…на пригорке теремок, на дверях висит замок…
Если говорить честно и открыто, первые впечатления от столицы у наших друзей оказались самые удручающие: портовое утро встретило их криками прокуренных, лужёных докерских глоток: «Лев-в-ва!», «Пр-р-ра-в-ва!», «Майна!», «Вира!», и прочих других, типа: «Куды прёшь, хамьё неотёсанное!». Жизнь кипела. Бурлила, вроде, гейзером, а воняла хуже болота. Копоть и сажа, опять же — оттого и ходят все чумазые. А всё потому, что паровые механизмы… В общем и целом, после умеренной индустриальщины маленького шахёрского городка выглядело всё, скажем так, непривычно.
Приуныл даже цирюльник. «Как же был наш мир узок и как же теперь он расширился!» — думал он, — «И вот вопрос: как нам теперь расширение это пережить без потерь? Загадка!». Мысли лавочника были не столь близки к эсхатологии: он, по относительной своей молодости, просто смотрел и удивлялся. Что же до людей-зверей в заботливо предоставленных им клетках, то там царил полный афиногенезис: двухтысячелетняя мудрость этих существ полностью шла боком. Зато пыталась родиться совсем иная — и, естественно, в муках (как это обычно водится у зарождений и прочих генезисов).
Основной вопрос общей для всех наших четырёх существ философии обозначил, как ни странно, лавочник:
— Итак, господа-хорошие, какие теперь будут наши дальнейшие действия?..
В это же самое время, на судне раздалОсь свечение (да-да, именно, что раздалось — потому что потом оно схлопнулось просто и без затей). Неправильное это было свечение. Потому что, обычно, если свет зажигаешь, то распространяется он сразу и во весь предел своей мощи: не «раздаётся» и, соответственно, не «схлопывается» после — с ним всё просто: вот он есть, а вот его уже нет. Но не так было со свечением описываемым: оно, действительно что, раздалось, и в нише, которую оно отвоевало от окружающего мира, появился человек в балахоне с капюшоном.
— Зачем Хозяину иллюзионист, если он и сам не прочь посоздавать иллюзий? — саркастически вопросило появившееся существо.
И тут лютым зверем взревел Медведь. И мало того, что взревел — попытался он во внезапно настигнувшем его диком безумии разбить своё узилище. Но не удалось — шкипер Одиссей предоставил добротную снасть, не обманул…
— Икар! Икар-р-р!!! — Рычал медведь. — Разор-р-рву!!!
Говорят, привычка — вторая натура. Так оно и есть на самом деле. Наивная прямота, диктуемая ролью, и взаправду стала натурой нашего белого клоуна (и это не удивительно — после стольких-то лет!). То есть, маска, попросту, приросла к лицу, став с ним одним целым. Или, иными словами, личина породила новую личность, напрочь убив старую… И, как следствие, такое вот теперь у новой личности было кредо: вижу цель — не вижу преград, и пусть себе тот рыжий смеётся. Но… рыжий сейчас не смеялся.
Зато иллюзионист — тот ухмылялся вовсю:
— Ребя-я-а-та, ну вы чего? Это же я…
— Конечно, это ты, — проворчал Енот. — И что же нам теперь? В опу тебя, что ли, целовать от такой щедрости? Явился, понимаешь ли, не запылился… Герой — нЕчего сказать!
— Да прекрати, — продолжил фокусник, откинув капюшон, — Уж ты-то как Арлекин должен бы меня понять! Ну?..
— Ау! Я сейчас, что ли, похож на Арлекина? — Немедленно парировал Енот.
— Кстати, а кто это вас так? Неужели Хозяин?
— Вот сам у него и спросишь, — буркнул насупленный Енот, — За тобой, как раз, нас и послали…
— Не-а, не спрошу!
— Так Он же следит за нами! — Попытался было возмутиться Енот.
— Не-а, не следит, — продолжил иллюзионист в своей насмешливой манере, — мы сейчас посреди текучих вод. И нету тут его власти…
— Зато у меня тут есть власть! — Это незаметно подошёл Хромой Одиссей. — Отставить разговорчики! Отвечать быстро: кто такие? Почему звери разговаривают? Откуда безбилетник?
Шкипер стоял, уперев руки в боки, а тощая бородёнка его развевалась на утреннем ветерке. И пока он стоял, а растительность развевалась, из-за тюков и ящиков неспешно подтянулась вся его команда, вооружённая кто чем. ПодобралАсь, окружила наших путешественников: рожи, сплошь, красные, проветренные, осклабившиеся рты через одного щербатые. А у кого-то и вовсе одного глаза недостаёт. И, как-то, по ним сразу понятно — такие шутить не любят. А если кто из них и любит, то шутки его вряд ли вам по душе придутся…
Так вот. Компания пассажиров, увы, не спешила удовлетворять любопытство шкипера. И, на его возмущённый взгляд, это было нехорошо, невежливо, моветон и вообще против правил, которые он здесь установил. И вот уже готово было сорваться: «Вяжи их, братва!», но… Опять то самое свечение: раздалОсь, схлопнулось — и никаких, тебе, пассажиров. Исчезли, крысы сухопутные! Как дым в воздухе растворились…