В эту ночь сон изменился кардинально: я стоял у больших деревянных дверей, а над головой возвышалась серая громада монастыря. Створки от времени потемнели и приобрели тёмный, почти чёрный цвет, поэтому Лиса, сидевшая рядом с ними мордой ко мне, словно охраняя вход, казалась еще белее. У подножья горы, в предыдущих снах, я даже не мог представить реальные размеры этого здания. Оказалось, что оно возвышалось не менее чем на пятьдесят метров. Подняв голову вверх, к небу, я увидел, как облака проплывают так близко, что казалось их можно потрогать руками. На каменном козырьке над самой дверью был высечен большой православный крест, а над крестом сидел ворон, тот же ворон, что был у входа в пещеру, я узнал его по отблеску красных глаз, при повороте головы. Он пристально наблюдал за мной, а потом оглушительно громко каркнул. Я вздрогнул от неожиданности, и в следующее мгновение проснулся, увидев ясное предрассветное небо.
Уверенность, что мы идём именно туда, куда нужно, крепла, сон всячески намекал на то, что это верный путь. А значит, нужно спускаться в пещеру.
После завтрака я достал из рюкзака налобный фонарик, включил его и направил в недра пещеры, чтобы рассмотреть, куда нам предстоит идти. Увидеть удалось не много: неровные осыпавшиеся от времени ступени под крутым углом, гладкие стены, высеченные в форме арок, и темноту, глубокую непроглядную тьму. Фонарь на голове освещал не больше нескольких метров, но этого должно было хватить для спуска.
Наступив на первую ступень, я почувствовал, как у меня в груди всё сжалось. Похожие чувства я испытывал каждый раз при входе в церковь. Словно тебя наполняет, чем-то великим, настолько большим и непостижимым, что ты никогда не сможешь познать и осознать эту силу в полной мере. В такие моменты задаёшься вопросом: как атеисты могут отрицать то, что есть что-то большее за пределами нашего восприятия? Мне кажется, человечество — это всё-таки нечто большее, чем просто кучка людей, достигших познания себя в процессе эволюции. Душа есть, и именно она сжимается в груди, когда ступаешь на святую землю, где грань между нашим обывательским миром и миром высшим тонка, и можно почувствовать отголоски того, что нас ждёт.
Спуск от самой первой ступени наполнял меня чувством ожидания чего-то великого, и казалось, что вот-вот, должно случится нечто, что даст мне все ответы, объяснит все тонкости и правила этого мира.
Лиса ступала не спеша, прижавшись к моей правой ноге, ощупывая лапами каждую ступеньку и время от времени поглядывая на меня с вопросительным взглядом. Видимо, она ждала объяснения того, что происходит.
Мы шли уже около часа, и вход за спиной уже превратился в маленькую точку, похожую на первую звезду на ночном небе. Лестница, высеченная в камне, нисколько не изменилась, она была всё такой же, как и стены, которые были гладкими, как и в самом начале.
Внизу я ожидал увидеть древний склеп с наполовину разрушенными надгробиями или место, где люди возносят свои молитвы Богу, уйдя подальше от людского мира. Я слышал про такие места в горах, где монахи уходили в пещеры и молились там в одиночестве, ища уединение с собой.
То, что я увидел на самом деле, поразило меня настолько, что я замер в страхе пройти хотя бы шаг. В конце лестницы был небольшой холл, где вместилось бы не больше трёх человек. Также там была арка, немного сужающаяся от общего пространства, создавая что-то вроде дверного проёма, куда должна крепиться дверь. На верху арки был высечен крест, и сразу вспомнился сегодняшний сон, он был точно такой же, как был на козырьке над входом в храм. Самым страшным, что так напугало меня, было другое — это густой туман, заполняющий арку. Мой налобный фонарь не мог пробить его даже на сантиметр, чтобы рассмотреть, что там.
Я стоял как вкопанный, испуганно обводя лучом всё вокруг. Лиса оказалась намного смелей, она медленно подошла к арке и, вытянув морду, начала обнюхивать мглу. Потом резко повернулась ко мне и с горящими, возбуждёнными глазами пронзительно гавкнула. В столь стеснённом пространстве громкий лай оглушил мои уши, привыкшие к тишине. Затем она развернулась и одним движением вскочила в туман, продолжая лаять. Я лишь успел вытянуть руку, пытаясь её остановить, но у меня не было и шанса на это. Удаляющийся лай продолжался еще несколько секунд, а затем в одно мгновение затих, оборвавшись на половине бросив меня в ледяной пот и панику, подкосившую ноги, и я упал на холодный камень, не отрывая глаз от проёма.