Алена задумчиво смотрела на маков цвет. Яркие, нежные лепестки появились только-только, и сад утопал в огненных красках. Когда ее окликнула соседка Таня, женщина в возрасте, с нелепой панамой на голове, закрывающей большую часть лица, девушка даже не обернулась. Но Татьяна была настойчивой и все же обратила на себя внимание Алёны.
- Эх, Аленка! Засадила всё маком! Да при такой жаре у тебя через неделю во всем саду только палки останутся!
Слова долетали до Алёны через деревянный забор. Жара, палки... Да, палки останутся и будут служить хорошие напоминанием...
Алена медленно поднялась и, не сказав ни слова, пошла в дом. Там было тихо, и лишь часы отстукивали положенный им ритм. Сквозь панорамное окно на Алёну глядели маки. Она хорошо помнила историю, которую читала ещё в школе. Женщина потеряла сына на войне: он был летчиком, совершил подвиг. И маки ассоциировались у матери с сыном: прожил короткую, яркую жизнь и сгорел.
У Алёны не было детей, и, думалось ей, вряд ли когда-нибудь будут. Ее жених так же не вернулся с боя. Когда она читала Ремарка, в его книге "Возвращение" был один герой, который запомнился тем, что сошел с ума. И как это ей врезалось в память! Безумие охватило солдата потому, что он увидел маковое поле, которое в его воображении превратилось в кровавое море.
С тех пор маки для Алёны - это цветы войны, которые подталкивали ее к мысли о несправедливости, страданиях, крахе всех надежд. Иногда она думала: а что, если бы возлюбленный вернулся, но позже сошел с ума? Смогла ли она быть рядом, если бы он словно был уже не он?
Когда люди что-то спрашивали, советовали или просто говорили, Алена отгораживалась от слов толстой, непроницаемой бронёй.
А когда маки отцвели, оставив после себя зелёные палки, Алена поняла: ее горе однажды тоже себя изживёт, отцветёт. Нужно только время. Нужно только пережить.