Причиной этой истории была любовь.
Предмет любви - серый, внушительных размеров кот Гусар, красив был, как дьявол, однако характер имел ангельский, но весьма шаловливый.
Однажды, прогуливаясь по балконным перилам, Гусар расшалился сверх всякой меры и, сверзившись вниз, пролетел восемь этажей, приземлившись на бетонный "козырек" подъезда.
Вместо горячо любимого кота мы принесли домой жалкую серую тряпочку. Она печально вздыхала и явно не собиралась возвращаться к жизни.
"Ветеринарка" спасать животное отказалась категорически - "не жилец".
Мы положили "не жильца" в кресло на теплую грелку, накрыли большой пуховой шалью и вознесли молитвы доброму кошачьему богу.
Три дня кот лежал в кресле и охал, как больная старушка.
На четвертый - начал осторожно слизывать сметану с моих мизинцев, через неделю освоил жидкую пищу, а через месяц уже ковылял по комнатам, приволакивая правую заднюю лапу, за что получил второе имя и величался теперь Гусар Паниковский.
К следующему лету он окончательно окреп, правда, приобрел дурную привычку - громко храпел во сне.
В остальном же был прежний резвый котище.
Я, в отличие от кота, с наступлением нового лета утратила последний разум, и забрала себе в голову навязчивую идею о недопустимости новых прогулок.
Была убеждена, что очередное хождение по перилам закончится летально для кота и пагубно для моего рассудка - я просто спячу.
Для остекления балкона нужны были какие-то специальные железяки, которые мой муж, страдавший манией "сделай сам", никак не мог найти.
Лето мы проводили весело и интересно: сын отдыхал в деревне, муж искал железяки, а я обустраивала балкон всевозможными надперильными баррикадами, и пасла Гусара, рвавшегося на опасные променады.
Мне понравилось строить баррикады. Постепенно я вошла во вкус и увлеченно совершенствовала фортификационную технику.
В ход пошли подручные средства: подставки для цветов, разноцветные провода, разломанные полочки для обуви и контейнеры, беспардонно стыренные из ближайшего супермаркета.
Муж, выходя на балкон, издавал подозрительный горловой звук, больше похожий на всхлип, но обсуждать опасную тему все же не решался.
Балкон стал похож на инопланетный корабль и вызывал здоровое любопытство горожан.
В душную июльскую ночь открытый настежь балкон, наконец, "выстрелил" - часа в три пополуночи раздался страшный грохот рухнувшего заградительного сооружения.
Я тут же вылетела из постели, как петарда, и возопив:
- Что я тебе говорила, кот свалился! - в два прыжка очутилась на месте бедствия.
В надперильной баррикаде зияла внушительная брешь.
Вывесив за перила лохматую башку, я жалобно вопросила кромешную тьму:
- Гуся, ты упал? - и, не получив ответа, пришла к неутешительному выводу - Гуся упал!
Обезумев от ужаса, развернулась и понеслась прочь из квартиры, отогнав попавшегося под ноги мужа, угрожающим воплем:
- Если Гуська у.бился, я тебя изувечу!
Выскочив в подъезд и обнаружив неработающий лифт, окончательно озверела и неслась вниз, как разъренная фурия, проклиная себя за беспечность, мужа - за "сделай сам", и весь белый свет - за погибель любимого серого зверя.
В ночном дворе обнаружился квадрат света, падавший из открытого окна первого этажа.
Конечно, я начала спасательную операцию и пропахала газон вдоль, поперек, по диагоналям и периметру, жалобно причитая "Гуся, Гуся, ты где?"
Гуся безмолствовал.
Подняв голову к окну, я нашла там мужской силуэт.
Он принадлежал жильцу первого этажа, обладателю странной привычки - он очень мало говорил и очень много пил, отнюдь не ключевую воду.
Вспомнив, что кроме длинной белой ночной сорочки на легкомысленных бретельках на мне - увы! - ничего нет, я обхватила руками плечи, дабы прикрыть неглиже, и изо всех сил светским голосом поинтересовалась:
- Скажите, пожалуйста, вы не видели, здесь кот не пролетал?
Сосед выпучил глаза, отчего немедленно сделался похож на пьяную жабу, и ответил решительно и сурово:
- Никто. Здесь. Не пролетал.
- Извините, - вякнула я и спешно ретировалась во тьму.
- Домой иди, сумасбродка! - раздался сверху голос мужа, - в кладовке спит твой Гуся.
И канула бы в Лету эта история, когда б не соседка-сплетница, встретившаяся мне через пару недель у подъезда.
- Ты знаешь, что у Светки с первого этажа муж, ну, который молчит и пьет все время, ЗАКОДИРОВАЛСЯ?!
- Ну и что? - пожала я плечами, - давно пора!
- Сам! Сам закодировался!
- Какой сознательный! Молодец!
- Думаешь, спроста это он? Не-ет. В церковь сходил, тихий стал, как кролик, вообще не говорит теперь.
И, перейдя на шепот, записная сплетница поведала мне страшную тайную причину добровольной кодировки.
- Неделю, грит, пил. А ночью как-то стоит он у окна, а она и приди!
- Кто ? - не поняла я, - Светка?
- Не Светка! - мрачно продолжала сплетница, - САМА приходила.
- Кто - сама?
- Кто, кто... Кто по ночам приходит? САМА! Вся в белом, и рукой так манит, и плачет, и зовёт... Называть нельзя. САМА!
И, вспомнив заполошную ночь, я, наконец, поняла, какая именно САМА приходила к соседу с первого этажа.
Продолжение истории -
Кот-интеллигент -