За арестованного 17 мая 1934 года Осипа Мандельштама хлопотали многие, в том числе и Борис Пастернак. 13 июня в коммуналке, где жила семья Пастернаков, раздался телефонный звонок. Борису Леонидовичу сказали: «Сейчас с вами будет разговаривать Сталин».
Пастернак принял звонок за розыгрыш, но на проводе действительно был Сталин.
Реконструкция этого разговора выглядит так. Сталин: «Дело Мандельштама пересматривается. Все будет хорошо. Почему вы не обратились в писательские организации или ко мне? Если бы я был поэтом и мой друг поэт попал в беду, я бы на стену лез, чтобы помочь ему».
Пастернак: «Писательские организации не занимаются этими с 27-го года, а если б я не хлопотал, вы бы, вероятно, ничего не узнали…». Пастернак добавил, что хотел бы встретиться и поговорить. Сталин: «О чем?» – «О жизни и смерти». Сталин положил трубку.
В 1934 году Сталин еще не обладал неограниченной властью. Все знали, что Мандельштам арестован за стихотворение о «кремлевском горце» и «тонкошеих вождях», и Иосиф Виссарионович наверняка не желал, чтобы его имя было связано с арестом поэта.
Кроме того, в 1930-е он частенько звонил известным деятелям культуры, слегка впавшим в опалу, зная, что весть о «высочайшем благоволении» мгновенно распространится по Москве. Так произошло и с Пастернаком. Его тут же выдвинули делегатом на первый Съезд советских писателей; даже швейцар в Доме писателей, до сих пор смотревший на Бориса Леонидовича как на пустое место, начал услужливо распахивать перед ним дверь.
* * *
Автор благодарит за благожелательное отношение, лайки, подписку или маленький комментарий, это можно делать всем. Что позволяет лучше ориентироваться в ваших вкусах и пристрастиях.