- А вы больше не можете претендовать на родительский дом, - заявила Шура. - Да и продала я его вчера.
- Как продала? - опешила старшая сестра? В смысле продала? А как же мы с Михаилом?
За два года до этого...
- Валя, срочно приезжай! - позвонила поздно вечером из Степановки Шурочка.
- Что случилось?
- Не знаю, что-то с мамой. Ей очень плохо.
- Она что, опять упала? - забеспокоилась старшая сестра, которая жила в областном городе, далеко от родительницы. - Я же просила тебя следить за ней!
- Да не знаю я. Вроде не падала, но ей совсем плохо, Валя! Очень!
Шурочка плакала в трубку. Видно, страшно ей стало, и с матерью дела серьёзные. Придётся ехать. Ах, как некстати всё это сейчас.
- Местный фельдшер говорит, что в больницу бесполезно везти. Всё равно не успеем. Приезжай срочно. И Михаилу позвони. Мама его зовёт всё время. Ты знаешь, она как будто не в себе, даже меня не узнаёт, - всхлипывая, продолжала рассказывать сестра.
- Да, сейчас позвоню Мишке. Жди, приедем. И соберись там, прекрати рыдать. Поговори с фельдшером. Может, нужно что-то, спроси, - давала чёткие указания младшей сестре Валентина.
А у самой сердце заныло, заболело. Душа сжалась в комочек, предчувствуя скорую беду.
С утра моросил нудный дождь. Почти всё село пришло проститься со старой Прасковьей в её дом. А на погост в такую погоду идти желающих нашлось мало.
Александра, Валентина и Михаил - трое детей Прасковьи стояли молча. Вспоминали своё непростое детство, родителей своих, которые теперь вместе были там, на небесах.
Шурочка была младшей и жила здесь же, рядом с матерью, выйдя замуж за местного парня. А Валентина и Михаил сразу после школы поехали учиться в город. Валя - на бухгалтера, а Михаил - на машиниста. Там и остались после учёбы. Там же и семьи свои создали.
К родителям по молодости приезжали часто. Детей на летние каникулы привозили. Да и сами иногда в отпуске позволяли себе недельку-другую пожить в родительском доме. Подышать свежескошенной травой, послушать горластых петухов на рассвете и почувствовать себя вновь молодыми и счастливыми. Деревенскими жителями, какими они и оставались в душе…
Первым ушёл отец. Он почти и не болел. До последнего ездил на своём старом мотоцикле по лесам за грибами и ягодами, сам косил траву для козы Маньки. Был крепким и внешне здоровым. Но однажды лёг и не проснулся. Сердце остановилось во сне.
Для его детей это событие тогда стало потрясением, из которого они долго выходили. Как можно свыкнуться с тем, что практически здоровый и совсем не старый человек, твой родной отец вдруг в одночасье перестаёт существовать. И больше не услышать его шуток и прибауток, не увидеть, как светлеют отцовские глаза при виде внучат, приехавших в гости. Не у кого больше спросить совета…
Прасковья пережила своего супруга на десять лет. И ей бы ещё жить и жить, да видно, выдохлась она на своём непростом жизненном пути. Иссякли силы.
На сороковины собрались в большом родительском доме, что стоял теперь сиротливо в стороне от дороги. Пустые окна его смотрели в сторону леса, грустя о прожитых радостных днях и настоящей жизни. Не звенели теперь в нём детские голоса, не пахло пирогами и человеческим теплом. Осиротел дом.
Шурочка постаралась, отмыла его, отчистила, чтобы приехавшим родственникам было там приятно находиться.
С утра пораньше Валентина вместе со снохой Анной поставили тесто, напекли пирогов и блинчиков, сварили компот и кутью. А позже, управившись дома со своими делами, к ним присоединилась Шурочка, чтобы помочь женщинам приготовить основные блюда - щи и гуляш с картофельным пюре. Она принесла огромные круглые буханки хлеба, что испекла накануне сама. Народу обещалось быть много - практически всё село. Нужно было всё успеть приготовить.
Вечером уставшие, но удовлетворённые проделанной работой, сидели дети Прасковьи вместе со своими супругами во дворе.
- Хорошо помянули мы мамочку. Не обидится уж она на нас, - вытирая набежавшую слезу, произнесла Шурочка.
- Да не за что ей на нас обижаться. Всё сделали честь по чести. Как и положено. И в церкви, и дома. Почти все односельчане приходили, такие добрые слова про маму говорили. Помянули, одним словом, - сказала Валентина.
- Пусть теперь покоится с миром наша Прасковья Михайловна, - добавила к сказанному сноха Анна, перекрестившись. - Хорошим человеком была моя свекровушка. Любила она меня, да и я её тоже.
- Дом-то продавать теперь придётся. А жаль. Так здесь летом хорошо, привольно. Да и зимой тоже неплохо, если присматривать за ним. Можно было бы приезжать, как и прежде, - рассуждал Михаил.
- Да, пока родительский дом стоит, кажется, что и родители живы, просто отлучились ненадолго. И себя ребёнком ощущаешь. Эх, годы наши, годы, когда же вы пролетели? - с горечью продолжала слова брата Валентина.
- А вы не продавайте! Пусть стоит себе. Будем сюда приезжать, собираться в нём всей роднёй. По праздникам, юбилеям, на дни памяти бабушки и деда, - предложила дочь Михаила Татьяна.
- Во, придумала! Молодец, сеструха! - поддержал Татьяну её младший брат Саша, подняв большой палец вверх.
- Идея неплохая, конечно, кто бы спорил. Очень не хочется расставаться с этим домом. Ведь и наше детство тоже здесь прошло. И лучшие детские воспоминания у меня связаны именно с этим местом, - поддержала разговор старшая дочь Валентины Инна. - Мам, а может, и правда не будете продавать? А потом и мы сюда своих детей привезём. Покажем, как хорошо здесь.
- Да кто же за ним смотреть-то будет? Дому хозяин нужен. Подремонтировать, снег зимой убрать, летом вырубить кустарник, чтобы не заполонил весь двор. Топить надо, чтобы плесени не было. Крышу латать, забор, погреб. За всем нужен присмотр и хозяйская рука, - рассуждал Михаил. - Мы все далеко, не наездимся. А у Шуры свой дом. И скотины полный двор. Да и детей трое - мал мала меньше, до того ли ей будет? Такую заботу на неё взваливать, мне кажется, нечестно.
- Да я что… Я бы и посмотрела. Мне Гришка поможет. Гриш, поможешь? - обратилась к мужу Шурочка. - Мне ведь тоже жалко дом-то родительский продавать. Может, ещё жальче, чем вам всем. Как я мимо него здесь ходить буду, зная, что в нём теперь чужие люди живут? И нет больше там нашей родимой матушки…
Шура заплакала. А за ней стали вытирать глаза все женщины, что сидели рядом во дворе старого дома.
- Не плачь, Шура. Не надо. Не беспокой маму. Если ты обещаешь нам следить за домом и поддерживать его в полном порядке, то мы продавать не станем, - сказал брат Михаил. - Как ты, Валентина? Не против? По-моему, неплохая идея оставить дом. По крайней мере, пока. А дальше время покажет.
- Не против, конечно, Миш. Что ты! Будет куда приехать отдохнуть, как и прежде, и душой и телом, от городских-то забот. Оставляем, решено. Только вот тебе, Шурочка, забота ещё одна на шею, да мужу твоему. Ну, думаю, справитесь. Вы деревенские, работы не боитесь. А если от нас какая помощь будет нужна, звоните, не стесняйтесь.
Когда подошло время вступления в наследство Шура уговорила брата и сестру, чтобы они написали отказ от своих долей в её пользу. Своё решение объяснила так:
- Я за домом смотрю, пусть он будет и записан на меня. Я сохраняю для вас родительский дом круглый год, а вы приезжаете только в отпуск. По-моему, это справедливо.
На том и порешили. Ни у кого даже мысли не возникло, что в будущем это решение выйдет боком для старшего брата и сестры.
Действительно, в первые два года и Михаил, и Валентина приезжали в родительский дом. И во время отпусков, и на праздники выбирались. Несколько раз они наезжали всей большой семьёй, с детьми, а Михаил - ещё и с внуками. Накрывали богатый стол, со смехом и шумом праздновали встречу, а потом вспоминали разные смешные и курьёзные случаи из своего детства.
Всё было хорошо. Родственники с удовлетворением отмечали, что решение оставить родительский дом было верным. Именно в нём они могли поддерживать родственные отношения. Именно там чувствовали себя одной большой и дружной семьёй.
Но потом случайно узнали, что Александра продала дом прибывшей на работу в село молодой семье учителей.
- Как же так, Шура? Как ты могла? - недоумевала Валентина, приехавшая с мужем провести выходные в родительском доме. - Почему ты решила, что можешь единолично принимать такие решения?
- Потому что он мой. Разве ты забыла?
- Так он твой лишь на бумаге! Мы все, втроём, наследники этого дома, - возмущалась Валентина, всё ещё не веря в то, что произошло.
- Да, на бумаге, ты правильно сказала, сестра. По документам дом родителей принадлежал мне. Поэтому я его и продала. По-моему, всё по закону. Галке нашей в этом году поступать в институт. Ей деньги нужны будут. Вот я и согласилась продать, когда председатель наш мне такой вариант предложил. Деньги неплохие дали, поэтому я и не стала раздумывать.
- И за сколько же ты его продала? - поинтересовалась Валентина, ожидавшая, что Шурочка отдаст ей полагающуюся треть от стоимости дома.
- А за сколько продала, за столько и продала. Не твоего ума дело! - дерзко ответила Шура.
- Это как же так? Ты разве не собираешься нам с Михаилом отдавать наши доли? - изумилась Валентина.
- Нет, а с чего? Мы вместе с Гришкой дом содержали. Ремонт там делали, красили, белили. Траву выкашивали. К вашему приезду всегда генералили, а после отъезда бельё постельное стирали, посуду мыли, грязь вывозили. Выгребали, вымывали всё по полной программе. Как наёмные рабочие трудились два года, не покладая рук. Это, во-первых. А во-вторых, по документам дом только наш. Значит, и денежки тоже только наши с Гришкой.
- Вон как ты заговорила! А что же ты помощи у нас не просила, раз вам с Гришкой так тяжело было?
- А я просила, причём, не раз. Да только вы почему-то предпочитали не слышать. Мы и краску, и побелку, и лак за свой счёт покупали. А сколько ещё всего - и не перечислишь! И бытовую химию, и гвозди, и дрова для бани. Да разве всё упомнишь? Вы приезжали на всё готовое, как в гостиницу. И уезжали так же, ни разу за собой не убрав.
- Я Михаилу сейчас же позвоню и расскажу о твоей выходке. Пусть он теперь с тобой разбирается, бессовестная! В суд пусть подаёт. Это надо было до такого опуститься! Обманом продать родительский дом. Наш общий дом!
- Нечего и разбираться. Всё уже сделано. Дом продан, - просто сказала Шурочка.
С той поры Михаил и Валентина с младшей сестрой больше не общаются. Да и друг с другом они теперь редко видятся. Не собираются, как прежде, шумными весёлыми компаниями в несколько поколений одной большой семьи. Настроение уже не то и поводов почти не осталось. Всё желание им отбила младшая сестра. Своим поступком перечеркнула всё доброе, что было между ними, родными сёстрами и братом.
У каждого своя правда. У Шуры тоже своя.
В селе все по-разному расценили поступок Александры. Многие осудили её. Дескать, надо было поделиться с сестрой и братом. Но и были те, кто нашёл, за что оправдать её, и рьяно заступался за Шуру в горячих спорах между односельчанами.
Если понравилось, ставьте лайк и подписывайтесь!
Каждый день тут новая увлекательная история из жизни!