22-28 июня 1941г.
В первые дни войны прославился 92 Перемышльский погранотряд Украинского округа Киевского Особого военного округа под командованием подполковника Тарутова Якова Иосифовича и его заместителя по политической части(политрука) батальонного комиссара Уткина Григория Васильевича.
Отряд нес службу по охране государственной границы по реке Сан, длиной в двести пятнадцать километров. Штаб отряда находился в городе Перемышль (Советскому Союзу принадлежала его большая, правобережная часть; граница с Нацистской Германией проходила по реке Сан; после войны по советско-польскому договору город полностью отошел Польше, ныне Пшемысль).
Отряд состоял из пяти комендатур, двадцати одной линейной заставы, 5 резервных застав, маневренной группы и подразделений обслуживания. Общая численность отряда доходила до двух тысяч ста восьмидесяти пяти человек. Из оборонительных сооружений на заставах имелись окопы, блокгаузы и наблюдательные вышки. Каждая из застав имела у себя на вооружении винтовки Мосина, по два станковых и четыре ручных пулемета – стандартный арсенал, за исключением противотанковых мин. Для борьбы с танками присутствовали только связки ручных гранат РГД. Так как начальство предполагало, что в случае начала военных действий линию укреплений займут части Рабоче-Крестьянской Красной Армии, а отряд приступит к выполнению особых задач.
В четыре часа утра 22 июня 1941 года с германской стороны города начали раздаваться хлопки, и были заметны яркие вспышки – немецкая артиллерия открыла ураганный огонь по участкам второй, третьей и четвертой комендатур отряда, штабу и дорогам, ведущим в тыл. Первыми выстрелами были разрушены радио- и телефонная станция отряда, тем самым, штаб остался без связи.
…Штаб отряда. Общий сбор начальствующего состава и подразделений в непростреливаемом месте.
- Товарищи! Красноармейцы и офицеры! Наша страна подверглась нападению – говорил подполковник Тарутов, надрывая голос, так как вокруг то и дело разрывались снаряды, воронки появлялись одна за другой; здание штаба после двадцати минут ураганного обстрела стало неузнаваемо. – Посему приказываю всем организовать из своих подчиненных взвода и роты и сражаться до последней капли крови. Товарищ сержант! – обратился он к своему адъютанту. –отправляйтесь в четвертую комендатуру и передайте коменданту мой личный приказ организовать людей в боевое подразделение и встретить врага огнем. И еще – береги себя, не зная броду не суйся в воду.
- Слушаюсь! – и сержант, пригибаясь, убежал по адресу.
-Товарищ Жлобов, соберите взвод и выдвигайтесь в сторону мясокомбината, обороняйте переправу, не допускайте прорыв противника в город! – обратился Тарутов к начальнику клуба отряда.
Помощник начальника четырнадцатой заставы лейтенант Исаев с группой бойцов оборонял мост, у которого она располагалась. «Да…многовато их будет…около роты, а то и больше…ничего, прорвемся!» - думал он. Солдаты-пулеметчики короткими очередями вели огонь по врагу. Наши солдаты до войны прошли качественную подготовку, и поэтому сейчас каждый знал свое дело. Благодаря их метким выстрелам немцы стал нести потери в первые часы войны – каждый раз, получив около двух десятков убитыми и ранеными, в результате ураганного огня, открываемого группой Исаева, они отступали, и перегруппировавшись, шли в новую атаку на мост.
«Проклятые русские! Как вы смеете убивать представителей высшей расы?! Вы за это ответите!»- думал командир пехотной роты Вермахта обер-лейтенант Шунтц.
-Рота, в атаку! Сосредоточить огонь! Обступай мост с двух сторон! – отдал приказ своим подчиненным. Несколько отрядов автоматчиков на резиновых лодках пересекли реку и высадились на нашем берегу – это шла восьмая и последняя атака на этот мост.
Группа Исаева была окружена, и завязался неравный бой между ними и немецкими отрядами стрелков-автоматчиков. Вокруг был непрерывных грохот выстрелов и свист пуль, взрывались гранаты, брошенные пограничниками.
«Твою ж за ногу, когда ж вы закончитесь-то?! Сколько вас еще?» - думал лейтенант, видя нескончаемый поток огня, наступление немцев. Он едва успевал переводить свою трехлинейку из стороны в сторону.
-Ааа!.. – застонал один из наших солдат, получив очередь в левую руку, и вскоре упал наземь, получив следующую.
Лейтенант Исаев остался один. Пригнувшись в окопе он держал на изготовке гранату, и тут резко появились четыре автоматчика. Выдернув чеку и крикнув: «Сдохните, мрази!», он подорвал себя вместе с ними. Тела от столь близкого взрыва изуродовались.
В четыре часа утра жители Перемышля стали просыпаться из-за поднявшегося за окнами квартир шума. Снаряды, вылетавшие из различных немецких пушек, приземлялись в разных местах города, так как был открыт ураганный артиллерийский огонь; они наносили сильные разрушения зданий восточной части города, зажгли здание железнодорожного вокзала, госпиталь и ряд складов, из которых особенно сильно полыхали склады с горюче-смазочными материалами.
Спустя некоторое время, когда артобстрелы прекратились, а на советско-германской границе стали раздаваться оружейный и пулеметный стрекот, в здании городского комитета ВКП(б) стали собираться местные жители, представленные железнодорожниками, рабочими завода по производству швейных машин и различного рода служащими, в том числе и партийный актив города. Их встретил первый секретарь Павел Васильевич Орлов
-Товарищи! Вы, надо полагать, собрались здесь, чтобы узнать, почему мы подверглись обстрелам, кто в этом виновен и что делать дальше?
-Да! Верно говоришь! – раздались голоса в толпе.
-Отвечаю на первый вопрос - обстреливали нас наши соседи немцы, почему и за что – мне неизвестно, но надеюсь, что все обойдется, а вот что нам делать, так на этот счет у меня уже давно есть соответствующее распоряжение: «В случае форс-мажорных обстоятельств, таких, как война, организовать из населения ополчение, способное встать в один строй с частями Рабоче-Крестьянской Красной Армии и защищать Родину.
-Мы готовы! – загудел собравшийся народ. – Павел Васильевич, записывай всех.
«Всех» набралось порядка двухсот человек, которым по команде комитета со военных складов было выдано оружие. Следом ополчение выдвинулось на оборону центральной части города, где располагался гарнизон «243 километр».
Тут же находилась часть бойцов четырнадцатой заставы, возглавляемая ее начальником лейтенантом Патарыкиным, и группа военнослужащих шестьдесят шестого полка Внутренних войск НКВД под командованием лейтенанта Моторина. С момента начала артобстрела было повреждено здание штаба гарнизона, который наравне с другими практически сразу перешел к обороне. В девять часов утра немецкая пехота при поддержке артиллерии перешла в наступление на Перемышль. Пограничники совместно с группой Моторина, бойцами первой роты шестьдесят шестого полка и ополчением в течение полутора часов сдерживали натиск противника, но из-за превосходящих в разы сил немецкой группировки были вынуждены отступить на участок гарнизона «247 километр» и вести оборону совместно с другими частями.
К десяти часам утра связь отряда с подразделениями и командованием была налажена. Около двух часов дня командир отряда докладывал о ситуации командованию НКВД.
-Докладывайте, товарищ подполковник, – сказал комиссар госбезопасности 3-его ранга.
-Сведений о первой комендатуре мы не имеем, кроме тех, что она подверглась нападению танковой группы из двухсот единиц бронетехники. На участке пятой комендатуры противник на данный момент активных действий не предпринимал, охрана государственной границы происходит в штатном режиме. Вторая комендатура подверглась нападению в четыре часа тридцать минут утра, продолжила нести охрану и оборону госграницы, наносит противнику вред путем контратак. Тяжелые бои идут на участках третьей, девятой и десятой комендатур. Последняя всеми способами отражает нападение, против нее применял психологическую атаку батальон СС, которая не увенчалась успехом. Противник бежал с поля боя, оставив на нем одну пушку и два станковых пулемета.
На другом конце провода было тихо, вероятно комиссар был ошарашен услышанной речью, но через пару мгновений он произнес:
-Товарищ подполковник, выводите свой отряд из города на линию обороны РККА, все согласовано с главным командованием.
-Есть, товарищ комиссар 3-его ранга!
После этого отряд в составе четвертой комендатуры и штабных подразделений отступил из города на двенадцать километров восточнее в село Нижанковичи. Здесь же находились подразделения восьмого стрелкового корпуса, который возглавлял генерал-майор Михаил Георгиевич Морозов.
-Ну здравствуй, Тарутов! Наслышаны мы о твоих хлопцах. Объяви всем выжившим благодарность от моего имени, - сказал генерал, крепко пожимая руку командиру отряда. – Давай размести их по палаткам и избам, а после подходи – помянем погибших и будем думать, как жить дальше.
Около двух часов ушли на размещение военнослужащих-пограничников. После чего они совместно с бойцами восьмого корпуса совершали обеденный прием пищи в более-менее человеческих условиях – без шума снарядов, свиста пуль, криков и стонов раненых товарищей. Правда после такого эмоционального давления не все люди могли нормально есть – многие вспоминали тех, с которыми только вчера обменивались шутками, пели песни, ухаживали за девушками….
- Разрешите, товарищ генерал?
-Кто это? А, ты подполковник? Заходи, я вот ждал тебя. Присаживайся, обстановка, правда, не ахти, но все же лучше так, чем на ногах! – говорил Морозов, доставая из внутреннего кармана своей гимнастерки фляжку.
- Не напоминайте мне про ноги, пожалуйста! У меня пятерым их оторвало! – чуть вскрикнул Тарутов, закрыв на мгновение свое лицо правой рукой.
-Держи, успокой свои нервы. Кому сейчас легко? Мне? Или моему политруку? А ты знаешь, сколько нужно сказать, а чего утаить, чтобы люди пошли в бой? Знаешь, не мне тебе объяснять…
-Виноват.
-То-то и оно. Смотри сюда: мы на юго-востоке от города, - сказал генерал, показывая пальцем на точку на карте. – А здесь Перемышль, между нами и городом двенадцать километров, за четыре часа можно дойти в среднем темпе. Твоя задача сформировать подразделение, способное эффективно вести бой. Даже если все твои поднимут руки и скажут , что готовы – не слушай их, выбирай целых и невредимых, калек тут не надо.. Как только сформируешь батальон, приведи новоиспеченного командира ко мне, тебе, как непосредственному командиру тоже необходимо присутствовать.
-Есть, товарищ генерал. В течение часа батальон будет готов к выполнению задачи.
В течение получаса он отобрал людей для создания сводного батальона. Раненых, внимая совету генерала, он оставил в расположении. Командиром нового подразделения он назначил старшего лейтенанта Григория Степановича Воеводина, которого, как было приказано, привел в кабинет командующего корпусом.
- Товарищ Воеводин! Сколько человек в вашем батальоне?
-Двести пятнадцать.
-Добро. Вам вместе с силами четвертой комендатуры, - кивнул генерал в сторону ее коменданта, - необходимо выбить немцев из города как можно быстрее, чтобы эвакуировать мирных жителей, особенно детей, женщин и стариков. Поддержку вам будут оказывать один стрелковый полк девяносто девятой дивизии, противотанковая и пулеметная роты, а также семьдесят первый гаубично-артиллерийский полк.
-Во сколько часов выдвигаться?
-Если прямо сейчас, к ночи надо быть на месте и провести разведку местности, на рассвете начинать штурм.
Батальон Воеводина, состоящий из солдат и сержантов да нескольких старшин погранвойск, а также солдат и сержантов шестьдесят шестого полка НКВД, выдвинулся вечером из Нижанковичей и через несколько часов был у южной окраины города.
- Бойцы! – сказал Воеводин, построив солдат на поляне. Поскольку была ночь, он говорил тише, чем днем. – Нужны добровольцы, человек двадцать, для проведения разведки в захваченном противником городе. Кто желает рискнуть – выйти из строя. Но предупреждаю – многим необходимо быть здесь, чтобы быть готовыми в любой момент выдвинуться на задание.
-Я! – по всему строю раздавались голоса солдат, изъявивших желание пойти на разведку в тыл врага.
-Первая группа – Иванов, Магомедов, Самойлов, Беляев, Журавлев. Вторая – Петренко, Сидорович… - распределял Воеводин двадцать добровольцев из общего числа по четырем группам. Солдат он выбирал тех, кто имел хорошую физическую подготовку по рукопашному и ножевому боям. Хотя старший лейтенант предполагал, что группы погибнут, в случае обнаружения. – Ваша задача: незаметно пробраться в город и узнать расположение войск, по возможности захватите одного-двух пленных.
Командиром первой группы был Иван Самойлов. За время двухлетней срочной службы он прослыл на заставе крепким человеком, не обращающим внимание на чужие проблемы. Иной раз могло показаться, что у него у него нет чувств. Однако сейчас он боялся. Но не за себя. За свою жизнь у него никогда не было страха. Он боялся за своих родителей, которые остались в далекой деревне на Урале, ведь он единственный сын в семье. Кроме него только сестры разных возрастов. Можно подумать, что дочери заменят родителям сына, дескать, они им внуков родят, но это мнение будет ошибочно. Сын является продолжателем Рода, он несет отчую фамилию в свою семью и становится ее главой, а девушка нет.
«Так, отставить сопли, чай не баба, а уральский мужик!» - думал Иван, - Сейчас главное пройти в город незамеченными, осмотреться, разнюхать сведения, повязать языков, да тикать».
Группа младшего сержанта Самойлова двигалась возле железнодорожных путей. Вдоль них рос густой кустарник, в котором во время опасности можно было укрыться от чужих глаз. Войдя в город они проследовали до переезда, где патрулировали двое немецких солдат.
- Тсс! Стой! – скомандовал Самойлов, - Надо искать обход. Прячься! – шепнул он, услышав шум автомобильного двигателя.
Они спрятались за пакгаузом и стали наблюдать из-за угла. К переезду подъехал грузовой автомобиль с солдатами на борту и притормозил около патрульных, чтобы помягче пересечь рельсы. За ним проехали еще четыре грузовика, один из них был с тентом, и, вероятно, в нем везли боеприпасы.
Обойдя пакгауз с другой стороны, группа вышла на дорогу. На улице кроме них никого не было. На расстоянии двухсот метров от них возвышались двух- и трехэтажные дома. Осторожно подобравшись ко дворам этих домов, они заметили группу людей в штатском, испуганно озирающихся по сторонам.
-Здорово дневали! – произнес Журавлев с молчаливого согласия своего командира.
-А? Кто? Что?
-Здорово дневали, говорю. Свои мы. Русские.
-А… Красная Армия…
-Скажите, пожалуйста, где здесь скопления немцев?
-За перекрестком будет ресторан. Там они сидят. Победу празднуют…
-Ясно. А вы сами, чьих будете?
-Путейцы со станции.
-Прячься, - сказал Самойлов всем, так как услышал чьи-то шаги.
Это был немецкий фельдфебель-радист. Он был очень сильно пьян, еле держался на ногах и распевал песни на своем языке.
-Отлично, братцы, возьмем его, а дальше посмотрим. Фиу-фить, - свистнул Журавлев, отвлекая немца от песен. Тот растерялся, через мгновение пошел на свист, повторившийся еще раз, пытаясь достать пистолет из кобуры.
- Was zum Teufel ist das? Wer pfeift? – спросил он неизвестно у кого (Что за чертовщина? Кто свистит?)
Едва зайдя за угол дома он получил в пах прикладом винтовки, загнулся и следом получил еще один удар.
-Wer? – спросил он (Кто такой?)
-Ich bin dein Tod! Sag, wo Sie sich befinden, wie viele von Euch, und wer bist du? (Я твоя смерть! Говори, где вы расположились, сколько вас, и кто ты такой?)
-Ich Funker im Rang Feldwebel. Wir sind sehr viele, hier eine ganze Division. Unsere aus-Bataillon alle in einem Restaurant. (Я радист в звании фельдфебель. Нас очень много, тут целая дивизия. Наши из батальона все в ресторане.)
-Klar (Ясно.). – произнес Василий Хорошавин, производивший допрос, и в конце концов, ударил «языка» еще раз, чтобы тот вырубился.
-Да, Вась, я уж думал, что он стрелять начнет, всех на уши поднимет. Ан нет. Все тихо обошлось. Что он сказал? – спросил Самойлов.
-Сказал, что он радист, немцев в городе – дивизия, а их батальон бухает в ресторане, празднуя победу над нами. А у нас в городе он один.
-Иванов и Беляев, возьмите этого ханурика и спрячьте его неподалеку. Место пусть покажут местные граждане, - Самойлов имел в виду тех, кто спрятался в парадном, - В случае чего – знаете, что делать.
Иванов с Беляевым остались во дворе, а остальная троица – Самойлов, Магомедов, Журавлев - проследовала до ресторана, расстояние до него было небольшое. Подходя к ресторану наши услышали музыку, игравшую там на патефоне. «Что ни говори, а вкус у них есть!» - думал Василий Журавлев, слыша мелодию Баха.
-Рафик, подойди к окну, и погляди, какие они там? – обратился Самойлов к Магомедову
-Хорошо, - ответил тот, и осторожно подошел к окну, следом он заглянул в него краем глаза, и заметил, что все, находящиеся в помещении, были мертвецки пьяны. Он помахал рукой своим сослуживцам, и те подбежали. Иван спросил:
-Ну, что там?
-Командир, будешь смеяться, а они все никакие! Даже офицеры! Один из них лицом тарелке, а рядом рюмка опрокинута.
-Да…дела…тоже мне алкаши-завоеватели… Ладно, обыщем их. Как найдете важные документы- уходим. До рассвета менее двух часов – надо успеть вернуться.
Они осторожно вошли в ресторан, дабы не разбудить пьяную армию, и разделились. Журавлев сразу наметил своей целью жирного офицера, валявшегося на полу, с планшетом, закрепленном на портупее. Открыв планшет, он стал извлекать его содержимое. Там оказалась карта Перемышльского укрепрайона и несколько листов, один из которых был украшен гербом Германии. То был приказ о наступлении. Обыскав карманы офицерского кителя, Василий нашел в одном из них удостоверение. «Так ты у нас унтер-вахмистр-артиллерист».
-Ванек! Нашел! Походу они завтра собираются нас опять обстреливать! Тут карта и приказ о наступлении.
-Отлично, уходим.
Быстро вернувшись к дому, Самойлов подал условный сигнал, после которого группа воссоединилась и двинулась в обратный путь. Шли они не так уж и долго, от ресторана до временного расположения батальона было около двух километров – расстояние, которое преодолевается за двадцать-тридцать минут ходьбы в среднем темпе.
Несмотря на то, что батальон состоял в походном положении, у каждой роты был назначен дневальный, а также часовые по периметру лагеря, сменявшиеся каждые тридцать минут. Примерно без десяти минут час до рассвета один из часовых подал сигнал комбату. Тот быстро подошел с биноклем в руках.
-Что случилось, товарищ старшина?
-Посмотрите на железную догу, там какие-то пятна движутся.
-Ну-ка, сейчас поглядим. Ага, наши, разведка.
-Неужто живые? А кто? Младший сержант Самойлов?
-Он, он родимый. Прокукарекай. Кукарекать умеешь?
-Умею. А зачем?
-Условный сигнал.
-Есть кукарекать! Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку!
Воеводин высматривал в свой бинокль другие разведгруппы, из которых вернулась только одна, которая принесла сведения о расположении войск противника. В тоже время группа Самойлова подходила к дереву, у которого нужно было повернуть направо и подниматься на вершину холма. Вдруг разведчики услышали импровизированный голос петуха, повторившийся несколько раз.
-Стой! – скомандовал Самойлов. – Командир нас увидел, прибавь ходу.
-Есть, товарищ младший сержант! – усмехнувшись сказал Магомедов, - Только тяжеловат наш пленный будет… - тут он не успел договорить, так как немца стало сквозь сон тошнить.
Рафику пришлось срочно скидывать его со своих плеч.
-Эй, ты что делаешь?! Тебе плохо, да?
-Вась, я сейчас к нашим сбегаю, позову доктора и комбата, а вы тут сделайте что-нибудь, чтоб он не помер, - сказал Самойлов.
-Постараемся, хотя чем черт не шутит, - ответил Журавлев.
Тем временем Воеводин заметил еще одну группу пограничников, ведущую на веревке пленного немецкого майора, который был очень растерянного вида; глазами, полными ужаса; со связанными руками и кляпом во рту; фуражкой, нахлобученной на лоб. Взглянув в сторону группы Самойлова, старший лейтенант увидел бегущего к нему галопом младшего сержанта, с выражением глаза как у пленного майора, которого прежде никогда не бывало.
-Стоять. Куда бежим?
-Товарищ…старший…лейтенант…- отвечал Самойлов, переводя дух, - там немец пленный… тошнит его…нужен доктор…
-Пьяный в стельку. Кабы не загнулся, не дожив до допроса.
-Прохоренко! – окликнул он часового.-Я!
-Разбудите политрука и санинструктора, авось тот чем-нибудь да поможет. Бегом.
-Есть! – и спустя минуту, к комбату подбежал сержант, встал смирно и отрапортовал:
-Санинструктор Пархоменко по вашему приказанию прибыл.
-А где товарищ политрук?
-Здесь я. Что случилось, товарищ старший лейтенант?
-Разведка «языка» привела, да тот грозится приказать долго жить.
-Зачем же дело стало?
-Без вас – никуда!
-Пойдем, коль разбудили.
Спустившись к месту неожиданного привала разведчиков, Воеводин стал расспрашивать ефрейтора Журавлева.
-Докладывайте, что за птицу вы поймали?
-Птица эта, товарищ старший лейтенант, является фельдфебелем Вермахта. По специальности – радист. Пока младший сержант Самойлов бегал в расположение, я нашего «языка» слегка потряс и вот что выяснил: завтра на рассвете немцы планируют наступать дальше и собираются нас всех поработить. Также в ресторане у унтер-вахмистра-артиллериста мы нашли карту с пометками и приказ об утреннем наступлении.
Поднявшись на вершину холма, Воеводин приказал политруку пройти на командно-наблюдательный пункт, а сам пошел будить командиров подразделений, приданных батальону в помощь.
-Товарищи офицеры! – сказала он вполголоса, когда все собрались, - Я поднял вас для того, чтобы провести с вами офицерское собрание. По результатам разведки, немцы собираются начать завтра масштабное наступление в то же время, что и мы. Я думаю выдвигаться сейчас, пока они отдыхают, возьмем их врасплох. Ваши мысли?
-Мы всегда готовы. Тем более, что в городе остались наши семьи, которых нужно эвакуировать, - ответил за всех командир стрелкового полка
-Все согласны. Это хорошо. Тогда расходимся и поднимаем подразделения, далее действуем по плану.
-Рота, подъем, строиться!
-Полк, подъем, стройся!
-Батальон, подъем! На построение!
Эти действия произошли одновременно, часовые прошли к своим подразделениям, вокруг раздавались голоса ротных и взводных командиров, проверяющих наличие личного состава.
-Товарищи офицеры, красноармейцы! В связи с некоторыми обстоятельствами наше наступление начинается сейчас. Задача – выбить захватчиков из города, действовать максимально жестко, но зря не рисковать, патроны попусту не тратить!
Продолжение следует.....