(Два мнения о повести "Розы для Аннушки")
Со своими читателями я еще не расстаюсь! Мы были вместе много дней, глава "Рождается семья" -- заключительная для основной части, но не для всей повести. Завершилась история, в центре которой -- внутренние поиски девушки (любви и смысла жизни), ее путь от школы и до свадьбы. Финал этой части открытый... Читатель может домыслить его в соответствии со своим пониманием сюжета.
Дальше, в общей заключительной главе, будет как бы развернутый Эпилог: "Повесть о невозможном (Или: 59 лет спустя)". И перед этим я решила сделать небольшую паузу. А читателям хочу показать два отзыва о повести: моего сына Сергея и коллеги -- популярного в нашем городе автора стихов и литературных рецензий.
Очень буду рада, если кто-то сможет написать свой отзыв или поспорить с авторами этих двух!
Фантастика в духе Грина
Сын ненадолго приехал ко мне из Петербурга, где живет уже четверть века. Но нашел время, чтобы поговорить о моей новой книге. На природе это было легче... Но видно было, что ему сложно находить нужные слова.
-- Я сейчас вряд смогу точно сформулировать… -- Сережа выглядел растерянным. Мы с ним очень давно не обсуждали что-то подобное – даже чужие книги, а уж тем более мою. О моей прозе сын, обычно, отзывался кратко: «Понравилось» или «Ну, ничего так» … А сейчас вот ему захотелось высказаться.
Конечно, мне это важно! И я внимательно слушала. Но поняла далеко не все!
-- Никаких прямых аналогий нет, но мне вспомнился Грин. Его выдуманная реальность. У тебя нечто похожее. И неважно, что у Грина -- несуществующие города Лисс, Зурбаган, а у тебя – Калуга, Москва… Жизнь и там, и там не такая, какой мы ее видим в реальности. У тебя все подано сквозь призму чувств – твоих собственных -- и потому как бы окрашено в цвета, которых для других людей нет. В силу этого все становится фантастикой, хотя подробности быта те же, что и у других были тогда.
-- Но это же закономерно! У каждого автора – свой мир, отражающий его индивидуальность…
-- И все же индивидуальные миры писателей имеют точки соприкосновения с нашей общей действительностью. Даже у Станислава Лема, которым я в юности увлекался. И у Стругацких. А моменты фантастики там четко обозначены, узнаваемы. У Грина – откровенно сказка. А у тебя вроде бы и не сказка, и не фантастика – все выглядит «как настоящее» -- и в то же время ничего этого в жизни нет! Причем, несовпадения в самой тонкой области – в мире чувств.
Хорошо, конечно, что твои лирические описания, даже вроде бы, чисто пейзажные, на самом деле не пейзажи рисуют, а опять же – чувства! Пейзажи я бы и читать не стал – все эти «лютики – цветочки» терпеть не могу, даже у поэтов типа Есенина. Редко кто из поэтов или прозаиков избегает слащавости, некоторой сусальности…
А у тебя прочитал. Потому что в твоих пейзажных эпизодах подтекстом идет «внутреннее течение» – развивается и зреет мысль. Иногда не вполне отчетливая, «акварельная», как и сами описания, но всегда напряженная. И чувства там тоже напряжены – как будто музыку слушаешь…
-- Но это же хорошо? Ты мне прямо-таки комплимент сделал. И поэзия, и музыка людям нужны…
Вот не знаю, как сказать, чтобы ты меня поняла! Музыка – это абстракция! Никто ее с жизнью и не соотносит! Я имею в виду – со своей, с конкретными ежедневными событиями. А в твоей повести все то же, что и у всех – школа, друзья, первая любовь, свадьба… Но «звучание» у любой ерунды такое, какого в жизни не бывает.
В жизни я должен зарабатывать деньги, зачастую выполняя рутинную работу, иногда – откровенно скучную. И для меня благо, если я серости окружающего не замечаю! Дома тоже масса всего, что выполняешь просто на автомате. И на прогулке, даже спускаясь с горы к речке, я, с большой вероятностью, буду о делах думать. И наткнувшись где-то на заброшенный погост, просто отдохну на лавочке… Ну, посмотрю, кто здесь похоронен, удивлюсь… И все. Никаких твоих «фейерверков» чувств при этом.
И не потому, что я -- аномальный сухарь. В горах у меня дух от красоты захватывает. Но если моя душа, под влиянием твоей повести, начнет требовать вот такого же накала чувств постоянно – как же я жить буду? Это просто невозможно. И никто так не живет.
Если найдутся люди, которых ты растревожишь своей фантастикой, они тебе «Спасибо» не скажут! Повесть у тебя получилась, отрицать этого нельзя, читать мне было интересно, хотя некоторые моменты наивными казались, но ты ведь никак не обозначила, что это – именно фантастика в духе Грина! Все как бы «за чистую монету» идет. А мне бы хотелось понимать – как соотнести твою повесть с жизнью? Как ее читать и не думать потом: вот некстати душа музыки захотела! Я и без того не успеваю мусор вовремя выносить…
Поколение мира спасенного
К повести "Розы для Аннушки" можно было бы, на мой взгляд, сделать подзаголовок — "Усилие воскресения". Потому что наполнена эта очевидно поздняя вещь очевидно огромной энергией.
И это — усилие не просто описать свои личные, пусть и довольно типичные, жизненные повороты, но — понять, осмыслить, сделать зримым для нас, других поколений, то, каким было оно, поколение, пришедшее в мир сразу после самой страшной в истории человечества войны и вступающее в жизнь через пятнадцать-двадцать лет через нее?
Война еще "рядом", она дает о себе знать — и старыми ранами, от которых уходят, в сущности, совсем еще не старые фронтовики — такие, как отец героини, и общей достаточно аскетичной жизнью, и тем, что мама героини не знает иных колыбельных, кроме фронтовых песен…
Но первое поколение "мира спасенного" вступает в мир с энергией любви, надежды, братства! Оно хочет найти свое, именно свое, место в мире, работать до пота и расширять горизонты, строить жизнь рука об руку с теми, кто действительно близок…
Возможно, эти слова покажутся слишком общими. Читайте сами, впитывайте "ту" жизнь, тот опыт…
Я предложила вам всего лишь наброски будущей рецензии, написала далеко не все -- продолжаю думать над этой необычной книгой.