Урок принятия другого.
Мы познакомились с ним во дворе. Его звали точно так же, как и меня. Я рассматривал его внимательно, чтобы узнать будет ли он мне другом или врагом. Любить или бояться его. На меня смотрели маленькие дерзкие глаза. Короткий нос был весь усеян рыжими веснушками. Нижняя челюсть была большой и тяжелой, скулы широкие и высокие. Он был хорошо сложенным мальчиком, с крепкими руками и уверенными жестами. Голос его был глуховат с прожилками обиженного металлического звона, когда он переходил на крик. Голова была правильной формы с небольшими ушами, прилегающими к черепу. На макушке виднелись два вихра. Короткая стрижка с прямой челкой. Цвет волос светло-каштановый, ближе к рыжему.
Мы были с ним одинакового роста и сложения, но он был старше на год и более уверенный, чем я. Он бесцеремонно посмотрел на меня и вырвал из рук лопатку. Мельком взглянув на нее, копнул песок, засунул ее глубже и сломал.
«Ты что сделал? – возмущенно закричал я, — это не твоя лопатка!» Он криво усмехнулся, бросил мне под ноги сломанную игрушку и глухо сказал: «Ерунда твоя лопатка, как и ты..»
Я обиделся и с гневом сказал ему: «Сам ты такой!» Он в ответ толкнул меня, и я упал. Встал и схватил его, как врага. Он оказался сильнее и начал меня душить. Мои руки бессильно разжались. Ударил меня по голове и со злостью крикнул: «Еще раз вякнешь, - получишь больше» и убежал. А я, оставшись с поломанной лопаткой, расплакался от обиды и бессилия. Так я узнал о своем враге, живущем со мной в одном доме, но в соседнем подъезде.
На этом знакомство с ним не окончилось. Провидению угодно было, чтобы мы прошли вместе путь длиной в 10 лет, так как нам суждено было учиться в одном классе. Каждый раз он демонстрировал перед другими мальчиками свою силу надо мной. Встречая меня без свидетелей, он душил меня и отнимал у меня все деньги, маленькую мелочь на коржик и чай, которые мне мама выдавала для дополнительного питания в столовой каждый день. Страх, что за меня никто не вступится, заставлял меня молчать, чтобы мне не досталось от него больше. Но во мне сильнее и сильнее созревало желание отвязаться от него каким-то образом. И победить.
В один из вечеров я рискнул обратиться к более сильному однокласснику, чтобы удержать моего обидчика, пока я не проучу его. Так и случилось. Вдвоем мы одолели его. Я ударил его несколько раз со словами, что и он получит, если вздумает меня обидеть еще раз. Затем, воспользовавшись тем, что мой одноклассник его крепко держит, я быстро взбежал по лестнице к себе в квартиру на четвертый этаж и с балкона крикнул: «Отпускай его!». Мой обидчик был в слезах, поднялся и крикнул: «Завтра в школу не приходи, тебя ждет – конец!». Я был возбужден борьбой, но его угроза на меня удручающе подействовала. У меня не было никакого плана, как только рассчитывать на самого себя.
На следующий день я пришел к самому началу уроков, чтобы сократить риск столкнуться с ним и быть побитым, но он ждал меня у класса. Едва завидев меня, он набросился и стал лупить. Я от отчаяния и ненависти стал бить его в ответ. Мое отчаяние и обида были такими острыми и глубокими. Это прибавило мне сил. Он сдался. Я мог закрепить в душе свою победу и надежду на спокойную жизнь, как ворвалась классная руководитель и по финальной картине объявила меня мерзавцем. Она стала толкать, дергать меня за чуб.
Весь день я простоял в углу в классе возле умывальника. Но несправедливость лишь укрепила меня в том, что я победил. На некоторое время мой враг оставил меня в покое. Но, изучив его повадки, ждал любого подвоха с его стороны, и поэтому знал, что любая моя слабость будет им использована, чтобы снова установить надо мной свою власть. Физически он развивался быстрее, так как был старше. И поэтому мне нужно было себя всегда обучать и тренировать, потому что за меня некому заступиться.
Через несколько раз между нами завязалась тяжелая ссора с последующей дракой ни в чью пользу. Затем мы оба пошли на бокс и били друг друга на ринге. Он ушел из бокса, а я остался. Наша последняя стычка прошла десять лет спустя. Я был сильнее, но в драке всегда бывают неожиданности и для сильных. Зная о его коварстве, я остерегался провокации. И она случилась. В несколько секунд я свалил его с ног, но внезапно появившийся учитель остановил наше побоище. Другие парни, ставшие свидетелями нашей драки, стали требовать продолжения до полной победы после уроков. Мы собрались на территории детского сада. Желающих посмотреть пришло около 40 человек. Все делали прогнозы на свой выбор. Уже долгое время я был лидером среди тех мальчишек, кто хорошо учился, а мой оппонент среди тех, кого постоянно вызывали на педсоветы. Две партии и два лидера. За десять лет мы оставались одного роста, одной комплекции, приблизительно равные по силе. Я зачесывал чуб назад, а он зачесывал его вниз. Он расстегивал школьный пиджак и рубашку напоказ, я, наоборот, застегивал по школьному уставу. Я лучше владел техникой боя, а был высокомернее, смачно ругался и наводил смущение на своих противников словами. Мы стояли друг от друга на расстоянии 20 шагов, оценивая решимость друг друга начать поединок. Он смотрел маленькими глазами исподлобья , а высокие большие скулы сильно выпирали вперед. Он курил одну сигарету за другой и нервно и надменно смотрел в мою сторону. Я держал его взгляд, готовый броситься на него при первой его попытке пойти в атаку. Я часто глубоко дышал, и сильное волнение опасности расслабляло мне живот. Противостояние вылилось в долгие минуты. Кто-то ревниво ждал поражения моего врага, потому что многие от него страдали. Ребята шумели. Волнение нарастало. Все давали советы, как быстро победить. Но появились и те, кто стали нас отговаривать от поединка, потому что в результате подобного «поединка» ученик нашей школы умер. Появилась тема смерти. Она стала сдерживать всех нас. К разочарованию всех, желавших насладиться кровью, мы разошлись и всем сказали, что оставляем разборки до следующего раза: «Посмотрим еще на чьей стороне правда!» - каждый из нас произнес в лицо своему врагу.
Но следующего раза не случилось. Мы закончили школу и разъехались. Потом служба в армии. После армии я вернулся и встретился со своими одноклассниками. От них я узнал, что мой неприятель из армии так и не вернулся, но прошел через тюрьму, поселение в лагеря за халатное обращение с военной техникой и убийством целой семьи. От этой новости у меня сжалось сердце. Нечто страшное, что я о нем всегда думал, подтвердилось.
Прошло двадцать лет, и я услышал, что он умер. За двадцать лет я отвык от него и своих одноклассников. Казалось, что все было во сне или не со мной. Такими далекими и нереальными казались теперь прежние переживания. И насколько неожиданным оказалось для меня волнение моего сердца, которое забилось от ужаса и злорадства, что мой детский враг ушел. Это было странное волнение, как будто мы снова стояли друг перед другом на том самом поединке. И я дождался полной победы…
Когда я попытался рассказать эту новость своим теперешним знакомым, никто не мог понять, зачем я говорю об этом. Кто-то испытывающе спросил меня: почему я так волнуюсь, почему это для меня так много значит. И, вообще, со стороны кажется, что я весьма странно и предосудительно веду себя, когда рассказываю о чужой смерти. Да, что-то было не так. Как будто что-то глубоко спящее проснулось во мне. Я волновался несколько дней. С той смерти прошло три года, и я пересмотрел жизнь моего соперника, вновь неожиданно для себя самого, я стал о нем постоянно молиться. И хотя я не принимал его жестокость, дерзость, но ужас от его влияния на меня в детстве наполнял мое сердце тоской и болью. Я перешагнул это и принял его в свою жизнь таким, каким он есть, каким он был рядом со мной.