Уже несколько лет в Москве существует Музей сословий России. Его основой стало частное собрание народного художника СССР Ильи Глазунова. О том, как удалось сохранить наследие живописца, поговорили с Иваном Ильичом Глазуновым, сыном художника, продолжателем его дела, ректором Академии живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова в подкасте «Про Большой город».
Подарок Москве
Всякий, кто бывал в доме Ильи Сергеевича Глазунова в Калашном переулке, не мог не удивиться. Огромная квартира, заполненная удивительными вещами – старинными иконами, великолепной мебелью из дворянских усадеб, предметами крестьянского быта, рыцарскими латами, картинами, изысканным фарфором. Об этой коллекции в Москве ходили легенды. В 2017 году, незадолго до кончины, художник передал своё собрание Москве. С тех пор в столице существует уникальный музей сословий. Сын художника Иван Ильич Глазунов говорит, что отец был страстным собирателем, у него вообще была тяга к музейному делу. И напоминает – это усилиями Ильи Глазунова в Москве был создан музей декоративно-прикладного искусства в Царицыно.
Иван Ильич говорит: «Илья Сергеевич не любил слово «коллекционер» – оно слишком рациональное. Он скорее «собиратель». Отец говорил: «Я живу в вещах, которые мне доставляют радость. Окружаю себя тем, что считаю красивым».
О многом говорит одна из первых покупок Ильи Глазунова и его жены Нины Бенуа, когда они, совсем молодые, только переехали в Москву. Жили в крохотной комнатке почти без мебели. Так вот, первым приобретением на гонорар за иллюстрации к Достоевскому был не холодильник, не что-то из мебели (спали на раскладушке), а изумительной красоты ампирная лампа с бронзовым спартанцем, стреляющим из лука.
«Для него всегда важно было сделать атмосферу такой, чтобы чувствовалась связь с великим наследием», – говорит Иван Ильич.
«Коллекция спасения»
Иван Ильич поясняет: «У любой коллекции должна быть идея. Идеей собрания Ильи Глазунова было спасение». Сегодня знаменитые иконы из собрания Глазунова – украшение музея сословий. А ведь бо́льшую их часть достали из костров, которыми растапливали какие-нибудь городские бани. Иван Ильич помнит, как родители на верёвках тащили грандиозного святого Георгия с житийными клеймами. А сейчас образ святого в экспозиции музея. Многие иконы были обезображены, пробиты гвоздями. Деисусным чином было заколочено окно, что-то валялось в сараях, старых избах под снос. В одном тракторном цехе на иконе святого Николая 16 века стоял дизельный движок. Чудо, что образ был положен ликом вниз, и движок не разбил живопись. Великолепный золочёный иконостас должен был отправиться на растопку городских бань в Ростове. Илье Сергеевичу удалось спасти часть колонн – то, что удалось удержать в руках. Но хоть что-то!
Как оживали иконы
«Мы среди всего этого жили, принимали гостей – рассказывает Иван Ильич. – И так рождалось поэтическое чувство к старине».
Больше всего его, тогда ребёнка, поражало чудо, когда иконы оживали. Мама, Нина Александровна Бенуа, была прекрасным реставратором. Иван Ильич помнит, как из-под её кисточки, после промывки части чёрной, закопчённой иконы, начинало сиять голубое небо или золото нимба: «Это пронзило на всю жизнь». Запах красок и растворителя до сих пор остался одним из его любимых.
Спасаемое наследие было и источником вдохновения для художника. Так, с небольшого образа Богородицы, украшенного мелким жемчугом и подаренного Глазунову старенькой крестьянкой (избу собирались сносить, и бабушка отдала Илье Сергеевичу семейный образ) началось увлечение аппликациями на картинах. Многие знают полотна Глазунова, декорированные дорогими тканями, имитацией драгоценных камней. «А импульсом к этому был перламутровый оклад с бисером и жемчугом маленькой иконы Божьей Матери», – вспоминает Иван Ильич.
Борьба за сохранение памятников воспринималась Ильей Глазуновым как миссия. Вместе с единомышленниками он стоял у истоков создания Всероссийского общества охраны памятников. Из детских воспоминаний его сына: «Уже не помню, какая это была церковь, но уже частично разрушенная, открытая улице. Рядом бульдозер с огромным ковшом – меня даже посадили в этот ковш. И рядом толпа людей, среди которых и Илья Сергеевич, и мама, Нина Александровна, пытающиеся отстоять храм. И это не имело ничего общего с сегодняшним акционизмом. Бороться за памятники было опасно».
Дело жизни
А вторая половина души художника была в Петербурге. Там он родился. Любовь к этому городу он унаследовал от предков. Петербург Илья Глазунов считал самым красивым городом на земле. Но, как сам говорил позднее, «в Москве я стал русским». В Петербурге он покупал гравюры, картины, ампирные лампы. И всё это заполняло уникальные дом и знаменитую мастерскую на Калашном. Из антикварок Петербурга было привезено огромное количество книг – почти все они сейчас в библиотеке Академии живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова. Возрождение Академии, которая находится в историческом здании дореволюционного Московского училища живописи, ваяния и зодчества, подарившей нам множество великих художников, – было делом жизни Ильи Сергеевича и завещанием сыну. Впрочем, обо всём, за что брался художник, можно было бы сказать «дело жизни». И живописи, и собирательству, и спасению памятников, и возрождению Академии он отдавался со всей страстью.
Этот выпуск подкаста «Большой город» можно послушать на одной из платформ:
---------------------------------------------
Смотрите также: