- Интересно, как их туда занесло? – Саид качнул головой.
- Вернутся, спросишь.
- Они сюда вернутся?
- Нет, в Псков. Мы утром тоже туда поедем. Они, представляешь, Янтарную комнату нашли.
- Это ту самую? – вскинул брови Саид.
- Иван говорит ту. Везут в Псков на машинах.
- Обалдеть, не встать, - засмеялся Саид. – У них что, чуйка на потерянные древности проснулась?
Перебрасываясь шутками, парни сели в машину.
...............................................................
Чтобы не слушать тишину, Саид включил радио.
- 80 лет назад Европа содрогнулась от учиненного нацистами еврейского погрома, - ворвался в салон полный трагизма голос диктора. - Евреи, сотни лет, жившие в Германии, считавшие родными немецкий язык и культуру, воевавшие за германского кайзера и австрийского императора во время Первой мировой, не могли поверить, что открытый массовый погром станет реальностью, а их вчерашние друзья и добрые соседи явят миру поистине звериный облик. И до сих пор главным вопросом остается то, как народ, подаривший миру Гете и Шиллера, мог за несколько лет превратиться в толпу убийц и насильников.
- Так же как римские легионы вытаптывали поля своих соседей и сжигали их дома, - скривился Виктор, - как французы грабили наши селения и убивали крестьян за сено и хлеб.
- В ту ночь огнем пожаров были освещены почти все города Германии, Австрии и Судетской области, где существовали еврейские общины. Было сожжено или разграблено более полутора тысяч синагог, молельных домов и других зданий еврейских общин, арестовано более 30 тысяч евреев, разгромлено бесчисленное количество квартир, домов, магазинов и лавок. Стекла разбитых витрин усеяли улицы, что и дало образное название погрому. По - официальной полицейской версии погибло 90 человек, по - неофициальной — тысячи. Число избитых, ограбленных и изнасилованных шло на десятки тысяч, впрочем, их никто не считал — полиция не собиралась расследовать эти преступления и даже не принимала заявлений.
- Вот так Гитлер начал приучать немцев к тому, что им всё можно, - усмехнулся Саид.
- Эта ночь стала для нацистов Рубиконом — от словесных угроз, ущемлений в правах и политики «вытеснения» они перешли к откровенному, ничем не прикрытому насилию, причем террор был санкционирован на государственном уровне. По сути, это было началом Холокоста, не случайно именно 9 ноября отмечается Международный день борьбы против фашизма, расизма и антисемитизма.
- Не слышал, день защиты русского народа нет праздника? – поморщился Саид.
- Не слышал. У русских и государства – то своего, как я недавно узнал никогда не было.
- С самого начала своей деятельности национал-социалисты не скрывали антисемитских планов — они были заложены в партийной программе «25 пунктов», опубликованной еще в 1920 году.
- Как не было, а Киевская Русь? – сдвинул брови Саид.
- Там тоже непонятно кто рулил. Одни говорят какие – то варяги, другие норманны.
- Пункт номер 4 гласил: «Гражданином Германии может быть только тот, кто принадлежит к немецкой нации, в чьих жилах течёт немецкая кровь, независимо от религиозной принадлежности. Таким образом, ни один еврей не может быть отнесён к немецкой нации, а также являться гражданином Германии». Следующие три пункта четко указывают, что только граждане могут занимать государственные, муниципальные и общественные должности, заниматься законотворчеством и т. д. Пункт 7-ой подводил итог: «Мы требуем, чтобы государство в первую очередь обязалось заботиться о трудоустройстве и жизни граждан Германии. Если невозможно прокормить всё население государства, то лица, принадлежащие к чужим нациям (не граждане государства), должны быть высланы из страны».
- Виноватых нашли, понял? – хмыкнул Саид. – Эту карту потом не раз будут использовать.
- А по - моему её и раньше использовали. Вспомни смутное время. Бояре чтобы прикрыть своё неумение и жадность, то одного царя скинули, потом другого.
- Сейчас, мне кажется, у нас на местах то же самое происходит, - дёрнул щекой Саид. – Смотри, сколько дерьма мы выгребаем везде. И что власти этого не видят?
- НСДАП была публичной партией, участвовавшей в парламентской борьбе, ее программа была опубликована и доступна для всех. Другое дело, что в 1921 году в партии Гитлера состояло всего три тысячи человек, и ее никто не воспринимал всерьез. Как выяснилось — напрасно.
- Интересно, а как у нас «Единая Россия» вдруг так быстро стала правящей партией, не задумывался?
- О феномене перерождения НСДАП из местной маргинальной организации в крупнейшую партию страны написаны тысячи томов. Если в 1923 году за нацистов проголосовали 2,3 процента избирателей, то в 1930-м уже 19,3 процента. А еще через два года, в 1932 — 37,4 процента. У такого стремительного роста есть объективные причины, прежде всего, мировой кризис и чрезмерно жестокие ограничения, наложенные на страну после мировой войны. Тяжелая жизнь и попранное имперское достоинство сплачивало немцев и толкало их к объединению на националистической почве. Логическим продолжением этого были поиски внутренних врагов и возможности выместить затаенную злобу на инородцах.
- А ты посмотри, кто в этой партии состоит? Вся так называемая новая элита. Вот тебе и партия власти. Кстати, многопартийности в России никогда и не было.
- А в революцию?
- Это были не партии, так революционная накипь.
- Наверное, многие голосовавшие за НСДАП немцы не имели ничего личного против своих соседей-евреев. И до прихода нацистов к власти антисемитизм в Германии не был особенно заметен. Но после 1933 года, когда Гитлер стал рейхсканцлером, ситуация стала стремительно меняться. Официальная пропаганда, которая после законодательного ограничения свободы печати быстро вытеснила свободную прессу, всеми способами насаждала антисемитизм, разжигая или подогревая в «этнически чистых» немцах ненависть к евреям. Их объявили врагами не только Германии, но всех европейских народов и главной причиной мировой войны, унесшей миллионы жизней.
- Кстати, всю войну гитлеровская пропаганда уверяла наших бойцов и оккупированное население, что пришло освободить Россию от жидов комиссаров.
- И очень удивлялись, что русские такие неблагодарные, - кивнул Виктор.
- Это назвалось «политикой ариизации» — очищения страны от «семитского засилья». При том, что численность евреев составляла менее одного процента от общего числа населения Германии. Однако колесо антисемитизма набирало ход. Уже в 1933-м евреям было запрещено занимать государственные должности, введены квоты на приём евреев в учебные заведения (менее одного процента).
- Многие пошедшие на сотрудничество с фашистами так и оправдывались потом, что мол воевали против жидов и коммунистов только.
- Ага, грабя и сжигая простых крестьян.
- Первого апреля прозвучал призыв к бойкоту всех еврейских предприятий. На принадлежащих евреям лавках и магазинах нацистские молодчики рисовали шестиконечные звезды и писали букву «J» (Jude — еврей). Законом покупки в этих магазинах не были запрещены, но у дверей стояли бравые «коричневорубашечники» из СА, которые разъясняли непонятливым согражданам суть новой национальной политики. Тех, кто все же решался на покупки, фотографировали, обещая «припомнить» и «передать куда следует».
- Я читал у Сахарова, что первые еврейские погромы были в России в южных районах. Типа Одессы. И зачинателями этого как раз и были сами евреи.
- Это как?
- Они спровоцировали местных. Не помню, что – то там устроили. Ну те в отместку их отметелили.
- И что, евреев наказали?
- Как бы не так. Те быстренько раздули дело в свою пользу. Ведь все газеты в то время были уже в их руках.
- Бойкот коснулся также медиков, адвокатов, нотариусов, профессоров и преподавателей школ, изданий, где редакторами или владельцами были евреи. Тогда же произошло и первое публичное сожжение книг, которые не вписывались в нацистскую идеологию. Произведения же еврейских авторов уничтожали только из-за происхождения их создателей. И, что особенно страшно, участвовали в этом не только члены нацистской партии, но и простые граждане. Германский студенческий союз даже подготовил «Двенадцать тезисов против негерманского духа», в которых евреи объявлялись «самыми опасными врагами».
- Марса, наверное, тоже жгли, - хмыкнул Виктор. – Он же еврей.
- Скорей всего. Он ещё и социалист.
- В Берлине на площади перед университетом Гумбольдта, где 10 мая 1933 года сожгли тысячи книг, сегодня стоит памятник с пророческими словами великого немецкого поэта еврейского происхождения Генриха Гейне:
- Это было только прологом. Там, где сжигают книги, в конце концов сжигают также и людей.
- До этого было уже не далеко, - качнул головой Виктор.
- Государственный антисемитизм набирал силу. В 1935 году вышли «Нюрнбергские законы» законодательно утвердившие «расовую неполноценность» евреев. Им запрещалось не только вступить в брак, но даже иметь связь с представителями (или представительницами) арийской расы. За нарушение полагался тюремный срок. Евреям запрещалось нанимать немецкую прислугу, вывешивать или использовать национальный флаг и т. д. Во многих муниципалитетах пошли дальше и уже по своей инициативе стали вывешивать на общественных местах вроде парков и стадионов таблички «евреям и собакам вход воспрещен». Даже столичный зоопарк был закрыт для еврейских детей. Большинство профессуры и преподавателей лишилось работы, врачи, нотариусы и адвокаты почти не имели клиентов.
- Интересно таблички они у американцев переняли или сами придумали?
- Многие уезжали, но сделать это было непросто — западные страны не стремились принимать беженцев. В условиях Великой депрессии лишние руки были никому не нужны, а лишние рты — обременительны. Правительства Франции, Англии или США не могли запретить еврейскую эмиграцию, но и содействия практически не оказывали. Тем не менее, около 130 тысяч из полумиллиона немецких евреев все же покинули страну с 1933 по 1937 год. Правда, большинство из них уехали в соседние Голландию, Бельгию, Чехию, Австрию и Францию, через несколько лет так или иначе, вошедших в состав рейха. И тогда для этих людей все повторилось снова.
- В Россию, наверное, не ехали, - усмехнулся Виктор.
- Альберт Эйнштейн, Зигмунд Фрейд, Эрих Фромм, Лион Фейхтвангер, Томас и Генрих Манны, Эрих-Мария Ремарк… Перечислять потери немецкой науки и культуры при нацистах можно почти бесконечно. Только нобелевских лауреатов — уже имевших премию или получивших ее позже — из Германии в 1930-е годы уехало около двух десятков.
