– Света, да ты что? Володя скрывал это от тебя, он хотел, чтобы ты стала матерью, хотел сделать тебя счастливой...
– Он ради этого, Нина, пожертвовал своим здоровьем...
– Вот и сделай так, чтобы эта жертва была ненапрасной!
Все части повести здесь
Невероятными усилиями проглотив подступивший к горлу тяжёлый комок, она спросила, узнав голос врача:
– Вы уже отправили тело мужа в морг?
– Нет, Светлана Викторовна. Всё это время мы пытались запустить его сердце, надеялись, что нам это удастся. Но, увы...
– Я вас прошу дождаться меня. Хочу... попрощаться с ним... там, в палате. Потом можно будет отправить.
– Конечно, Светлана Викторовна. Но мы просим вас поспешить, по инструкции, если пациент умирает в больнице, мы обязаны сразу оформить все документы...
– Я понимаю, что у вас работа и формальности. Но прошу пойти навстречу моей просьбе.
Она закончила разговор, машинально переоделась, собрала волосы в хвост и спустилась вниз. В гостиной Нана накрывала на стол.
– Светочка, завтрак... – начала она, но та остановила её. Глядя на лицо хозяйки, Нана словно что-то поняла и застыла с подносом в руках, на котором стояла дымящаяся пиала с овсяной кашей и кружка кофе.
– Нана, нет, я не буду завтракать. Владимир Эдгарович умер, нужно заняться делами, рассиживаться с завтраками мне некогда.
Женщина всхлипнула и вдруг громко зарыдала, уткнувшись в свой белый передник.
– Нана! – прикрикнула Светка. Она не могла смотреть на горе домработницы, чувствовала – если та не успокоится – она сама разрыдается прямо здесь, посреди гостиной, на этом мягком, ворсистом ковре, на котором они так любили беситься с Володей – сейчас не время... Возьми себя в руки! И послушай меня... Я не хочу пускать в дом посторонних, и Владимир бы этого не хотел, потому я прошу тебя заняться вопросами аренды прощального зала и поминального зала, соответственно, обговорить меню...
– Конечно, Светочка, как скажешь – женщина, продолжая плакать, накапала себе каких-то жутко вонючих капель и махом осушила стакан – Света, может, тебе тоже накапать? Успокоишься?
– Я спокойна, Нана... Если сейчас ещё и я начну истерить – мы не сможем как положено проводить Владимира Эдгаровича в последний путь.
Понимая, что намёк довольно прозрачен, Нана быстро взяла себя в руки.
Светка вызвала Олега к себе, и когда он вошёл, сказала:
– Олег, послушай, мой муж скончался час назад...
Лицо мужчины окаменело.
– Света... Прими мои соболезнования...
– Я в порядке, Олег. Но у меня к тебе просьба – я сейчас еду в больницу, мне необходимо всё оформить там, буду занята. Пожалуйста, свяжись с представителем моего мужа, ты его знаешь, вот телефон. Попроси его сделать от моего имени заявление прессе и заняться выпуском некрологов.
– Конечно – он внимательно посмотрел на неё – Света, ты уверена, что сама сможешь сесть за руль?
– Олег, ещё раз – я в порядке... Не переживай за меня. Если я сейчас рассироплюсь, кто достойно проводит в последний путь Владимира Эдгаровича?
Она приехала в больницу и поднялась в отделение. Недалеко от палаты стояли Нина и Алексей, лица у обоих были крайне озабоченными. Подруга тут же кинулась к Светке.
– Господи, Светик, что происходит, я не понимаю?! Нам ничего не говорят, в палату не пускают, врачи бегают, суетятся...
– Нина, Володя умер больше часа назад...
Подруга застыла, как каменное изваяние, из её руки выпала сумка, оттуда покатились ярко-оранжевые апельсины...
«Какая нелепица – почему-то подумала про себя Светка – совсем недалеко, за этой дверью – смерть, а тут, на пыльном, коричневого цвета, полу, яркие, живые, словно пятна солнца, фрукты.»
Нина порывисто обняла её, Алексей поглаживал по плечу, видимо, не зная, как успокоить и посочувствовать.
– Прости – сказала Светка – мне... нужно зайти... Они мне обещали не отправлять тело в морг, пока я не приеду.
Она открыла дверь и прошла в палату. На неё уставились три пары глаз.
Подошла к каталке, на которую уже переложили тело мужа, откинула белую простынь и изо всех сил стараясь не плакать, посмотрела на Владимира. Он улыбался, и Светка почему-то подумала, что он просто спит. Прикоснулась губами к губам покойного – они были не мертвенно-холодными, а просто прохладными. Ей показалось, что вот сейчас она своим поцелуем вдохнёт в его тело жизнь, произойдёт чудо, и он очнётся. Словно всё ещё ожидая этого, поглаживала его пальцами по лицу, всматриваясь в него, пытаясь запомнить каждую чёрточку... Но чудес не бывает...
– Прощай, мой любимый – тихо прошептала в эти спокойные и навек уже сомкнувшиеся губы.
– Светлана Викторовна – обратился к ней врач – он, видимо, что-то чувствовал, потому что оставил вам записку...
Она взяла из его рук запечатанный конверт, сказала тихо:
– Спасибо вам... за всё, что вы делали для моего супруга.
И вышла.
– Она хорошо держится – заметил стоящий тут же медбрат врачу – думаешь, она в действительности любила его? Такая молодая...
– А что она, по-твоему, выть и истерить должна? – грубовато ответил тот – он же публичный человек... Сейчас папарацци найдут, чем поживиться. Она и держится, чтобы похоронить его нормально...
– Света! – кинулась к ней Нина – ну... ты как? Чем помочь тебе?
– Я нормально, Нина, ты за меня не переживай... У меня просьба – обзвони всех наших общих знакомых. Похороны будут послезавтра, надо сообщить им о смерти Володи и предупредить о дне похорон. А о времени я сообщу позже.
– Да, конечно – Нина расплакалась, Алексей старался её утешить, но Светка видела, что сам еле держался, чтобы не разрыдаться – я всё сделаю, Светик, всё сделаю. Если надо, ты звони, мы всё сделаем, что нужно будет!
– Нина, ты успокойся – попросила её Светка – если ты не будешь спокойна и собранна – кто же поддержит меня...
В машине Светка распечатала конверт. Улыбнулась, узнав витиеватый почерк мужа. «Мой любимый, самый светлый человечек в этом мире, мой Светик, который светил мне всегда и везде. Помнишь – ты обещала, что не будешь сильно плакать, не забудь об этом! Ещё ты обещала не носить по мне траур – я буду смотреть на тебя и всё-всё буду видеть, в том числе и то, как ты выполняешь свои обещания. Ты должна помнить, что я всегда, с самой нашей первой встречи любил тебя... И я благодарен тебе за то, что ты дала мне, дала целый мир. Прошу тебя, сделай всё для того, чтобы быть счастливой и сделай счастливым нашего ребёнка, который, я очень в это верю, обязательно должен появиться на свет». Вот и всё... Она спрятала записку обратно в конверт, ей казалось, что она до сих пор чувствует тёплую руку мужа на бумаге...
Целый день она моталась по делам, а вечером, приехав домой, обнаружила в гостиной Олега и Нану, которые тихо разговаривали.
Бросив на столик документы, она посмотрела на обоих – у Олега был вид растерянный и жалкий, по домработнице было видно, что она целый день плакала и не могла успокоиться.
– Светочка – начала та – я всё сделала, как ты сказала. Похоронное бюро только ждёт отмашку по дате, и они тут же начнут готовить залы... Нужно будет выбрать всю атрибутику... Если хочешь, мы с Олегом займёмся...
– Нет-нет – устало сказала Светка – я сама завтра выберу гроб, памятник, венки, одежду для мужа... Нана, ты завтра на звонках, потому что звонить будут сюда, на домашний. Олег, что у тебя?
– Я всё сделал. Представитель уже сообщил прессе. Хорошо, что ты проехала к другому входу, многие из них уже трутся около ворот в ожидании «горячих» новостей. Некрологи тоже обещали выпустить к вечеру.
Он кинул взгляд на Нану. Та засуетилась, сказала, что оставит их и ушла.
– Света, в доме действительно осведомитель брата Владимира Эдгаровича... Я всё выяснил через знакомых ребят...
– И кто это?
– Один из моих охранников. Наверное, Марк приплачивает ему. Что будем с ним делать? Как скажешь, так и будет.
Светка задумалась.
– Олег, нет гарантии, что Марк, если мы уволим этого человека, не найдёт кого-то другого из персонала. Поэтому... я думаю, что уволить придётся всех, в том числе и поваров, и горничных. Тем более, мне такой большой штат не нужен. Пока останешься ты и Нана, а потом мы кого-нибудь наймём. Поговори с персоналом об увольнении сегодня же. За расчётом пусть придут завтра в офис автосервиса к бухгалтеру – я отдам необходимые распоряжения. Кроме того, им будет выплачена компенсация, всем, кроме этого осведомителя. Пожалуйста, ни словом, ни намёком не давай ему понять, что мы всё знаем.
– Хорошее решение – кивнул Олег – и правильное.
– Я пойду выйду к папарацци.
– Света, может, не стоит? Они тебя не отпустят просто так.
– Дай мне с собой двух ребят...
– Я сам с тобой пойду.
Светка вышла за ворота и тут же к ней кинулись с камерами и микрофонами. Олег и ещё двое просили их не быть столь настойчивыми и не подпускали к Светке близко. Все они кинулись наперебой задавать вопросы и остановились только тогда, когда Светка подняла руку. Гвалт прекратился.
– Официальной версии смерти моего мужа пока нет – сообщила она – от меня никаких заявлений не будет до объявления официальной версии. Вас могу заверить, что это не криминал и не убийство.
– Связана ли смерть вашего супруга с прошлой деятельностью, которая, как мы все знаем, была далеко не всегда в рамках закона?
– Я всё сказала! Больше от меня сообщений не будет. Пока.
– Светлана Викторовна, это правда, что вы с супругом прошли процедуру ЭКО?
– Простите, но это затрагивает нашу личную, интимную жизнь, поэтому я предпочла бы не отвечать на этот вопрос.
Они не хотели отпускать её, и Олегу с ребятами еле-еле удалось отбить её от их кипящей вопросами толпы.
На похоронах Светка чувствовала себя какой-то совершенно неживой машиной. С каменным выражением лица она принимала соболезнования, сидя у гроба мужа. Олег постарался обеспечить дополнительную охрану мероприятия – повсюду, в том числе и рядом со Светкой находились крепкие парни в чёрных костюмах, с рациями и в чёрных очках.
Кучка родственников стояла чуть поодаль, к Светке они не приближались, соболезнований ей не выразили, и она то и дело ловила на себе их уничтожающие, ненавидящие взгляды. Впрочем, и к ним никто не подходил, Светка же предварительно отдала Олегу распоряжения, чтобы с них не спускали глаз.
Несмотря на своё состояние, – ей всё время казалось, что она находится где-то не здесь, а наблюдает всё это со стороны – она была удивлена тому, сколько же людей были знакомы с её мужем. Прошло больше часа, как гроб с телом установили в прощальном зале, а люди всё шли и шли, множились венки и букеты рядом с портретом Князя, подходили и подходили к гробу очередные знакомые, коллеги, кто-то там ещё попрощаться с ним, снова и снова высказывали Светке соболезнования.
А она сидела – маленькая, прямая, какая-то вся одинокая и гордая, в огромных тёмных очках на пол-лица. И никто не знал, что сейчас за этими очками скрывается истинное лицо настоящей скорби, никто не видел, какой болью наполнены её глаза, никто не улавливал еле заметного движения головы чуть вверх – так она пыталась загнать назад выступившие на глазах слезинки.
На кладбище, когда пришло время прощания, она ещё раз подошла к гробу, всмотрелась в лицо мужа, чтобы окончательно запомнить каждую чёрточку, каждую морщинку, которых почему-то стало вдруг меньше, и ещё раз прикоснулась к его холодным губам, закрыв глаза.
На самом деле ей хотелось совсем другого, а вовсе не этой сдержанности. Хотелось тяжёлым бессильным мешком рухнуть на этот песок, не обращая внимания на присутствующих, на съёмку, на прессу и закричать так, чтобы затихли в небе беспокойно каркающие вороны, чтобы разодрал этот крик горло до боли, царапать длинными наманикюренными ногтями землю, пока на пальцах не проступит кровь... Физическая боль заглушит моральную... Но нельзя... Есть приличия, есть правила, которые надо соблюдать...
На поминальном обеде собрались в основном близкие. Родственники Князя сидели обособленно, рядом со Светкой были только свои – Нана, безутешная Нина с Алексеем, Зоя Петровна, Иннокентий Павлович, Ксения, Вадим...
То и дело Светка слышала шепотки со стороны родственников мужа: «Вся голь перекатная здесь собралась», «Ага, а он ещё нас стервятниками называл. А на самом-то деле вон кто поживиться хочет», «Ну, ещё не вечер, мы тоже кое-чего достойны и своего не упустим». Она прекрасно понимала, что всё это – слабые попытки спровоцировать её, но реагировать не собиралась, это было бы неправильно по отношению к памяти мужа.
– Свет – склонился к ней Олег, стоящий за спиной – ты только скажи – мои ребята их в два счёта выставят.
– Нет-нет, Олег, ты что... Это же похороны, так нельзя... Они просто провоцируют – ты разве не видишь. Но они слишком плохо меня знают... Я не стану устраивать скандал, это было бы несправедливо по отношению к Володе.
Когда поминки подходили к концу, и все прощались со Светкой, она попросила Алексею разрешить остаться Нине у неё сегодня, и о том же самом попросила Ксению. Втроём они прибыли домой и устроились в гостиной. Светка достала бутылку виски.
– Свет, ты что? – удивилась Ксения – тебе нельзя...
– Не надо, Ксюш – попросила её Света – из-за этого ребёнка умер Володя. И в этом виновата я.
– Ты о чём? – спросила её Нина, и Светка рассказала ей, что гормональные препараты спровоцировали болезнь.
– Света, да ты что? Володя скрывал это от тебя, он хотел, чтобы ты стала матерью, хотел сделать тебя счастливой...
– Он ради этого, Нина, пожертвовал своим здоровьем...
– Вот и сделай так, чтобы эта жертва была ненапрасной!
Они проговорили до глубокой ночи, а потом уснули каким-то беспокойным, тяжёлым сном.
Приближался день, когда Светка должна была узнать результат процедуры. С момента смерти Владимира прошло полторы недели. Она по-прежнему чувствовала себя каменной и ни на что не способной. Сердце её словно умерло вместе с ним – никакие эмоции не задевали её, ничто не способно было вызвать у ней улыбку, смех или возмущение.
Она сидела у кабинета врача, ожидая, когда её вызовут. Прошло несколько минут, дверь открылась и вышла парочка молодых людей, они что-то оживлённо и радостно обсуждали. Выглянула молоденькая медсестра.
– Светлана Викторовна, войдите. Ваши результаты анализов пришли.
Продолжение здесь
Спасибо за то, что Вы рядом со мной и моими героями! Остаюсь всегда Ваша. Муза на Парнасе.