Когда я начинала читать эту книгу, меня обуревали различные чувства, порой диаметрально противоположные. Испуг, любопытство, неприязнь, изумление. Это было сложно, особенно поначалу, пока я привыкала к языку автора, особенностям стилистики повествования, непривычным для себя типажам персонажей. Дальше становилось приятнее читать, но ещё сложнее, потому как большая часть страниц заставляли меня замирать на несколько мгновений, осмысливать прочитанное, усмирять эмоции. Эта история нашла огромный отклик в моей душе. Не потому, конечно, что мне довелось пережить нечто похожее на череду событий в жизни любого из главных персонажей. Я не училась в престижном учебном заведении, не была ребёнком обеспеченных родителей, или родителей любящих, или родителей безразличных, или родителей настолько жестоких, что от их жестокости бы кровь стыла в жилах. Я не заботилась о ком-то настолько хрупком, что он всегда словно бы пытался ускользнуть из моей жизни. Не хоронила близких. Не сделала головокружительную карьеру. Не заработала баснословных денег. Не обзавелась такими друзьями, в существование которых сложно было бы поверить. Но каждая эмоция, каждый поступок, каждый закономерный итог в этой книге был для меня предельно понятен, хоть и не всегда логичен.
Несмотря на то, что довольно много внимания в истории уделяется самоопределению, в том числе сексуальной ориентации, всё же фокус в большей мере смещён на другие сложно-социальные связи: родительство – оно здесь едва ли не заглавная тема, жирным пунктиром пробегающая сквозь повествование от начала до конца, и дружба, на которой базируется большинство конфликтов в сюжете. На родительстве остановлюсь отдельно. Начну, пожалуй, с Джей Би, чья ситуация кажется мне наиболее противоречивой. Вопреки ожиданиям несмотря на то, что в него, когда он был ещё ребёнком, да и после, в общем-то, было вкачено столько любви, сколько хватило бы с лихвой не одному десятку человек, Джей Би всё равно неоднократно сталкивается с несовершенством мира. Когда самый важный для него человек делает выбор не в его пользу. Когда он сам косвенно становится причиной трагедии и терзается потом неутешно, возненавидев себя и свой поступок. Когда судьба забирает самых близких, самых ценных друзей одним махом. И читатель, и сам персонаж изначально непоколебимо уверен в своей успешности, в том, что избежит серьёзных проблем, не испытает тягот и лишений. И оказывается неправ. Хоть Джей Би и достигает небывалых высот в любимом деле, не испытывает дефицита в деньгах, оказывается, что вовсе не это было для него самым главным в жизни. И никакие деньги, слава, связи, успех не смогут залечить его душевные раны. Что, впрочем, справедливо и для других персонажей.
Ситуация Мэла в корне отличается от Джей Би, хоть и перекликается в некоторых моментах. У него обеспеченные родители, которые по-своему нежно заботятся о нём, прочат ему успешное будущее, но при этом Малкольм с детства чувствует необходимость соперничества, не только за пределами дома, но и в собственной семье. Это обстоятельство делает его тревожным, неуверенным в себе и собственных решениях, возможностях, силах. Большую часть жизни Мэл тратит на метания и неопределённость, избыточное волнение и самокопания, на то, чтобы разобраться в себе и найти достойные цели, и забывает собственной жизнью наслаждаться. Так проходит его отрочество, юность, зрелость. И в этом заключается чудовищная ирония линии этого персонажа. Едва научившись принимать себя и обстоятельства собственной жизни, успокоившись, окончательно определившись, разобравшись в себе и людях вокруг, достигнув целей и умиротворившись этим фактом, Малкольм лишается всего в мгновение ока. Слабым утешением могло бы служить лишь то, что он покинул мир с дорогими ему людьми, которым не пришлось его оплакивать. Чего нельзя сказать об остальных.
Виллем представляет собой неоднозначного, сложного и вместе с тем очень простого, близкого душе персонажа. Его доброта, миролюбие, филантропия не имеют под собой никакого умысла и злой подоплёки. Человек, не видевший в детстве тепла и ласки, тем не менее сам является аккумулятором заботы, нежности, преданности. В его поистине огромном сердце нашлось место не только для Хемминга, брата, который не мог восполнить Виллему затраченную энергию из-за сковавшей его болезни, для детей-инвалидов из класса, где он преподавал, не являвшихся его близкими, для старших сестры и брата, Бритте и Акселя, которых он вовсе не застал, но даже для родителей, которых, как сам он поначалу считал, любить ему было незачем и не за что. Когда в жизни Виллема появились Джуд, Малкольм и Джей Би, то вся его доброта и любовь, неисчерпаемый её запас, пополняющийся перманентно, словно бы он выкачивал её из небытия, обрушилась на них, навеки соединив вместе, скрепив четверых людей нерушимыми узами дружбы. Виллем был ослепителен для тех, кто хорошо его знал, но не внешней, неотъемлемой меж тем, красотой, а внутренним, духовным светом, которым озарял окружающих, совершенно не подозревая об этом, словно бы априори считал обыденностью и нормой расположенность и доброжелательное отношение в своём окружении.
Как мне кажется, именно доброта, теплота и искренность придавали Виллему то очарование, которое помогло ему завоевать сердца не только зрителей, но и режиссёров, и критиков, и персонала на съёмочных площадках. При всём при этом он не был наивен, простодушен или неприспособлен к реальности. Всего в жизни он добился непоколебимым упорством, тяжёлым трудом, непрерывной чередой всё новых и новых проб и ошибок. Его наивность не позволила Виллему вовремя разглядеть всю глубину трагедии Джуда. Но его упорство в результате подарило другу маленький кусочек того счастья, которого Джуд по-настоящему заслуживал. Время, что провели Виллем и Джуд вместе, и стало для второго той самой маленькой жизнью, о которой он всегда мечтал.
Конец истории, на самом деле, вовсе не призван что-то выжимать из людей, или к чему-то подталкивать, наводить на какие-то сложные размышления. Именно смерть Виллема является самым настоящим, самым жизненным событием всей истории. Реальные люди ведь уходят из жизни именно так. Неожиданно. Бессмысленно. В самый неподходящий момент. И две самые частые причины смерти – аварии и болезни. Достаточно почитать статистику и убедиться – автомобильные аварии отнимают столько жизней, сколько не выкашивали эпидемии и войны. Эта причина просто размазана по временной шкале, и потому не шокирует так, как остальные, локализованные в конкретном временном отрезке. Напротив, мне такой финал здесь видится более закономерным, чем хеппи-энд из сказок. Никакого реального хеппи-энда ведь не может существовать в принципе. Всякий человек на протяжении всей жизни сталкивается с испытаниями разной степени тяжести, справляется с ними и идёт дальше, до следующего приятного или неприятного события. Естественным закономерным финалом, гарантированно отсекающим любые волнения, страдания и переживания может быть только смерть.
Перейдём к самому интересному и с тем самому сложному персонажу. Джуд. На протяжении всей истории он вызывал у меня ярчайшие противоречивые чувства. Но я могу его понять. По одной простой причине – наука психиатрия существует не просто так. Люди очень любят говорить другим: – «Просто радуйся, что в этом сложного?» Но мало кто понимает, что «радоваться» – это такой же биохимический процесс организма, обусловленный выработкой гормонов, как и все остальные. Дофамин, серотонин, окситоцин, эндорфины – вот что такое «радость». Нарушена выработка гормонов – нет радости – нет желания жить. Простейшая, казалось бы, цепочка, но не всё так однозначно. Нельзя взять и накачать человека гормонами радости, чтобы он начал жить и наслаждаться, как все здоровые люди. Выработка гормонов не наладится без работы с сознанием и подсознанием. Психика – слишком тонкая материя, никакие физические процедуры в одиночку залатать её не смогут. Сам человек, и только исключительно он, может что-то изменить, на что-то повлиять в своей голове. И вот тогда следует подключать медикаментозную и очную терапию. Но бывает так, что человек уже просто не способен ничего «починить», как бы они ни старался, как бы ни желал спасти себя. Только совокупность всех факторов, таких как собственное непоколебимое желание пациента (которым Джуд, к сожалению, не располагал), бескомпромиссная поддержка семьи и друзей, абсолютная компетентность врачей и их нерушимое стремление спасти, может подарить надежду, маленький шанс наладить жизнь. Исправить же её, изменить прошлое невозможно ни при каких условиях.
О том, что произошло с Джудом в детстве, говорить подробно не вижу смысла. Есть бесчисленное множество документальных фильмов, события которых ввергают в ещё больший шок. Я бы сказала даже, что есть целые страны, где детям приходится ничуть не легче, чем нашему персонажу. Напомню, речь о масштабах страны. К примеру, скажем Йемен. Или страны Африки: Эфиопия, Судан, Нигер и многие другие. Однако и в развитых странах угроза для детей обоих полов существует и в нашем веке. Не потому ли родители во все времена так боялись отпускать детей куда-то одних? Чего мы все так боимся? Но даже если забыть о колоссальной, чудовищной, омерзительной цепочке событий, произошедших с Джудом, стоит помнить, что есть люди, особенно часто это эмотивные подростки, которые испытывают боль ничуть не меньшую, нежели испытывал он, не имея на то, казалось бы, объективных причин. И каждый из них пребывает на пределе своих возможностей, прикладывая все силы, чтобы удержать себя в этом мире. Все они ищут «якорь», субъективную причину, которая помогла бы им держаться. Для Джуда этим «якорем» стал в результате Виллем. И лишившись его, закономерно, Джуд позволил себе разжать руки, прекратить хвататься за истлевшую соломинку иллюзии жизни.
Я хочу попросить всех и каждого, кто видит в близком человеке необъяснимую тоску, или того хуже – аутоагрессию, самоповреждение, апатию и уныние, или наоборот чрезмерную активность, более похожую на компенсаторную функцию, пожалуйста, не закрывайте на это глаза. Отдайте этому человеку всё тепло, заботу и любовь, что у вас есть. Найдите для него самого лучшего врача. Подарите надежду, убедите остаться с вами, уговорите или заставьте посещать специалиста. Потому что это не глупости, не шутки, не эгоизм. Это такая боль, которую непосвящённому человеку ничем не измерить, никогда не вообразить даже. Это такая душевная боль, при которой только боль физическая может ненадолго отвлечь, переключить мозг на другие ощущения, облегчить муку. Это очень страшно. И самое страшное – чувство вины. От него не отделаться. Оно останется до конца жизни с теми, кто любил, и кто будет считать, что сделал недостаточно. Здесь это Джей Би, Энди, Ричард, Гарольд, Джулия, родители Малкольма. Лишь строчки текста на бумаге. Но реальность в данном случае не отличается от вымысла. Винить себя в потере чрезвычайно паршиво.