Сессия местных депутатов в деревне была событием. Важные избранники, нарядившись в праздничную одежду, неторопливо шествовали через весь поселок, останавливаясь пообщаться с умирающим от скуки электоратом. На все сессии вместе с директором лесхоза в обязательном порядке приходила Зинаида, которой не положено было находиться на заседаниях такого уровня. Но наряженная, накрашенная и надушенная бдительная жена директора на это чихать хотела. Она сидела рядом с мужем, показывая всем, что не дремлет, и так просто мужика своего не отдаст, даже депутаткам. Периодически она зло дергала его за рукав, напоминая о своем присутствии и не позволяя чересчур забываться. Поведением Зинаиды, все горячо возмущались, но сказать ей в лицо как - то не собрались. На заседании, где в мае ставился ежегодно при любой власти один и тот же вопрос о вывозе мусора с территории и ремонте кладбищенской ограды, все горячо спорили, выдвигали умные предложения, назначали строгие сроки, выбирали ответственных за вывоз мусора по улицам, обязывали лесхоз выделить технику. Иван Кузьмич, в ответ разряжался долгой пламенной речью, вспоминал Сталина и Ленина, рассказывал, как решается проблема вывоза мусора в странах Евросоюза, объяснял, сколько и почему сейчас стоит бензин, делал сравнительно-сопоставительный анализ роста цен, объяснял проблемы инфляции и предлагал пути их решения. Он бегал по кабинету перед ошарашенными и пораженными невероятной эрудицией директора депутатами, гневно махал руками, в глазах его горел огонь и стояли слезы. После сессии все, довольные собой, расходились, деревня еще неделю гудела, обсуждая, как была одета Зинаида и депутатки, пересказывая, кто что говорил, останавливали гордых собой депутатов, высказывали свое мнение, выдвигали рационализаторские предложения. Митинговали неделю, потом все забывалось до следующей сессии. В пылу споров и полемике о мусоре как-то забывали, он продолжал накапливаться, а ограда на горемычном кладбище сиротливо лежала уже несколько лет.
Не радовали на улице и серые унылые, как попало огороженные ветхим штакетником дома, возле которых не росло ни одного деревца или кустика, скамейки заменяли плохо обструганные или вовсе не обструганные бревна, небрежно брошенные у заборов. Вечерами на этих бревнах пила самогонку и галдела молодежь. Алешу поразило огромное количество бегающих и играющих в пыли ребятишек. Что что, но об этом своем долге перед государством комсомольчане не забывали. Ребятишек было много, школа в Комсомольске считалась самой большой в районе. Всех классов было по два, а то и по три.
Огороды были здесь налеплены один на другой, люди жили в убогой тесноте, несмотря на окружавший их бесконечный простор. Неудивительно, что за ставшей привычной скукой деревенской жизни кипели страсти покруче, чем у Шекспира.
В то утро бабка Цвигуниха обнаружила на своем огороде Лизкину корову. Лизка - унылая и бесцветная бабенка с длинным носом и водянистыми глазами выгнала свою корову рано утром и ,разогнав кур, отправилась досыпать. В деревне, где бабы в своем большинстве на работу не ходили, вставали поздно. Среди всех коров Суббота, так звали буренку, славилась крайне сволочным норовом и потрясающим умением открывать чужие калитки. Одно доение превращалось в Лизкином сарае в целый спектакль. Мужик стоял у коровьей морды, держал за шею и сладко уговаривал дурное животное вести себя по-человечески, к рогам привязывали веревку и притягивали голову к вбитой в стену железной скобе, за заднюю ногу тоже привязывали веревку и тоже притягивали, но уже к другой скобе. Корова, таким образом, была распята на стене сарая. Хвост при этом, чтобы хозяйка не осталась без глаз, делили на две части и завязывали на второй задней ноге. Лизка давно бы заколола вредную скотину, но она давала молока больше всех коров в селе, и молоко было невероятно жирным и вкусным. И телочки от нее ,как назло, не было, одни быки. А если ко всем перечисленным достоинствам добавить, что ее не держал ни один забор, и любое препятствие она, хорошо разбежавшись, перемахивала не хуже скакуна на ипподроме, то ясно, что успокаивалась Лизка только когда видела, что скотина ушла из поселка в тайгу. Но в этот злополучный день однорогая корова, подождав за углом, пока хозяйка удалится на покой, неторопливо отправилась прямо к калитке Цвигунов, где облюбовала недурную капусту. Она подождала, когда Цвигуниха тоже уйдет со двора и, подойдя к хлипкой калитке соседей, ударила изо всех сил единственным рогом по задвижке. Та, не выдержав грубого обращения, отскочила, и Суббота неторопливо протопала прямо к вожделенной капусте. Цвигуниха обнаружила ее в тот момент, когда почти вся капуста была съедена. Корова задумчиво жевала бренные останки, посмотрела в ее сторону и равнодушно мукнула. Истошный вопль Цвигунихи разбудил пол - округи. В ответ на горькие причитания Суббота неторопливо повернулась и ,не теряя достоинства, удалилась.