которая хлынет из-за рубежа, означало бы вызвать огромный международный скандал и товарный бойкот подсевшего на нефтяную и газовую иглы и зависимого от канадской пшеницы Советского Союза.
Гениальное решение проблемы нашлось легко. Оказалось, что большинство тех интеллигентов, которые украшали свои жилища старинными иконами, не являлись глубоко религиозными людьми, а свою „православность“ воспринимали, в основном, как часть своей „русскости“ (homo sovieticus — антиподы русских — прим.). На этом-то и был сделан главный упор: достаточно было подменить „православность“ „родноверием“. Благо, с 1950-х годов советские пропагандисты сознательно вырабатывали в советском обществе отношение к языческим верованиям и обрядам не как к религии, а как к „русскости“ — бесценному культурному наследию, имевшему прямое отношение к этнической идентичности.
Такие взгляды партийное начальство стало раздувать с новой силой в преддверии близившейся тысячелетней годовщины принятия Христианства на Руси. Чтобы отвлечь внимание народа от этой даты и вместе с тем обосновать незыблемость послевоенных территориальных границ СССР апелляцией к глубокой древности, советским руководством было инициировано широкое празднование 1500-летия Киева в 1982 году (в 1980-е гг. также были изданы книги Рыбакова „Язычество древних славян“ и „Язычество Древней Руси“ — прим.). А спустя три года по роману известного писателя-антисемита В. Н. Иванова был срочно поставлен фильм „Русь изначальная“, насыщенный антихристианскими мотивами.
Советская печать наполнилась трудами Валерия Скурлатова и Владимира Щербакова, в которых славяне отождествлялись с индоиранцами, всеми вообще праиндоевропейцами и даже этрусками, а также рисовалась захватывающая картина их передвижений по всему евразийскому степному поясу с примыкавшими к нему землями. Эти авторы заложили основу неоязыческой фолк-хистори — для них не составляло труда найти следы древних славян в Малой Азии и Закавказье, объявить славян основателями Тбилиси или связать с Урарту. Древние передвижения и подвиги белокурых голубоглазых славян-ариев резко привлекли внимание ряда писателей-фантастов (Л. Жукова 1982, Ю. Никитин 1985).
Не отставали и украинские авторы, писавшие о связях славян с этрусками (Г. Марченко 1982, А. Знойко 1984) и о высокой славянской учености в эпоху язычества (И. Белоконь, 1982). В советскую художественную литературу также вводится миф о древних языческих письменах, якобы сохраненных „староверами“ вплоть до наших дней (С. Алексеев 1986, Ю. Сергеев 1987). Одновременно с возрождением „правды“ о дохристианском прошлом славян в художественной литературе резко усилился мотив обвинения христианской религии в посягательстве на „русскую душу“, в уничтожении невосполнимых языческих духовных ценностей с целью порабощения „русичей“ (А. Серба 1982, Ю. Сергеев 1987, Г. Василенко 1988, В. Ричка 1988).
Недостаток непосредственных исполнителей программы „славянское родноверие“ не ощущался — нашлось множество добровольных помощников „лесного ведомства“, в первую очередь из числа разного рода диссидентов-„стукачей“. Из их среды, а также из среды инженерно-технической интеллигенции вышли первые „славянские волхвы“: А. Добровольский, Н. Сперанский, Г. Якутовский, А. Рядинский, К. Бегтин и др.
<...>
После 1988 года проект „родноверие“, достигнув цели лишь частично, потерял свою актуальность. Несмотря на это, „волхвы первого поколения“ продолжили свое дело. В 1989 году вместе с участниками „Клуба славяно-горицкой борьбы“ Александра Белова („волхв“ Селидор) Валерий Емельянов создал „Московскую славянскую языческую общину“ (МСЯО). В том же году МСЯО провела первое в СССР открытое языческое „богослужение“ в окрестностях Горьковской железной дороги, включавшее церемонию „Раскрещивания“. Спустя несколько лет на основе МСЯО возникнут известные сегодня неоязыческия организации — „Союз славянских общин славянской родной веры“ („волхв“ Вадим Казаков), община „Триглав“ („волхв“ Богумил Мурин) и др.
К моменту краха СССР „родноверие“ и вовсе ушло в открытое плавание. На волне разгула оккультизма как из рога изобилия посыпались „волхвы“, „ведаманы“, „ведуны“. Многие начинали свою карьеру в качестве гастролеров-экстрасенсов, как, например, Александр Хиневич („славянский жрец“ Патер Дий), создавший в 1990 году секту „Джива-храм Инглии“ или Николай Левашов. В том же 1990 году появляется Алексей Трехлебов („ведаман“ Ведагор), получивший от своего учителя в буддистском монастыре Тьянгбоче приказ „направить свою деятельность на духовное возрождение России“.
В том же году Илья Черкасов („волхв“ Велеслав) сшил себе „славянскую рубаху“ из мешковины, перестал есть мясо, стричь волосы и ушел в „духовные искания“. Начал также свою активную „просветительскую“ деятельность выпускник Университета Марксизма-Ленинизма Владимир Истархов (настоящая фамилия Иванов или Гудман), автор книги „Удар русских богов“, появление которой в конце 1990-х годов вызвало новую волну популярности неоязычества.
Так возникла современная квазирелигия, именуемая „родноверием“. Её основателями выступили не анонимные волхвы X-го века, а homo sovieticus XX века. Насаждение языческих обрядов под флагом „борьбы с попами“ на официальном уровне началось при Хрущеве, подготовив хорошую почву для мощного старта проекта „славянское родноверие“ при Андропове. В целом период возникновения славянского неоязычества совпадает с эпохой становления и господства советской идеологии...».