Зона, зона – без озона всесезонно
Зона, зона – без резона канитель
Зона, зона – ни к сидельцам, ни к погонам
Не спешит прийти апрельская капель
06 октября 1991 года в исправительно-трудовой колонии строгого режима №6 города Красноярска произошёл самый крупный бунт за всю историю.
«Мы требуем человеческого отношения!». Так в колонии с населением 2 240 человек начался бунт, который продлится 40 дней.
Начало
К бунту привёл беспредел, царивший в колонии, когда заключенные вооружались друг против друга. Вооружаться же их заставили анархия в зоне, террор всех против всех. Например, приблизительно 400 осуждённых не питались в столовой, боясь в неё зайти. В том числе, такая ситуация в зоне сложилась потому, что тюремное начальство принципиально не принимало туда воров в законе, которые могли бы установить в колонии воровской порядок.
Вечером 6 октября дежурный наряд задержал в жилой зоне и увел в штрафной изолятор группу нетрезвых заключенных. Один из них - Новиков стал оказывать сопротивление, когда на него надевали наручники, и, конечно же, за это был наказан. Его товарищи по несчастью стали кричать и отбиваться от конвоиров. Услышав крики, находящиеся в камерах заключённые начали выламывать решетки. Металл не выдержал напора, и арестанты быстро вырвались на свободу, держа в руках металлические прутья.
Начавшись около 22:00 бунт уже вырвался в жилую и производственную зону. Заключенные снесли забор, отделявший «штрафников» от остальной территории, выломали двери помещений камерного типа и двинулись в штаб.
Стоит сказать, что на тот момент заключённого могли отправить в ШИЗО не только за пьянство и крупные проступки, но и за мелкие нарушения правил. Также они не имели права на переписку. Письма от родных попросту не доходили до адресата. Личные фото изымались. При этом заключенных регулярно избивали как за мелкие прегрешения, так и без повода.
Начальник УВД Красноярского края Геннадий Лукьянов:
Ряд осужденных поддержали хулиганские действия и с применением насилия выгнали из зоны администрацию, причинив восьмерым из них телесные повреждения и предъявив при этом требования о вызове представителей прокуратуры, прессы и советской власти для решения их вопросов.
Узнав о произошедшем, председатель Совета народных депутатов ночью тут же выехал на место событий. Также в тюрьму приехал замначальника УВД, который возглавлял Службу по исправительным делам и социальной реабилитации, и прокурор края. Власти также разрешили присутствовать при переговорах представителям телевидения и журналистам газет «Красноярский рабочий» и «Красноярский комсомолец». На совещании, в котором приняли участие руководители УВД и прокуратуры, было решено отказаться от ввода военных в колонию и попытки силового подавления бунта. Солдаты внутренних войск и сотрудники МВД оцепили ИТК-6 по периметру. К утру у забора собрались и жители Красноярска.
На следующее утро
Не доверяя руководству МВД и прокуратуры, заключенные передавали свои требования через журналистов красноярских газет и телевидения, проводя для них экскурсии по территории колонии. Первым делом гостей с воли вели в ШИЗО и ПКТ, а также в инвалидные бараки, демонстрируя антигуманные условия содержания.
По свидетельству побывавших в колонии в первые дни после начала бунта журналистов:
"Сотни взволнованных граждан возле забора, десятки осужденных на крышах, крики в зону и из неё. Все боялись и ждали, что в зону введут спецназ. Люди не знали, что в эти самые минуты на представительном совещании с участием верхнего эшелона власти - Лукьянова, Сафонова, Москальца - начальник колонии и начальник службы исправительных дел поклялись: ОМОНа в зоне не будет. Справимся сами. Следов бунта немного. Своё зэки не тронули. Целы столовая, жилые помещения, санчасть, производственные цеха. Но штабу досталось. Раскурочена мебель, изувечена аппаратура, вдребезги разбиты телефоны, выбиты стекла, рассыпаны и частично уничтожены документы. Настоящий погром. Словно Мамай прошел. Зэки, потупя взор, объясняют: «Не сдержались, понимаете?"
В оказавшихся у заключенных документах были указаны домашние адреса и телефоны оперативных сотрудников. Квартиры четырёх из них за время бунта ограбили.
Как дальше развивались события
И хотя блатные были заняты выяснением отношений между группировками, а часть заключенных постоянно находилась на крышах (вели переговоры с «волей», наблюдали за действиями оцепления), большинство заключенных продолжало ходить на работу. Вольнонаемные сотрудники также ежедневно приходили в зону: работала столовая, медсанчасть, магазин, грузовики приезжали за готовой продукцией. «К нам они относились нормально. Никаких претензий, никаких вольностей не позволяли», — рассказывала через несколько лет телеканалу НТВ Анастасия Криворукова, работавшая в ИТК-6 фельдшером.
В справке администрации колонии от 22 октября 1991 года — другие сведения:
16 октября около 12 часов осужденный Курмочкин, находясь в нетрезвом виде, нанес оскорбление в нецензурной форме мастеру цеха резинотехнических изделий (РТИ) Караченцеву, также высказывались неоднократно угрозы физической расправы мастерам цеха РТИ Александрову и Хабибулину. В этот же день осужденный Мадаю-Мадачи в нетрезвом состоянии, угрожая ножом, завладел автомобилем марки МАЗ вольнонаемного водителя Тихонова, разъезжая по территории учреждения, не справился с управлением и разбил автомобиль. После этого он опять, угрожая ножом, завладел автомобилем водителя Гончаренко. 17 октября период с 10 до 13 часов осужденный Мадаю-Мадачи неоднократно приходил в медсанчасть с ножом и просил медработников сделать ему успокаивающий укол. Работницы магазина 22 октября отказались идти в зону из-за необоснованных требований осужденных отовариваться за наличные деньги.
Что касается контролеров и оперативников, то они находились в колонии лишь днем, а на ночь покидали зону, потому что в темное время суток обстановка практически не контролировалась администрацией ИТУ. По состоянию на 22 октября по причине реальной опасности за жизнь и здоровье работников ИТУ было принято решение не заводить личный состав на территорию в вечернее и ночное время.
Но не настроенное на силовые действия руководство красноярского УВД не только не вводило войска, но и успело выполнить часть требований заключенных, касающихся послабления режима содержания. Соответствующее распоряжение 18 октября отдал начальник СИД Козель.
Заключенным теперь разрешалось находиться в жилых секторах и помещениях в тапочках и спортивной одежде темных цветов, а не только в казенной форме. От родственников во время свиданий заключенные могли получать теплое белье.
Это же распоряжение отменило ограничение переписки и разрешило заключенным делать покупки в магазине "сверх лимита". В исключительных случаях осужденные могли даже получить разовое пособие — до 50 рублей. В магазине колонии стало можно покупать хлеб, маргарин и овощи, кроме того, твердые продукты питания — тот же хлеб — теперь разрешалось выносить из столовой. В столовых были созданы комиссии осужденных, которые могли бы следить за закладкой продуктов и качеством приготовляемой пищи.
И всё же со временем цеха встали. Причем оперативные работники лишь подогревали ситуацию. Они отправляли на территорию колонии своих людей, которые устраивали здесь поджоги. Отказавшись решить проблему силой, тюремная администрация хотела дестабилизировать обстановку, в итоге свалив всю вину на осужденных, которые перестали наведываться в цех.
Из обращения заключенного Олега Зорина
Мы готовы работать на производстве, но нам не дают "граждане" Курохтин, Замараев, Грязнов, Яськов. Они срывают поставки сырья на производство. Подкупают своих людей, которые осуществляют их гнусные планы: поджигают цеха, провоцируют побеги, устраивают драки.
24 октября заключенные захватили заложников, они требовали вернуть в зону Коку, которого, заманив в комнату свиданий под предлогом встречи с девушкой, скрутили и вместе с двумя другими заключенными вывезли из колонии. Такой прием показался бунтарям бесчестным.
Валерий Абрамкин, правозащитник.
Если бы этого Китайца просто в зоне захватила группа ОМОНа при всех, это был бы один сюжет, допустимый с точки зрения нормального человека. Но когда его вызывают на свидание с девушкой, то есть используют такой обман, то как это должен воспринимать нормальный заключенный? В глазах заключённого — это жуткий обман.
Прекращение бунта
Власти снова удовлетворили требования и вернули Кокина, но всем стало понятно, что штурма не избежать. Заключённые начали копать подкопы и готовиться к обороне. Обшили грузовик стальными листами, приготовили газовые баллоны, которые намеревались сбрасывать с крыши. Но сражения не произошло.
14 ноября забор колонии проломил бульдозер, за рулем которого сидел будущий генерал Владимир Шаешников, а затем в проем хлынули бойцы спецназа.
Из статьи в Красноярском комсомольце"
Обошлось практически без выстрелов, если не считать несколько предупредительных в воздух. Бульдозер протаранил железобетонные плиты слева от транспортного КПП, и в этот проем в боевом порядке вошли войска. Первая группа рассредоточения и блокирования взяла под контроль промзону, вторая — жилой сектор колонии. Увидев омоновцев и спецназ, заключенные бросились с главной аллеи врассыпную. Зашли в локальные участки, сбились в кучи, а затем, словно примерные школьники, выстроились по команде поотрядно.
Красноярский бунт спровоцировал волну массовых беспорядков в нескольких тюрьмах России. Это заставило власти пересмотреть режим многих исправительных учреждений.