Разве не появились у нас в самое последнее время новые талантливые кинопроизведения? Появились. Но кому интересны сейчас во власти острые социальные полотна? От страны, провозгласившей новое мышление, от общества, живущего в атмосфере острых конфликтов самообновления, ждут и фильмов того же интеллектуального горизонта, того же творческого дыхания.
Статья опубликована в газете ПРАВДА в воскресенье, 14 августа 1988 года:
А БЫЛ ЛИ ФИЛЬМ?
Полемические заметки о Каннском кинофестивале
Почему в конкурсе нет советского фильма? Об этом не раз спрашивали маня в дни недавнего 41-го Каннского международного кинофестиваля. Тот же вопрос я задавал и сам себе. Решил выяснить у одного из руководителей Госкино. Он объяснил случившееся «капризами» дирекции фестиваля, представитель которой приезжал из Парижа в Москву, просмотрел более двадцати картин, но не выбрал ни одной. Просил новый фильм С. Параджанова «Ашик-Кориб» (по сказке, написанной М. Лермонтовым), не поверил, что он ещё не завершен режиссером, и уехал. Правда, одна из картин была условно отобрана. Но потом организаторы фестиваля от нее отказались.
По внешней стороне событий все верно. Но существо все же в ином. О чем и хочу поразмышлять.
Немного истории
«Золотая пальмовая ветвь» Каннского фестиваля первый раз увенчала победителя в 1946 году. С тех пор фестиваль Лазурного берега завоевал авторитет одного из самых престижных на Западе. С его экранов начало триумфальное шествие немало фильмов, в том числе в советских, ставших классикой мирового кино. Но два десятилетия назад, в субботу 18 мая 1968 года, в самый разгар 21-й кино-встречи, на цену Дворца фестивалей поднялась группа молодых режиссеров и, взявшись руками за занавес, за которым скрывался экран, не дала ему раздвинуться. В те дни по всей Франции проходили бурные манифестации. На улицы вышла бунтующая молодежь. Страна требовала перемен. А Каннскому фестивалю было предъявлено обвинение в недемократичности, элитарности, то есть существования для избранных, а также в том, что его дирекция, приглашая те или иные фильмы, руководствуется лишь своими политическими и коммерческими соображениями, не видит новых талантов. 19 мая в полдень фестиваль извинился перед гостями и погасил экраны. Затем надо было решать, как жить по-новому.
А в его заповедную зону начали вторгаться непрошеные пришельцы. На каннской территории обосновался «Двухнедельник режиссеров» и сразу завоевал всеобщее внимание, потому что его фильмы отбирают сами кинематографисты, созывая со всего света своих талантливых коллег. Несколько ранее здесь же утвердилась «Неделя критики», а затем и «Перспективы французского кино". Они знакомят с так называемыми авторскими произведениями и первыми работами молодых режиссеров.
Перед лицом подобного демократического вызова дирекция фестиваля дополнила свою конкурсную программу внеконкурсной — «Особый взгляд». В нее включаются фильмы, которые отличаются, говоря словами русского поэта, «лица необщим выраженьем», некой «особинкой».
Естественно, что для такого многоликого представительства 400 мест старого Дворца фестивалей оказалось недостаточно. И мэрия после долгих и бурных дебатов, в которых участвовало все население города, решилась на огромные затраты и воздвигла новый дворец, прозванный журналистами «бункером» за громады его железобетонных стен, а также за то, что уходит под землю, где размещаются многоэтажная автостоянка и обширный кинорынок. Только в двух больших залах «бункера», не считая восьми малых, три с половиной тысячи кресел.
Если прежний дворец можно сравнить с аристократическим замком, куда по вечерам допускались лишь представители «избранного круга», одетые по всем правилам великосветского этикета (дамы в длинных платьях, мужчины в смокингах и с непременным галстуком-бабочкой), то новый (в одном из залов которого, правда, сохранился прежний этикет для торжественных просмотров) с восьми утра и далеко за полночь штурмуют зрители в простых пиджаках и рубашках, джинсах и кроссовках. Среди них немало тех, кого французы именуют «фу де синема», то есть «одержимые кино». Не для них роскошные, безумно дорогие отели, что выстроились вдоль моря по набережной Круазетт. Они находят приют в маленьких, относительно недорогих гостиницах.
Итак, подведем итоги. Каннский кинофестиваль не уронил своего высокого престижа, но стал демократичнее. При этом если раньше он ограничивался преимущественно фильмами развитых кинематографий Европы и Америки, то ныне пять его программ образуют представительную панораму мирового кино. Работу фестиваля освещают каждый раз более двух тысяч критиков и журналистов. А посему... Но об этом чуть позднее...
Парадокс «Андрея Рублева»
История о том, как фильм А. Тарковского «Андрей Рублев», признанный шедевром мирового кино, попал в Канны и все же не был показан в конкурсе, пожалуй, наиболее типична для наших весьма недавних отношений не только с французским киносмотром, но и с другими зарубежными кинофестивалями.
Когда я, впервые командированный «Правдой», приехал в 1961 году в Канны, весь кинематографический мир был еще под впечатлением недавних советских триумфов на этом фестивале. Стоило только сказать, что ты русский, как тут же начинались восторженные восклицания: «Летят журавли»! «Баллада о солдате»! «Дама с собачкой»! Имя Татьяны Самойловой было у всех на устах. И многие с удивлением спрашивали, почему Тане, которая, по их мнению, открыла Западу «русскую загадочную душу», не дают возможности сняться за рубежом: ведь это умножит славу советского кино, не говоря уже о баснословных гонорарах, предложенных кинофирмами.
Но у нас тогда считалось ниже собственного достоинства принимать участие в постановках фильмов капиталистических стран «на потребу буржуазной публике». Но почему «на потребу» и почему «буржуазной»? Во-первых, зарубежное кино, как и наше, обращается к самому массовому зрителю, ориентировано на него. А во-вторых, и это самое существенное, передовые киномастера США, Франции, Италии и других капиталистических стран подарили мировой прогрессивной культуре целую сокровищницу выдающихся фильмов, глубоко гуманных, мудрых, истинно прекрасных.
Однако в те годы не раз на пленумах Союза кинематографистов приходилось слышать возмущенные речи о том, что, мол, некоторые советские режиссеры хотели бы ставить фильмы специально для Канн. «Специально для Канн» делать не надо, ибо подлаживаться под уже известное, «прокрученное», даже очень хорошее означало бы обрекать себя на эпигонство, ремесленное подражательство. Но создавать правдивые, глубоко выстраданные произведения о своем народе, о социальных и нравственных конфликтах, в которые он вовлечен, о страстном искании им новых дорог, фильмы, понятные зрителям всех стран,—разве это не помогало бы взаимопониманию и дружбе народов, провозглашенным нашей страной в качестве одной из важнейших целей внешней политики? Но такой цели могли служить только подлинно художественные и бесстрашно правдивые киноленты, а не рекламный «Кавалер Золотой Звезды», который, как это ни кажется сегодня невероятным, тоже побывал (правда, еще при Сталине) на конкурсе Каннского фестиваля. Ведь о стране судят не по ее самовосхваляющим песнопениям, а по ее критическому разуму, смелой борьбе со всем, что стесняет свободу, всестороннее развитие человека.
Догматическое мышление, эстетическая малограмотность стоили нам немалых идеологических и моральных потерь. Как правило, представители Каннского кинофестиваля, отдавая должное достижениям советского кино, искали у нас действительно лучшие фильмы, но нередко именно эти фильмы были из числа тех, которые, как мы сейчас говорим, «лежали на полке» или шли на экранах, но под уничтожающим огнем критики за «идеологическую невыдержанность» и другие «пороки». Считалось, что, критически показывая те или иные стороны нашей текущей жизни или истории, мы компрометируем страну в глазах зарубежного зрителя. Дело же обстояло как раз наоборот, о чем лишний раз свидетельствует успех показанных за последнее время на различных международных киносмотрах именно «полочных» картин прежних лет...
И вот в мае 1969 года, приехав в Канны, я неожиданно увидел красочные щиты с рекламой фильма «Андрей Рублев». Оказалось, что картина, которая у нас замалчивалась, после долгих колебаний была продана за рубеж. Но когда прокатчик решил предложить ее на Каннский конкурс, разразился скандал. «Совэкспортфильм» потребовал вернуть картину или по крайней мере не выставлять ее на конкурс. Почему? Как выяснилось, не учли чье-то «мнение». А мнение было такое: фильм порочит нашу историю, показывая русский народ в грязи, унижении и словно бы смирившимся с иноземными захватчиками. Но разве все это так? Несказанная жестокость, страдания, муки, все, кажется, залито кровью и выжжено огнем, но угли потухающего костра вдруг вспыхивают в финале фильма всеми красками «Троицы» Рублева, великого шедевра русской живописи, символа творческого духа народа, его нравственной стойкости и гуманистического идеала...
«Андрей Рублев» не смог участвовать в Каннском конкурсе, но его отметила Международная федерация кинопрессы (ФИПРЕССИ), чей приз высоко ценится мастерами мирового экрана.
Что искал фестиваль?
Пересматриваю вновь в памяти фильмы и призы Канн-88, «Официального отбора», как здесь именуется конкурсная программа (речь только о ней, ибо о параллельных внеконкурсных программах, в которых участвовали и советские картины, надо писать особо).
...Средневековье: истребительный кошмар в сельве Амазонки, куда вторглись испанские конкистадоры («Эльдорадо» Карлоса Сауры); демоническое неистовство бродяги- «самурая» («Отомару» Кажу Иосида).
Конец XIX столетия: мальчик, бунтующий против бесчеловечия и мечтающий о лучшем мире («Пелле-завоеватель» Билля Августа, погрузивший зрителя в атмосферу Дании того времени, фильм, увенчанный «Золотой пальмовой ветвью»).
XX век: зловещая дробь фашистских барабанов и обреченный прорицатель («Хануссен» Иштвана Сабо); культурная революция в Китае (тонко построенный на полутонах «Король детей» Шен Каига); позор и гнев апартеида в ЮАР (нежный и яростный фильм «Другой мир» Криса Мендеса, завоевавший награды — «Специальный приз жюри» и трем актрисам «За лучшее исполнение женской роли»); трагическое и романтическое путешествие «через жизнь и смерть, желание и страх, вражду и любовь», как охарактеризовал свой фильм «Юг» Фернандо Соланас (приз за режиссуру).
Беспощадный до хруста костей в буквальном смысле этих слов «Короткий фильм об убийстве» К. Кислевского (приз жюри). Вызывающе-экспериментальный «черный юмор» Питера Гринэуэя «Они тонули по очереди» (приз «За творческий вклад»). Вдохновенно-виртуозно играл на саксофоне Форест Уокер в роля легендарного американского музыканта Чарли Паркера («Птица» Клинта Иствуда, приз «За лучшее исполнение мужской роли»)...
Завершился фестиваль показанной вне конкурса фантазией «Уиллоу» Рона Говарда в стиле уже получивших всемирную известность киносказок Джорджа Лукаса (он и написал сценарий). Феерическая, дорогостоящая постановка. Но и эта лента, как и другие, несомненно обладавшие определенными кинематографическими достоинствами, подтвердила не раз возникавшее в ходе фестиваля ощущение, что истинного фильма-лидера на конкурсе не было. Не было открытия. Нового прорыва в жизнь и возможности киноискусства.
А ведь каннская дирекция в течение года искала по всему миру этого лидера. И к нам эмиссар Канн приезжал с той же целью. Приезжал перед самым фестивалем, когда на нас только и осталась надежда. Потому-то он и просил фильм С. Параджанова, всемирно признанного мастера «Теней забытых предков» и «Саят-Новы». Хотя еще и не мог знать с полной уверенностью: оправдается ли и эта его надежда, решил, что повторяется история с «Андреем Рублевым».
Ну а другие наши фильмы числом более двадцати? Разве не появились у нас в самое последнее время новые талантливые кинопроизведения? Появились. Но, к сожалению, даже самые интересные из них остаются скорее на уровне новой информации, чем глубокого анализа и философского осмысления, фильмы взгляда, а не концепции. Произведения, свидетельствующие о свежем ветре в нашем кино, но еще не о его взлете. А от страны, провозгласившей новое мышление, от общества, живущего в атмосфере острых конфликтов самообновления, ждут и фильмов того же интеллектуального горизонта, того же творческого дыхания.
Так где же наш такой фильм? Кем и на какой студии он сегодня создается? (Георгий КАПРАЛОВ).
Несмотря на то, что проект "Родина на экране. Кадр решает всё!" не поддержан Фондом Президентских грантов, мы продолжаем публикации проекта. Фрагменты статей и публикации из архивов газеты "ПРАВДА". Просим читать и невольно ловить переплетение времён, судеб, характеров. С уважением к Вам, коллектив МинАкультуры.