Самая изощрённая хитрость дьявола состоит в том, чтобы уверить вас, что он не существует!
Шарль Бодлер
Нехорошая контора располагалась на двух этажах, а также в подвале небольшого старого особняка, расположенного во внутренней части жилого массива теперь уже пролетарского района, населённого в основном тружениками городских джунглей. Внутреннее убранство заведения могло послужить началом престижа, но, увы, было настолько разношёрстным, что у посетителей, впервые попавших сюда, голова ходила кругом. Здесь были комнаты с низкими потолками, узкими коридорами, невпопад прорубленными дверными проёмами. В общем, всё здесь навивало уныние. Но именно такой облик конторы и был нужен её обитателям. Ведь куцые атрибуты помещения, лишённые гармонических пропорций, подавляли дух гостей, тем самым делая их более сговорчивыми. По всей видимости, конторщики знали толк в тайнах влияния архитектуры на психику человека и смело ими пользовались в своих корыстных целях. И чтобы ни говорили философы, но в данном случае ущербность бытия ограничивает сознание, причём в более значительной степени, чем об этом принято думать, а тем более говорить.
Кстати, заметим, что архитектор района по какой-то только ему понятной причине совместил помывочную с туалетом. Мало того, мужское и женское отделения отныне были неразлучны. А саму комнату он разместил аккурат под боком кухни. Теперь трапезничавшие и приводящие себя в порядок, обладающие чутким обонянием, легко угадывали присутствие друг друга. А тонкая стена, разделяющая оба помещения зачастую даже с окном, позволяла порой вести длительные и непринужденные беседы, не видя друг друга.
Часть первого этажа с отдельным подъездом сдавалась в аренду то ли индусам, то ли другим выходцам с полуострова Индостан, ведь различить их было крайне трудно, если не погружаться в особенности культуры каждого народа. Сколько замыслов, сколько надежд было погребено в каждом углу этого мрачного здания каждым индусом, трудно сказать, но, по всей видимости, предостаточно.
Жили они в стране на полулегальном положении после окончания «Дружбы народов». Приторговывали всем, чем можно, но в основном благовониями, расфасованными по мешкам, конечно, не всегда пахнущими приятно, но зато очень эффективно помогающими от комаров и мошек. Из окон первого этажа постоянно выходил сизый дымок со сладковато-пряным запахом, так пугавший старожилов района и напоминающий им о пожаре времён нэпа. Пребывание смуглых людей было на руку обитателям сего места, так как их запах полностью перебивал могильный смрад, зачастую источаемый нехорошей конторой.
Вот эта идея с окном в уборную из кухни никак не даёт мне покоя. На кой ляд оно там? Из ванной – высоко. Из кухни – ничего не видно, всегда запотевшее. Ну да ладно, продолжим.
Столь тесное сожительство столь разных культур было выгодно и индостанцам. Ведь внешний вид работников конторы, хотя в ней они не только трудились, но и жили, интуитивно отпугивал от дома не только праздных зевак, но и отряды стражей правопорядка. При этом между вынужденными арендаторами была проведена черта, не пересекаемая ими ни при каких условиях. Её в своё время невольно обозначила Матильда, после того как один из адептов индуизма пытался подбивать к ней клинья. Но после первого страстного поцелуя ледяных губ в полумраке подъезда, которым она щедро наградила воздыхателя, последний исчез не только из города N, но и из страны, по всей видимости, сбежав к себе на родину чайных плантаций. После этого случая больше никто из арендаторов не пытался познакомиться ни с Матильдой, ни с Гулей. Вообще, все они старались вовсе не пересекаться.
Этот «следующий день» был слишком томительным для обитателей конторы. С самого утра в ней собралась вся честная компания. Хреномот и Бараньев играли в карты с меняющимися по ходу игры мастями, отчего яростные стычки между игроками не прекращались ни на минуту. Животное было настолько хитро, что, когда у Бараньева появлялись на руках все козыри, на столе вместо колоды карт возникали шахматы. Стоит заметить, что кот был сделан под сибирского, но превосходил его кратно не только в размерах, но и в уме, что давало ему неоспоримое преимущество.
Аззазил без конца точил свой и без того острый нож, доставая раздававшимся скрежетом секретаршу, которая уже была земляного оттенка, хотя, что скрывать, это был её естественный цвет.
Объяснимся. Аззазил был среднего роста, в молодости весьма красивый молодой человек с контрастными и сухими чертами лица. Всё в его фигуре, начиная от оценивающе-скучающего взгляда до тихого размеренного шага представляло самую резкую противоположность Бараньеву. В лихую бытность он одевался очень изящно, своеобразно и просто, но всегда по фигуре. В общественных местах он часто появлялся в фетровых шляпах, страсть к которым у него возникла ближе к сорока, когда ещё красивые кудри, выпячиваясь из-под краёв головного убора, придавали лёгкий шарм его лицу и очаровывали многих, не только одиноких женщин.
На подоконнике, свешивая когтистые лапы за окно и постукивая ими в такт напеваемой мелодии, сидел как будто ни к чему не причастный и только что прилетевший с юга седоватый дрозд. Он, совмещая пение с щёлканьем семечек, выплевывал на прохожих липкую шелуху. Птица больше всего походила на ворона, нежели на представителя своего вида, а если присмотреться внимательнее, то на кого угодно, в общем, такая вот мистическая натура. Характера была очень скверного, но по природе не злобна, если не брать во внимание мелкие пакости. Помогала с неохотой, но при случае не упускала возможности похвастаться своими заслугами. Как и многие представители пернатых, дрозд питал слабость ко всему блестящему, собирая всё неправильно лежащее в подвал конторы. За своё скупердяйство ценился шефом, доверившим ему право не только ведения кассы, но и хранения антиквариата, к которому дрозд на версту никого не подпускал. Заведовал тайной библиотекой. Набросав основные черты птицы, продолжим.
Внезапно перед самим подъездом раздался скрежет автомобильных шин, с сильным треском захлопнулась дверца, как будто её кто-то пытался силой вогнать в круп железного коня. Может показаться, что поведение приехавшей персоны излишне эмоционально, но это всего лишь иллюзия, навеянная проявлением сильной личности, только внешне похожей на человека.
– Всё, баста, – испуганно произнёс дрозд и, выплюнув остатки семян, добавил, – шеф приехал, кажись, в самом, что ни на есть пресквернейшем настроении.
– Этого ещё нам не хватало, – возмутился кот и под шумок вытащил из рукава козырную карту.
Спустя минуту дверь в контору распахнулась, ударив ручкой в неоштукатуренную стену, увеличивая в ней паутину трещин. Одна из борозд своим извилистым руслом доползла до картины с философской надписью, висевшей криво: «Не принимай решения в гневе и не обещай ничего в сильной радости». От сильного и властного удара по комнате прошёлся порыв ветра, мигом надувший занавески, пошевеливший разбросанные на столе бумаги и обдавший лица присутствующих лёгким холодком. На пороге появился Фаллонд. С таким лицом его давно никто не видел. Взгляд метал молнии, вены на руках до того вздулись, что казалось сейчас лопнут, волосы, ранее идеально уложенные, были сильно растрёпаны. Ворот рубашки слегка съехал на бок, галстук висел, как тряпка, шляпа в руке была до того сдавлена пальцами твёрдых рук, что приобрела необратимые заломы.
Увидав своего господина в таком состоянии, Хреномот первым смекнул, что дело запахло жареным и самое время «залечь на матрацы». Как говориться, нужно быть большим смельчаком, чтобы быть трусом в такой ситуации, поэтому животное медленно и бесшумно, по-кошачьи мягко стекло со стула на паркетный пол и заползло под буфетный столик, стоявший прямо под раскрытым окном. Свернувшись в клубок, кот принялся нервно теребить край свисающей занавески, пристально наблюдая своими прищуренными глазками за стремительно разворачивающейся драмой и реакцией на всё происходящее его собратьев. Словно магистр оккультных наук, он силился предвидеть дальнейшее развитие событий. И как ему подсказывали интуиция и его острый нюх, ничего хорошего оно не предвещало.
Бараньев, впав в ступор и обронив карты себе на колени, удивленно приоткрыл рот и округлыми глазами смотрел через разбитые очки на вошедшего в полном недоумении. Аззазил, каким-то криминальным чутьем поняв, что нож в его руках может послужить причиной взрыва накопившейся в хозяине злости, а затем стать орудием непредумышленного массового убийства, попытался незаметно спрятать его за голенище сапога. С учётом сложившийся обстановки Гульнара, стоявшая в эротическо-неуместной позе, почувствовала некую неловкость от своего едва прикрытого нагого тела и, пытаясь хоть как-то сгладить неловкость момента, стала дрожащей рукой одёргивать короткий фартук, едва прикрывавший её округлые бедра. Дрозд же, опёршись спиной о стену оконного проёма и почти впечатавшись в неё, медленно задвинул на четверть окна грязную занавеску, чем до смерти перепугал кота, не ожидавшего такого подвоха и едва успевшего выпустить её край из своих когтистых лап. Только одна Матильда, моргая длинными ресницами, смотрела на всё в ожидании дальнейшего действа, не заставившего себя долго ждать.
– Так, – сказал Князь властно, – мы очень стеснены во времени, а работы у нас, как выяснилось, непомерно много.
Никто не пытался что-либо спросить или как-либо привлечь к себе внимание. Все замерли, а кто-то и не дышал. В воздухе повисло напряжение, готовое разрядиться в первого, кто промолвит хотя бы слово.
– Нам нужно найти доверенное лицо, желательно моего родственника по мужской линии. Этим займётся Матильда, – требовательно произнёс Князь тьмы, указывая на девушку рукой.
Матильда в ответ подчинительно кивнула головой.
– Да, и чтобы фамилия была никак не связана со мною. Учти, чтобы вообще никаких прямых следов, только генетика. Это очень важно. И ещё, тот, кого мы ищем, не должен знать о родовых связях.
– Пренепременно будет сделано, – выпалила секретарша и спросила – Князь, а почему вы сами не можете заняться тем, что вы хотите поручить человеку?
Князь немного прищурил глаза, всматриваясь в дерзнувшую спросить секретаршу, и, помедлив, ответил:
– Как говорит одна великая мудрость: «Не начинай дела, конец которого не в твоих руках».
– Позволю себе задать ещё вопрос, – уже кокетливо застеснялась секретарша, – сказанное вами нисколько не прояснило дела, более того, породило ещё больше вопросов. Что значит ваш ответ?
– Я хоть и могущественный, но не создан по образу и подобию, что ограничивает меня в некоторых сферах бытия, куда мне невозможно проникнуть, при всём моем желании и всех моих возможностях. В отличие от меня человек обладает практически ничем не ограниченными способностями, что делает его недосягаемым для любого другого существа, да и какой-либо сущности тоже. Но люди не подозревают о своих возможностях, не все они осознают силу своего духа и отсутствие горизонтов своей воли. На это способны единицы, пока единицы. Поэтому начать и завершить любое дело, конечно же, в рамках дозволенного Свыше, может только человек, состоявшийся или хотя бы осознавший, что может состояться человеком, и вставший на дорогу своего преображения, – произнёс Князь тьмы, а про себя подумал. – Нам нужен мудрый человек. Ведь мудрость – это ум, наполненный любовью, а в таком уме нет места дьяволу.
Секретарша, видимо по привычке пропуская сложную часть мимо ушей, заключила:
– Да уж, труднее всего даётся то, что даётся не тебе.
Остальные же лица задумчиво молчали, понимая, что их ждут страшнейшие хлопоты. Установившаяся тишина говорила гораздо больше, чем если бы кто-то из них что-либо сказал, ведь как говорили древние, изречённое слово есть ложь.
– Да, совсем забыл, он не должен состоять ни в каких тайных ложах. Это обязательное условие. – прищуриваясь, добавил господин.
– Это действительно так важно?
– Да.
– Но ведь сейчас так много всяких сект развелось, пойди разберись, кто, куда и в каком качестве входит. Может, всё же… – не закончила свою фразу секретарша.
– Пойми, во всех этих заведениях используют ритуальщину, а она блокирует творческие способности. Матильда, посмотри среди списков рождённых в первой половине прошлого века в городе N. Если мне не изменяет память, мы там были, а значит, должны были остаться мои следы. Остальные распоряжения будут чуть позже. Пойду приму душ и немного подумаю. Никому не уходить из конторы, – командным голосом приказал Фаллонд.
Судя по лицам, резиденты и так никуда и не собирались, понимая, что господин прибыл с не очень хорошими новостями, о которых он не стал говорить, по крайней мере, сейчас и, по крайней мере, им всем сразу.
Немного отдохнув, Князь тьмы стал размышлять над так неожиданно возникшей задачей. Ключ к её решению полностью зависел от того, сможет ли Матильда быстро найти нужного человека или нет. Князь не сомневался, что Он и так понимает всю ситуацию, в которой находится человечество. Но вот зачем Ему в действительности нужно было мнение Фаллонда? Этот вопрос не давал покоя с момента встречи. «Предположим, найдём мы отпрыска, – размышлял он, – что дальше? Здесь разгадка, скорее всего, должна быть как-то связана с Вернадским. Нужно будет срочно найти учёного, побеседовать с ним и понять, что я мог упустить из виду». Стоило Фаллонду подумать о том, что нужно попросить Матильду организовать для него эту встречу, как его интеллект, напрочь отстранившись от размышлений о «высоком» и дав волю инстинктам и богатому опытом воображению, переключился на секретаршу и её обязанности по второй «специальности».
Прервав усилием воли столь приятные, но сильно мешавшие делу мысли, Князь продолжил рассуждения в требуемом делу ключе: «Нужно составить план мероприятий хотя бы крупными мазками, в дальнейшем, когда получим первые результаты, будет понятнее, куда бежать дальше. Прежде всего, надо найти родственника и проверить его на готовность работы с силами тьмы. Не забыть связаться с рекрутинговым агентством и привлечь специалистов тёмных дел с креативным подходом. Вместе мы сможем выработать более детальный план дальнейших действий».
– Вот так будет правильнее, – уже вслух произнёс Фаллонд, а про себя стал думать о встрече с Ним: «И всё же главная задача не в представлении моего мнения Ему, это не самое сложное, а в понимании, зачем Ему нужно человечество. С одной стороны, вот они люди, бери и направляй их на то, ради чего ты их сотворил. С другой стороны, если Он не делает этого, значит, люди ещё не способны сделать то, ради чего они созданы. Получается, что все люди, да не все человеки. Возникает резонный вопрос, что же такое человек в истинном смысле этого слова. Вот, должно быть, в чём ключ к пониманию моей с Ним встречи».
Размышления Князя прервал тихий стук в дверь кабинета.
– Кто? – несвойственно себе вскрикнул от неожиданности Князь тьмы.
– Шеф, есть хорошие новости, – тихо, писклявым голосом выпалила секретарша в замочную скважину.
– Входи.
– Я нашла некоего Нестора Алексеевича Холодного.
– Почему холодного? – осведомился Фаллонд, – он что? Уже у нас?
– Холодный – это его фамилия, но непонятно по кому.
– Неси сюда все документы, сам прочитаю.
Ознакомившись с выпиской из церковного прихода города Тайна …инской области, Фаллонд отметил, что этот человек, возможно, и есть его незаконнорожденный внук, если говорить языком земного ЗАГСа. Но так далеко, почему? Как?
– Где он сейчас находится? – задал вопрос Фаллонд, не поднимая головы из папки.
– Мы не нашли никаких следов. Получилось раздобыть только эту бумажку, – с воодушевлением в голосе произнесла секретарша и протянула шефу вырванный из блокнота, слегка помятый клетчатый лист.
– Отличная работа. Как вам это удалось?
– Заполучили её по нашей агентурной сети благодаря старой любовной связи Гули с отступником Зосием, работавшим в своё время в главном церковном архиве. Ибо он и по сей день питает к ней благостные чувства.
– Гуля неисправима. Главное, чтобы её ухажер не ошибся и не обманул, – усмехнулся Фаллонд, но тут же более серьёзным тоном добавил. – Позови ко мне Аззазила.
Спустя буквально секунду после ухода Матильды в кабинет плавно, преступной походкой, немного втягивая голову в плечи, как будто это может от чего-то спасти, вошёл Аззазил.
– Вызывали? – голосом, готовым на любые подлости, спросил вошедший.
– Бери кота и отправляйтесь в Тайну. Там узнайте, где сейчас живёт Нестор Холодный и все прочие подробности его жизни. И только попробуйте провалить задание. Лучше тогда не возвращайтесь!
– Простите, шеф, куда отправляйтесь? – с лёгким испугом, преодолевая страх, переспросил разноглазый.
Фаллонд, неторопливо повернув голову в сторону подопечного, стоявшего в проёме двери и нервно скручивавшего край пиджака в трубочку, произнёс медленно и с расстановкой:
– Я что на непонятном языке выражаюсь?
Несмотря на свою учтивость, Князь всегда был твёрд, что чувствовалось во всём: его движениях, тембре голоса, манере вести диалог.
– Всё, всё понял, – пролепетал и без того промокший от холодного пота тип, – уже выполняю.
Извиняясь и кланяясь, он стал пятиться назад из кабинета, одновременно закрывая за собой скрипучую дверь.
Князь, оставшись один, подумал: «Документы, это, конечно же, хорошо, но нужно посмотреть прямо в глаза, они всё расскажут. Никакие анкеты не заменят личной встречи. Почему-то внутренний голос мне подсказывает, что Нестор несёт в себе устойчивую ориентацию своего поведения на праведное будущее. Такой-то нам и нужен. Осталось только убедиться, свойственна ли ему непреклонная верность определённой мечте и вера в её осуществимость в жизни. Главное, чтобы он не состоял ни в каких сектах и тайных обществах. Ведь именно они постоянно ищут таких людей и втягивают самых талантливых в свои сети, порабощая волю. Делают из них безоглядных и близоруких деспотов, всегда шагающих по головам».
В это время, выйдя из кабинета начальника и оказавшись напротив секретарши, Аззазил стал вытирать затёртым платком взмокшую шею.
– Где эта зоологическая тварь? – вспылил не в свойственной ему манере Аззазил, – всем же сказали никуда не уходить, ведь нас ждёт командная работа.
– А такая работка мне нравится, – обрадовался Бараньев, – ведь её всегда можно свалить на другого.
Хреномот же, произнеся мурлыкающим голосом из-под газетного столика:
– Во-первых, я никуда не уходил, а во-вторых, я вам напомню, что праздность – подруга размышления и без неё котам никак нельзя, – стал, потягивая спину, вылезать из-под мебели. Отряхнувшись, животное нравоучительно продолжило, – и с вашего молчаливого согласия позволю себе заметить, если человек ничего хорошего высказать о себе не может, а сказать хочется, он говорит плохое о других.
– Что-то я не очень понял вашу мысль, – нахмурил брови Аззазил.
– Коллега, не берите в голову. Раз не поняли, значит, не ваше. И вообще, будьте любезны, скажите, вам нужно помочь или же не мешать?
– О-о-о, вот сейчас начнётся интеллектуальная битва, – подначивал как будто в трансе Бараньев, но почесав затылок, добавил, – нет, увы, противники, как всегда, безоружны.
– Я, понимаете ли, карту треф доставал из-под стола, – пробормотал кот и, показав всем зажатую в лапе игральную колоду, швырнул её в морду Бараньеву со словами, – нечего разбрасываться казённым имуществом, собирай потом после них.
От попавшей в очки и застрявшей в трещине линзы карты Бараньев немного оторопел, но вскоре пришёл в себя и не столько в вопросительном, сколько в утвердительном ключе выдавил из себя:
– Я так понимаю, намечается важное дельце? – и, хлопнув себя по протёртым коленям, встал со стула.
– Для тебя ещё ничего не начиналось, а вот закончиться может быстрее, чем ты себе представляешь, – огрызнулся Аззазил, – а мы с котярой отправляемся в Тайну.
– Какую ещё Тайну? – недоумённо спросил кот. – Сначала нужно все обстоятельно взвесить.
– Долой все раздумья, нам нужны имена, адреса, телефоны! – хлёстко заявил Аззазил и посмотрел на секретаршу.
– Ой, с географией у меня как-то не сложилось ещё со школы. Могу только сделать предположение, что это где-то по ту сторону Уральских гор, в затерянной части страны, – ответила на укоризненный взгляд Матильда.
– Где одни карьеры?
– Да. И ещё узкоколейка.
– Я примерно понял, где это, – нахмурил лоб Аззазил, – но лучше дай мне адресок.
– Вот тебе название улицы и номер дома паспортного стола, – Матильда протянула командированному лист бумаги, исписанный корявым почерком.
– Матильдушка, душенька, пока мы будем отсутствовать, присмотрите за Бараньевым, не ровён час, глупостей понаделает, – злорадно улыбнувшись, пошутил Аззазил и стал рассматривать написанное.
– Но-но-но, – буркнул задетый за живое Бараньев, – кто старое помянет, тому глаз вон.
Бараньев знал, что именно эта поговорка больше всего выводит мокрушника из себя.
– Я тебе сейчас покажу глаз вон! – крикнул Аззазил. Но вовремя осёкся, понимая, что не только не время, но и не место сводить старые счёты.
Кот же, воспользовавшись возникшей сумятицей, подошёл к скучающему дрозду и, задумчиво почесав за ухом, потребовал:
– По всей видимости, едем мы надолго, поэтому соблаговолите выдать мне аванс твёрдой валютой.
– Придёт время – получишь. А пока нечего будущее проедать, – ответила птица, захлопнув зарплатную ведомость.
– Слышь, пернатый бухгалтер, богатство без любви окончательно сделало тебя жадным, – ответил нравоучительно кот дрозду.
– Любовь и деньги не совместимы! – огрызнулся счетовод.
Кот молча взял свой истрёпанный саквояж, которым он очень дорожил по известной лишь ему одному причине, и, посыпая искрами из глаз пернатого, направился к выходу.