За последние 4 года я просмотрела много прошлых жизней и исцелила весь свой род. Интересно, что меня просят смотреть и описывать как можно больше опыта, как моей души, так и предков. Ведь через эти осознания я помогаю вам проходить свои уроки.
Материала накопилось очень много. И меня просят делиться всеми осознаниями с вами.
В этой статье я хочу поделиться одной жизнью предка, в которой зародился страх зависти. Он сидел во мне, как родовая программа, блокируя изобилие и удачу.
Посмотри, что происходит вокруг? Где ты находишься? Что ты видишь, чувствуешь, ощущаешь?
Я вижу молодую девушку в длинном платье с жемчужными бусами. Она держит в руках белый кружевной зонтик, защищающий от солнца. На голове у девушки белая шляпа, волосы собраны в красивую причёску. Рядом со мной какое-то животное, кажется, маленькая собачка.
Ощущение, что я нахожусь в Париже.
Мне идёт информация, что я ребенком бежала из России с братом, дядей и тётей. Мы живем в квартире трёхэтажного дома где-то в центре города. Я вижу реку и Эйфелеву башню вдалеке. В данный момент я просто гуляю по улице.
Ты внутри или снаружи своего предка?
Я смотрю со стороны. Мне так удобнее смотреть.
Твой предок что-то делает прямо сейчас? Как ее зовут?
Точно не могу сказать.
Рядом со мной какая-то женщина в тёмном. Такое ощущение, что она меня просто сопровождает. Возможно, она – моя служанка.
Ты знаешь, куда вы идете?
Мы идём по набережной…
Кто вторая женщина?
Она выглядит как мусульманка в хиджабе. Словно накрытая чёрной простынёй.
Кто это?
Не вижу. Может быть попробовать переместиться назад во времени и увидеть, что было до этого события?
Хорошо. Сейчас я сосчитаю от одного до трёх, и ты переместишься на такой промежуток времени назад, который хочешь увидеть.
Сейчас я – маленькая девочка в белом красивом платье. Со мной рядом брат, дядя и тётя. Я спрашиваю: «Где мама и папа?». И они мне говорят, что мама и папа остались в России. «Ты теперь должна называть нас мамой и папой».
Сами дядя и тётя не знают, что случилось с моими родителями, хотя мне идёт информация, что они погибли.
Сколько тебе лет?
Лет пять-шесть. У нас с братом разница примерно 1-2 года.
Получается, мы успели убежать от репрессии во Францию. И дядя устроился в какое-то министерство, которое выделило нам эту квартиру. В общем-то, мы хорошо устроились во Франции и неплохо живём, мы так же богаты.
Как проходит твой самый обычный день?
Квартира однокомнатная, и здесь стоят все наши кровати. Утром дядя уходит на работу, а мы просыпаемся и завтракаем. Тетя с нами занимается: она учит нас читать, писать, читает нам книги.
Сейчас пришла служанка. Она то ли убирается, то ли готовит – помощница по хозяйству. По ощущениям эта служанка не очень хорошая женщина.
Ты знаешь, чем она тебе не нравится?
Она какая-то злая. Я это чувствую. Она нам завидует. Я понимаю, что это просто несчастная бедная женщина. Ее раздражают такие семьи, как наша. Она знает, что мы бежали из России, нас там должны были репрессировать, убить. А мы все равно выжили, как тараканы. Мы умудрились приехать в Париж, сразу обосноваться и зажить в достатке. И даже можем себе позволить служанку.
В будущем тётя хочет нанять гувернантку, но пока она с нами справляется. Тётя очень элегантная, изящная. А у меня много красивых платьев – дядя меня балует. Брат мой тоже одет как богатый мальчик. Мы живём в небольшой квартире в центре Парижа, но всё равно держим себя так, как богатые горожане. Мы не унываем, а знаем, что все будет хорошо.
Эта женщина очень похожа на мусульманку. Она ходит вся укутанная, словно в хиджабе, видно только глаза. Может быть, это действительно какая-то арабская женщина. Во Франции тогда было много мигрантов. Но я не вижу даже лица этой женщины. Я вижу только, как она где-то там на кухне моет, убирает за нами посуду, а когда мы уходим гулять, то убирается во всей квартире.
Она берет с нас маленькую плату и живет в каком-то чулане. То есть работает практически за жильё, потому что мы пока не можем позволить себе дорогую прислугу. При этом ее злит, что мы немного платим, а себе покупаем дорогие наряды.
Мне идёт информация, что когда мы бежали из России, то пережили настоящий ужас. Бежали из страны буквально «на северных оленях» - на лошадях, окольными путями, границы пешком переходили. С поезда нас чуть не сняли, пришлось раньше времени выходить. Для нас это был настоящий стресс и шок. И, конечно, когда дядя что-то подзаработал, он захотел нас побаловать. Это была такая единственная радость, которая напоминала нам о нашей прошлой – сказочно богатой жизни в России. И нашу служанку это всё, конечно, раздражало.
Хорошо. Позволь раствориться этому моменту. Ты переходишь в следующий важный момент жизни твоего предка.
Я - молодая девушка, и сейчас вижу эту женщину подробнее. У неё не хиджаб, она – монахиня в черной рясе. У нее только лицо открыто. Она как будто тоже жертва репрессии, мы ее подобрали где-то. Похоже, что она гувернантка, обучает нас. В общем, она везде со мной ходит. Эта гувернантка злая, занудная, вечно недовольная всем.
Хорошо. Сколько по ощущениям лет твоему предку?
От восемнадцати до двадцати. Мы идем с этой женщиной по улице, завернули за угол, там кафе. Мне хочется зайти туда, купить какое-нибудь пирожное. Она мне не дает это сделать: «Тяжелые годы, люди голодают, а ты пирожное жрешь», - с таким посылом, что надо быть смиренной и деньги свои все беднякам отдавать. Это такая навязчивая идея. Почему я обязана себя ограничивать, если я живу такой жизнью. Разве я теперь должна сама себя гнобить и в бедность вгонять? Или как-то себя осуждать за то, что у меня есть деньги?
Эта женщина - такая вся набожная, и она считает, что надо быть в смирении, от всего отказаться. Для меня это все какой-то бред, конечно, но я с ней не спорю.
А где ты сейчас живешь?
Я выросла и вижу, что дядя и тетя уже люди в возрасте. Им лет за пятьдесят. То есть в начале нашего погружения в род они были молодые совсем. Брат вырос, стал красивым молодым человеком, где-то учится, а я закончила школу благородных девиц или что-то в этом роде.
Эта женщина везде меня сопровождает, потому что молодой девушке не подобает одной ходить по улицам. Должно быть сопровождение – в те времена были такие правила. Скорее, для безопасности, потому что могли и обворовать, и напасть, и изнасиловать. Времена были неспокойные. Поэтому моим тёте и дяде было спокойнее, чтобы я одна не передвигалась. Они думали, что когда злоумышленники увидят монахиню, то испугаются нападать.
Есть понимание, что это все-таки та женщина, которая была, когда тебе было пять-шесть лет?
Нет. Там была служанка, а это гувернантка.
Что еще важного в этом моменте?
Я спокойна, мне нравится моя жизнь. У нас все хорошо кроме того, что непонятно, что происходит с политикой. Мы бежали в тысяча девятьсот четырнадцатом году, мне было пять лет. Через пятнадцать лет в 1930-м году еще не настала война. Жизнь идёт спокойно, я особо так ничем не занимаюсь, то есть я окончила обучение и, наверное, учусь в институте, или собираюсь поступить.
Что еще важного в этом событии?
Мы приходим в университет подавать документы или узнать про обучение. Эта гувернантка меня везде сопровождает. Есть у меня и какие-то подруги. Все, что происходит, я воспринимаю, как норму. И то, что эта женщина везде за мной ходит.
Сейчас позволь раствориться этому моменту, и ты переходишь в следующий важный день жизни твоего предка.
Я вижу себя на балу. Мне очень хорошо, комфортно, потому что я нахожусь в своей среде, в своём обществе. На мне красивое платье, волосы у меня убраны по моде того времени.
Я общаюсь с людьми, смеюсь. Мне лет двадцать с небольшим, я ещё не замужем. Бал высокого уровня, там собралась элита: князья, какие-то члены королевской семьи. Среди них я чувствую себя свободной. Наконец-то без этой служанки. Рядом брат, дядя и тётя.
А вот когда рядом находится эта служанка, то я чувствую вечный негатив – это, наверное, и есть зависть.
Что важного в этом моменте для тебя? Почему именно в этот момент ты сейчас попала? Ты можешь позволить истории разворачиваться, тебе приходят все необходимые детали, которые нужно тебе знать об этом важном дне.
Мне комфортно, когда я нахожусь в этой роскоши. Это моя жизнь. И когда рядом нет этого человека, который постоянно насаждает мне чувство вины за богатство, то мне хорошо и комфортно. Я понимаю, что больше не хочу, чтобы эта женщина была рядом со мной и отравляла мою жизнь. Если мне нужно сопровождение, то пусть это будет кто-то из моего круга, но не бедная женщина. Она не то, чтобы бедная – она сама себя делает ущербной своим мышлением, и хочет меня сделать такой же. Почему я должна стыдиться обеспеченной жизни? Она всё время ссылается на Бога, но ведь мне Бог дал именно такую жизнь, и я должна принимать её и радоваться этому.
Я знаю, что есть более дорогие гувернантки, которые не завидуют таким, как я. Это люди из такого же дворянского общества, которые выбрали для себя такой путь. Может быть, они не такие богатые дворяне, но они работают, чтобы тоже как-то реализоваться, обеспечить семью.
Мне пришла информация, что я приняла решение избавиться от этой женщины, потому что мне надоело ее жалеть. Но она ведёт себя как вампир, словно присосалась ко мне. Поэтому мне пришлось её уволить.
Что сказали родители?
Я им объяснила, и они сказали: «Хорошо». Мы решили выплатить ей хорошее отступное пособие, чтобы она могла найти себе другую работу. Она, конечно, закатила скандал, истерику, пыталась давить на жалость: «Кто же меня возьмет, что же я буду делать?». Ну, такая «пиявка».
После её увольнения я продолжила учиться в институте для девушек. У меня в жизни пошла волна приятных событий, всё развивается так, как нужно. Дядя уже поднялся в должности. Он работает в министерстве. Может быть, сам стал министром, точно сказать не могу, но у него какой-то высокий пост.
Я себя уже полностью чувствую француженкой. То, что мы русские, осталось где-то позади. Нас принимают в очень высоком обществе, нам открыты все двери. Это очень здорово.
А ты знаешь, сколько тебе лет на этом балу?
Примерно 22-25 лет.
А любовь есть в твоей жизни?
Пока нет, я не вижу.
Хорошо. Сейчас позволь раствориться этому моменту, этому эпизоду, и ты переходишь в следующий важный день жизни твоего предка.
Дядя пришёл домой уставший и говорит о том, что началась Вторая мировая война. Он говорит, что сейчас придется всем мужчинам уходить на войну. Ну а мой брат, как честный дворянин, сказал, что тоже пойдет. И дядя ушел, как один из главнокомандующих. Потому что все мужчины-дворяне в первую очередь – офицеры. Когда они учатся в институтах, то проходят обучение именно на военных кафедрах. Их там готовят в случае войны вступить в высший руководящий состав армии, который стратегически планирует все шаги и действия военных.
Когда дядя с братом ушли на войну, то мы остались с тётей вдвоём. Кругом разруха, фашисты начали притеснять людей, отнимать еду. Мы находимся в оккупированной немцами зоне, они склоняют народ к тому, чтобы все перешли на их сторону. Я не знаю, какая военная стратегия велась во Франции, а только вижу, что квартиру нашу не отобрали, но еды в магазинах нет. Началась выдача еды по талонам, мы буквально выживали. Тяжело было.
Ты с ней шла по набережной в самом начале нашего путешествия в твою прошлую жизнь?
Нет, там я просто видела эпизод из прошлого и не могла понять кто рядом со мной.
Мою тётю я вижу утончённой женщиной с длинными кудрявыми волосами. Мы боимся, нам страшно. Держимся друг за друга, пытаемся как-то выжить.
Где сейчас дядя?
Дядя и брат ушли на войну.
У нас с тётей остались деньги и драгоценности, но на это ничего не купишь, потому что еды в магазинах и на рынках нет. Отопления тоже нет, всё очень сложно.
Пока больше ничего не вижу.
Можешь позволить истории разворачиваться, к тебе будут приходить все необходимые детали, которые тебе нужно знать об этом важном дне.
Я вижу, что кто-то из тех слуг, кто был с нами, подговорил каких-то мужиков, рассказал, где у нас в доме драгоценности. К нам пришли, обворовали, угрожали, но не тронули. Это была месть из зависти от слуги за то, что мы богаты.
Что вы сейчас делаете с тётей?
Нас обокрали. С этими деньгами мы могли бы куда-то уехать. Я вижу, что это были драгоценности с камнями, которые стоят целое состояние. У нас этого ничего не осталось, но мы понимаем, что сейчас война. И слава Богу, что мы вообще остались живы.
Есть еще что-то важное?
Каких-то военных действий в Париже я не вижу. Просто голод, разруха, мародерство. Нам даже пришлось одеваться, как бедным. Мы не показывали, что мы дворяне, потому что люди начали сходить с ума от голода. Конечно, если они видели дорогую богатую одежду, они выслеживали нас и обворовывали. Мы одевались очень скромно, очень бедно и старались вообще как-то не высовываться, не показываться.
Я вижу, что были места, где кормили людей. Туда привозили бедняков и люди дрались за кусок хлеба, готовы были глотки друг другу разорвать.
Вы участвуете в этих событиях?
Мы участвуем, чтобы хоть что-то получить. Конечно, мы как другие люди не дрались, но все равно пытались что-то заполучить, чтобы выжить.
А ты как-то добываешь себе на пропитание? Ты где-то работаешь или чем-то занимаешься?
Нет никакой работы. Я вижу, что мы куда-то ходим, помогаем еду раздавать, разливать супы и так далее. Хотя мы не приучены работать.
Что еще происходит в этот важный день?
Мы, конечно, в шоке, что дядя так нас бросил, оставил, уехал, но он не мог по-другому. Такое ощущение, что ещё чуть-чуть и мы просто от голода умрем.
Хорошо. Сейчас ты переходишь в следующий важный день жизни твоего предка.
Я вижу, что тётя очень сильно заболела, я за ней ухаживала. Но в итоге в конце войны её уже не было, она умерла.
То ли от болезни, то ли от голода.
Я очень худая, как-то пытаюсь выжить. Мы всю войну провели в нашей квартире в Париже. Я пыталась где-то работать, устроилась на какой-то завод. В войну я не работала ни медсестрой, ни кем-то другим, и пошла на завод для поддержания жизни. Мы там шили какую-то одежду, может военную, не могу точно сказать.
На заводе мне выдавали еду, я её приносила, и мы с тётей делили её на двоих. Еды очень мало было. То есть я работала по сути за еду, мне даже ничего не платили. Я пока не вижу, что было, когда война закончилась.
Ты можешь позволить истории разворачиваться, тебе могут приходить все необходимые детали.
Я вижу какого-то мужчину на заводе.
Мне очень тяжело, я на грани нервного срыва. У меня затяжной стресс, депрессия. Будто в каком-то аду постоянно находишься. Нет вообще никакой радости. Радость, конечно, только когда ты ешь хоть что-то, хоть кусочек хлебушка.
Но я вижу, что какой-то мужчина мне еду «подкидывает», как-то мне помогает.
Почему он это делает?
Он просто видит, что я еле ноги волочу, что ещё чуть-чуть, и я просто упаду и умру. Такое страшное бессилие. Ему меня жалко. Он там на заводе либо начальник производства, либо начальник какого-то цеха. Может быть я ему понравилась.
А у тебя к нему есть какие-то чувства?
У меня вообще никаких чувств нет, только усталость.
Хорошо, что ещё важного в этом моменте?
Ничего больше.
Хорошо. Сейчас ты переходишь в следующий важный день жизни твоего предка.
Я пока там же. Вижу, что этот мужчина проявляет ко мне внимание, он мне помогает. Но других женщин в цеху я раздражаю. Они знают, что я была из богатой семьи, из дворянской. А он довольно видный мужчина, судя по всему. Поэтому их злит, что он обратил внимание на меня – такую доходягу «кожа да кости». Я вообще никакая, замученная.
Я вижу, что мы поженились. Квартира в Париже осталась моей. Мы так и работали на этом заводе. Детей я не вижу.
Сколько тебе лет?
Около 35-и. Но у меня очень сильно подорвано здоровье. И по ощущениям я недолго прожила, лет до 50-и. То есть я так устала, что просто уже захотелось лечь и умереть.
Но муж заботился обо мне. Конечно, никаких детей уже просто сил не было рожать, здоровья не было.
Такое ощущение, что я умерла так же, как моя тетя, на той же кровати. Муж меня выхаживал до последнего дня. Эта квартира досталась ему.
Хорошо. А что происходит в этот последний день жизни твоего предка?
Я умираю как будто от слабости, моё здоровье подорвано после войны. Мы с мужем хотели детей, но такое ощущение, что просто не могли их завести.
Дядя с братом не вернулись. А мне в момент смерти было меньше 50 лет. Я очень плохо выглядела.
От чего ты умираешь?
У меня что-то с лёгкими. Я сейчас чувствую, как лёгкие болят.
То ли от пневмонии, то ли от туберкулёза.
Почувствуй, осознай, есть ли некое послание, которое твой предок хочет передать тебе в твоей текущей жизни?
Она не ушла.
Почему она не ушла?
Это связано с квартирой. Она очень переживала, что наш род потеряет эту квартиру, и осталась там.
То есть ты сейчас не поднялась с ней?
Нет. Она вернулась туда и сидит в этой квартире. Но я вижу, что квартира досталась мужу, то есть она всё ещё есть.
Мы будем забирать её?
Да. Сейчас я с ней поговорю. Мы поднимаемся к старейшинам.
Сейчас пришло её высшее «Я» - духовный наставник.
Душа вернулась домой.
Я не понимаю, осталась ли эта квартира ещё у нашего рода. Старейшины улыбаются, говорят: «Ходи по роду – сама всё узнаешь». Мне всё время показывают эту квартиру в Париже.
Что говорит душа твоего предка? Почему эта квартира так важна?
Это единственное, что осталось от их родового богатства. Но вряд ли я когда-нибудь найду эту квартиру. Если только найду родственников в Париже.
Возможно, там осталось что-то важное? И не только в самой квартире…
Да, там остались ещё драгоценности. Где-то под полом. Но там уже всё переделали и нашли. Скорее всего, на месте этой квартиры сделали какой-то офис, ведь это было почти сто лет назад.
Что там сейчас?
Вряд ли эта квартира с теми же деревянными полами стоит в центре Парижа.
Хорошо, пойдём к хранителю рода.
…
Хранитель рода появился?
Да.
Он готов с вами пообщаться?
Да, готов.
Хорошо. Мы просим хранителя рода ответить на наши вопросы: в какой проработке нуждается род и почему именно эта жизнь показана тебе сейчас, когда у тебя был запрос на проработку страха зависти?
Эта девушка с самого детства жила в окружении зависти. Когда в России начались репрессии, их детьми вывезли в Париж. Потом в Париже завидовали и гувернантка, и служанка, и подружки в институте. И потом, когда она на заводе работала, у неё появился мужчина, ей тоже завидовали.
То есть она постоянно чувствовала это давление, будто она в чём-то виновата. Хотя даже там на заводе она самая ущербная была. Но всё равно завидовали.
Получается, что, просмотрев эту жизнь, мы убрали программу на зависть по роду.
Может ли хранитель рода сказать, какие шаги Мария должна предпринять в сегодняшней жизни, чтобы исцелить и сбалансировать любые негативные события из прошлого её рода?
Надо перестать бояться обогащать род и зарабатывать большие деньги, чтобы вернуть свой род в то же состояние, которое было в XIX веке – состояние богатства и роскоши.
Это богатство не только в деньгах и в каких-то материальных ценностях, это богатство внутреннее. То есть это такое состояние, когда богатый внутренний мир, когда нет негатива, есть позитив, спокойствие, гармония, уверенность – это дворянская благородность.
Мне нужно возвращать все это в родовую систему и не бояться. А страх зависти мне мешает, блокирует всю мою денежную энергию, ведь мне нужно приумножать богатство рода. Это одна из моих главных задач – очистить род и преумножить богатство.
Обучение регрессионной терапии стартует 15 июня 2024. К курсу можно присоединиться до 30 июня 2024 г.
Сеанс регрессии и целительные сеансы