Как так получилось, что немцам удалось дойти до окрестностей Москвы и устроить блокаду Ленинграда? Да, уже летом 1941 года план «Барбаросса» «накрылся медным тазом», вермахту предстояла тяжелая война на истощение, к которой немцы вообще не готовились.
Да, впереди — Сталинград и Курская дуга, «Багратион» и Знамя Победы над Рейхстагом. Но до этих побед советским людям нужно было ещё дожить. А лето 1941 года всё же стало для многих шоком.
До 22 июня 1941 года в обществе действительно были популярны оптимистичные взгляды на развитие возможного будущего конфликта: малой кровью бить врага на его территории, пролетарии не станут сражаться против Красной Армии, «броня крепка, и танки наши быстры»...
Сразу скажу, что это — именно что «низовое представление о войне». «Наверху» постепенно избавлялись от иллюзий, но немецкое нападение в реальности обогнало самые пессимистичные прогнозы (разумеется, если мы не берем планы немцев и аналитику в Великобритании, Штатах, Японии и т.д., там СССР давали месяцы или даже недели).
В общем, помимо отступлений и сдачи городов, имелось и моральное потрясение.
И тут любопытно то, как советские командиры (в том числе — военно-преподавательский состав) оценивали ситуацию, в чем видели причины неудач и отступлений. Так сказать, «рефлексия лета сорок первого». А она была.
Исследователь темы М. И. Мельтюхов ссылается на документы военной контрразведки (Трагедия 1941. Причины катастрофы (сборник). Они фиксировали «негативные» высказывания, исходившие от советских командиров. Впрочем, такие высказывания зачастую являлись вполне серьезной аналитикой.
«...будет большая драка, но у нас все же слабовато в области техники. Мехкорпуса материальной частью не укомплектованы, да еще много дураков в Красной Армии...» — полагал работник Управления кадров Красной Армии капитан Малофеев, 26 июня 1941 года.
И правда, советские мехкорпуса враг застал в состоянии «переодевания», а немало материальной части пришлось бросить из-за постоянных маршей (порой — «дерганых» и бесполезных).
«...теперь немцы сделают нам мясорубку. Мы к войне не готовы. Везде распущенность и неорганизованность...» — преподаватель тактики ВСШ майор Мухин, 22 июня 1941 года.
Увы, но советский комсостав в массе своей не имел какого-либо боевого опыта, сопоставимого с немецким. Помимо этого — общий невысокий уровень подготовки кадров, неоднократно обсуждавшийся руководством армии и страны.
«...наши прохлопали с развертыванием, надо было к этому готовиться раньше, а теперь неизвестно, что получится… Германская армия хорошо организована, дисциплина значительно сильней, войска имеют большой опыт боевых действий, и организация управления войсками поставлена высоко...» — сотрудник Управления боевой подготовки полковник Вишняков, 8 июля 1941 года.
Да, вермахт упредил Красную Армию в мобилизации и развертывании, что дало немцам возможность бить советские вооруженные силы по частям. Опыт боевых действий у вермахта и Красной Армии к тому моменту действительно просто несопоставимый, хотя и не все соглашаются с такой позицией (но лично я убежден на 100%, так как много читал о Польской и Французской кампаниях).
Организация, верно. Её, опять же, нацисты сумели «обкатать» в боевых условиях. И по итогам Польши и Франции были сделаны выводы.
«...немцы опередили нас в развертывании войск... ими используется вся военная промышленность оккупированных стран...» — начальник 3-го отдела Военно-топографического управления Генштаба майор Бодалин, 26 июня 1941 года.
Что называется, вот вам и ответы на происходившее от современников «с нашей стороны». Опыт, организация, неожиданное нападение, кадры, упреждение в развертывании.
Хотя в заметном количестве тиражировались и разнообразные слухи, вроде того, что Гитлер якобы хочет создать независимые республики (Латвию, Эстонию и т.д.) на оккупированных территориях. Или что немцы предложат мир, достигнув определенного рубежа.
Кстати, по поводу «красноармейцы не хотели воевать за Сталина». Согласно таким «высказываниям», опасения на данную тему у некоторых командиров были (да что уж там, нужно признать, что те же «прибалтийские» части почти в полном составе перешли на сторону врага или разбежались). Но было и совсем другое:
«Как указывал помощник начальника 2-й части штаба 28-й танковой дивизии капитан Козлов, «среди красноармейцев, когда им говоришь об отступлении, идет массовое недовольство и буквально приходится вытаскивать из окопов, люди хотят драться, а приказы отступать...»
В общем, эстонцы с литовцами в своем большинстве не хотели воевать (вернее, хотели, но «в другую сторону»... ну, не только они одни, конечно), а вот другие красноармейцы — хотели.
Но это... тоже порождало проблему. Из-за отступлений и неудач «носились слухи» о предательстве «наверху». Что тоже било по дисциплине и создавало панику. В такие слухи и многие командиры Красной Армии верили.
«Красную Армию сильно бьют... Зная организацию во время финской кампании, я могу себе представить, что сейчас происходит и как наших колошматят.
Дальнейшее продвижение немцев очевидно и, возможно, Москву ждет повторение 1812 года...» — генерал-майор артиллерии Внуков, 11 июля 1941 года.
Да, если что — ничего генералу Л. В. Внукову за эти слова не будет. Кстати, это бывший штабс-капитан царской армии. Переживет войну.
Его худшие опасения не сбылись и немец Москву взять не сумел. Хотя летом сорок первого это явно не всем было очевидно. Другой разговор, что советская власть не собиралась прекращать сопротивление.
Но в общем, как мы видим, участники и очевидцы тех тяжелейших событий нашей истории более-менее понимали причины неудач 1941 года. Хотя, одно дело — понять, совсем другое — «внедрить». На последнее у Красной Армии ушло много времени...
С вами вел беседу Темный историк, подписывайтесь на канал, нажимайте на «колокольчик», смотрите старые публикации (это очень важно для меня, правда) и вступайте в мое сообщество в соцсети Вконтакте, смотрите видео на моем You Tube канале. Недавно я завел телеграм-канал, тоже приглашаю всех!