Тофалария — загадочная и труднодоступная земля на западе Иркутской области, настоящая страна в стране размером с Центральноамериканский Сальвадор, 20 с лишним тысяч квадратных километров тайги, болот и неприступных гор Восточного Саяна. Здесь вдали от больших городов и громких новостей живут тофалары, или как они сами себя называют — тофы, потомки древних племен, кочевавших по югу Сибири и спрятавшихся в глухой тайге от войн и мобилизации в армию Чингисхана.
Сегодня тофалары — один из самых малочисленных народов планеты. По официальным данным, их осталось меньше тысячи, но, как утверждают сами они, счет уже идет на десятки. И судя по тому, что нам удалось увидеть, тофалары находятся на грани исчезновения, если, конечно, не случится какого-нибудь чуда, которого, впрочем, здесь давно никто не ждет.
За окном скорого поезда Москва-Владивосток расстилается неизвестная Россия.Счет ей идет не на километры, а на дни пути. Леса, поля и время от времени — редкие поселки и станции. Рано утром наш поезд прибывает в Нижнеудинск — райцентр в Иркутской области с населением в 30 с лишним тысяч человек. Отсюда мы и планируем отправиться дальше, в Тофаларию.
Теперь нам нужно успеть на аэродром, откуда лишь раз в неделю летает вертолет в один из самых труднодоступных населенных пунктов Тофаларии, в село Верхняя Гутара. Но спешили мы зря. Ветхое деревянное здание аэропорта оказалось на замке, а на аэродроме было тихо и пусто. Из-за снега и сильного ветра рейс отменили.
Разговоры с местными не добавляют оптимизма. Говорят, что рейсы на Гутары можно ждать неделями. Село находится в горах на высоте тысячи метров над уровнем моря, так что погода там меняется часто и нам остается только ждать. Но ни на следующий день, ни через день вылета так и не назначают. Кажется, мы прочно застряли в Нижнеудинске — городе, основанном в XVII веке казаками, которые жестоко подавили сопротивление хозяев этих земель — бурятов.
Сегодня Нижнеудинск производит тягостное впечатление. Местные жители рассказывают, что в начале 2000-х, когда в городе почти не осталось производственных предприятий, он начал пустеть и вымирать. Спасла город проходящая через него ветка железной дороги, со временем сделав РЖД местной градообразующей компанией.
Почти половина Нижнеудинска живет в частных домах и в старых деревянных двухэтажках с печным отоплением, без водопровода и с туалетами во дворе.
Люди, которые могли себе это позволить, установили в своих квартирах туалеты и водонагреватели, но всё равно мечтали о переселении. Наше вынужденное пребывание в Нижнеудинске совпало с подготовкой к празднованию Дня Победы.
Серые улицы вдруг наполнились яркими лозунгами и плакатами. Городские кварталы ожили благодаря местной самодеятельности, которая старалась передать дух лучших советских традиций.
Наше ожидание вертолета затянулось на неделю, но вот наконец объявлено о вылете. Все свободное пространство в кабине Ми-8 забили коробками с продуктами для тамошних магазинов, так что семерым пассажирам было почти невозможно повернуться.
Но сельчане видимо к этому привыкли, они как дети радуются скорому возвращению домой, в глухую тайгу. До верхней Гутары всего час полета, но в селе задержавшийся на 2 недели вертолет встречают будто корабль, вернувшийся из кругосветки.
В Гутаре вертолет не задержится, минут через 15 после разгрузки и посадки пассажиров до Нижнеудинска, он вернется в райцентр, а на дверь сельского аэропорта вновь повесят замок. До следующей недели.
Жители Тофаларии, что-то около тысячи человек в основном живут в трех населенных пунктах, в поселке Нерха, селах Алык-Джер и Верхняя Гутара. Последнее село самое труднодоступное, но здесь живет около 400 человек. Здесь очень красиво. С одной стороны течет речка Гутара, с другой возвышается гора Змеинка, а вокруг, насколько видит глаз, тайга.
Откуда в этих местах появились тофы, теперь сказать трудно. Среди местных очень популярна версия о том, что их предки были частью монгольских племен, много веков назад укрывшихся здесь от мобилизации войска великого хана Монгольской империи.
Исторических исследований про тофаларов немного. Одним из видных специалистов, изучавших этот народ, был профессор Иркутского университета, этнограф и антрополог швейцарского происхождения Бернгард Петри. В середине 20-х годов прошлого столетия Петри организовал этнографическую экспедицию к Тофаларам, в ходе которой описал народ, его традиции и особенности, также выступив за сохранение самобытности тофов.
Однако научных заслуг этнографа Петри страна Советов не оценила, и в 1937 году, обвинив его в участии в немецко-японской, панмонгольской диверсионно-разведывательной и право-троцкистской организации, ученого расстреляли.
А советская власть, следуя собственным, безусловно далеким от рекомендаций профессора Петри целям, буквально силой стала принуждать кочевников-тофаларов к оседлому образу жизни.
К 70-м годам Верхняя Гутара стала похожа на обычное советское село. Здесь построили детский сад, школу и больницу. Но культура и язык тофаларов были под запретом.
Рассказывает директор дома культуры Верхней Гутары Наталья Тутаева:
- В детском саду были. Мы говорили на тофаларском, нам запрещали. Почему? Она говорит, а вдруг вы сбежать хотите, вы на своем говорите. Воспитатели русские были, женщины.
Кому именно вдруг это понадобилось и зачем, директор сельского дома культуры вспомнить не смогла, но рассказывает, что в середине двухтысячных в тофаларию приезжали специалисты из Москвы. Они брали у местных кровь, проводя генетические исследования, сообщив позже, что настоящих чистокровных тофов во всей Тофаларии осталось что-то около двух десятков человек. Ни документов, ни каких-либо подробностей того исследования ни у кого здесь не осталось, да и похоже местным не до науки, своих дел хватает. Тем более, что естественная убыль тофаларского населения происходит у них прямо на глазах.
Местный житель Яков копает могилу для своей младшей сестры Марии. Она скончалась несколько дней назад, и ее тело отправили вертолетом в Нижнеудинск на судмедэкспертизу.
Земля мерзлая и каменистая, и копать Якову трудно. Но он торопится, потому что не только жизнь, но и смерть в Гутаре вынуждены подстраиваться под вертолетные рейсы.
Яков охотник. Это, пожалуй, самое распространенное занятие у тофаларов. И об охоте Яков думает даже сейчас, за своим скорбным делом. Копая могилу для сестры, он по-будничному просто рассказывает жутковатую историю своей семьи. Отца, матери и дюжины братьев и сестер, в живых из которых остались лишь трое.
Яков много говорит о любимой охоте, о жизни в дремучей тайге о нелегкой судьбе своего народа, сгорающего у него прямо на глазах, будто дрова в огне.
Вертолет в тот день так и не прилетел. Яков зря торопился, следующий рейс теперь будет только через неделю.
Врача в Гутаре нет уже давно, а медсестра уволилась больше года назад. Среди своих специалистов нет, а приезжать сюда работать никто не хочет, и открытый новый фельдшерско-акушерский пункт так и стоит пустой. В редких случаях, когда необходимость неотложной помощи, вопрос жизни и смерти, в Гутару можно вызвать санитарный вертолет, и он прилетит, но только если погода будет летной.
Добраться до Гутары по земле невозможно, и ее жители добровольные заложники своего села, а тут еще из года в год вертолетных рейсов становится все меньше.
По какой причине власти вдруг вспомнили про обитателей Верхней Гутары и несколько лет назад установили здесь вместо дизельной электростанции солнечные панели, этого никто сказать не может. Но экологически чистое и бесшумное электричество в селе все же появилось. Теперь здесь есть по местным меркам постоянное электроснабжение. Свет отключают лишь глубокой ночью, с двух до шести утра.
И почти в каждом доме есть спутниковое телевидение с обязательным пакетом федеральных телеканалов, которые кто-то смотрит взахлеб, а кто-то, полностью игнорирует.
Тофалары — кочевой народ. Веками они жили тем, что давала им бескрайняя тайга. Охотились, собирали, разводили оленей. В советское время, дабы приучить тофаларов к оседлости, здесь организовали зверопромхоз, который принимал у охотников пушнину и стимулировал разведение оленей. Но в Новой России все закрылось и развалилось, работы нет и тофалары, не теряя оседлости, вернулись к дедовским промыслам.
Оленеводством в Гутаре уже почти никто не занимается. Нескольких оленей из соседней Тувы пригнал в село муж Елены — Андрей.
Сам Андрей из местных, родился и вырос в Гутаре, с детства слушал и смотрел, как и что делают отцы и деды, перенимал их навыки и обычаи.
Но современные обитатели Гутары смотрят на увлечения Андрея как на причуду. Зачем возиться со стадом, гонять его с места на место в поисках новых пастбищ, если можно просто сходить в лес и подстрелить там зайца или утку.
Таежный промысел позволяет удачливым охотникам кое-что зарабатывать и обеспечивать себя, не занимаясь подсобным хозяйством. Благо, в селе есть три магазина, которые после очередного вертолета становятся центрами общественной жизни Верхней Гутары.
В первые же часы с прилавков исчезает все свежее и скоропортящееся — яйца, масло, йогурты. Тем, у кого нет денег, а таких большинство, товары дают в рассрочку, под честное слово. Значительная часть обитателей Гутары — пенсионеры.
Молодежь часто уезжает в поисках заработка и комфорта, хотя детей в селе довольно много.
- «Мы выступаем против абортов и считаем, что нужно рожать столько детей, сколько даёт нам Бог. Наш принцип — «Хлеб выкормит, вода выпоит».
Тем, кто привык к большому и открытому миру, к тому, что почти в любую его точку можно добраться в течение суток, наверное, трудно будет понять обитателей Верхней Гутары. Доехать до нее одним днем — большая удача. А уж выбраться отсюда и вовсе сродни лотереи. Но видимо местным свобода этой земли гораздо дороже свободы перемещения.
- И я как бы уже привык к этим местам, я больше не могу без этих мест. Все, потому что горы тянут, здесь видишь, здесь как бы у тебя свободы больше, здесь и пища вкуснее и хлеб вкуснее.
Иван рассказывает, как он два года назад поехал было жить в город. Снимал там квартиру, неплохо зарабатывал сварщиком. Но воспоминания о родной Гутаре сделали его городскую жизнь невыносимой и заставили вернуться к горам, к тайге, к речке с рыбалкой.
В Верхней Гутаре мы провели неделю. Даже если бы захотели выбраться раньше, без вертолета никак не смогли бы. К счастью, на этот раз он прилетел точно по расписанию. Всякий раз картина прибытия вертолета в Гутару выглядит примерно одинаково. Радость встречи и грусть прощания. Разгрузка и погрузка коробок, сумок и тюков.
Но изредка эта картина все же меняется. Как сегодня, когда из чрева вертолета извлекли гроб с телом Марии, сестры местного охотника Якова. В этих краях, где рейсовый вертолет может заставить ждать саму смерть, время отмеряют от взлета до посадки.
Идет ли война, случаются ли природные или техногенные катастрофы, главным событием в Верхней Гутаре все равно будет прибытие или отмена вертолета. А Тофалария, какой бы большой и интересной не была наша планета для последних из тофов всегда будет оставаться центром мира, пока они сами в этом центре существуют.
Если вас заинтересовала статья, подписывайтесь на канал. Дальше будет интереснее