Вера Ильинична, увидев в окно приближающихся сына с невесткой, начала прятать немногочисленные продукты, что она успела сегодня купить. Между стеной и буфетом был небольшой промежуток, который был незаметен чужому взгляду, если о нём не знать, вот туда она быстро засунула рожки и пачку чая.
Она снова посмотрела в окно, Иван с Ленкой уже заходили к ней во двор, они оба пошатывались, вот как они успели уже хорошо напиться. Время было только три часа дня, а эти товарищи были уже пьяными в зюзю. Схватив бутылку растительного масла, она быстро убрала её в буфет за тарелки, в надежде, что её никто не увидит. На столе остались стоять мука, булка хлеба и мешочек мятных пряников на развес.
— Здорово, мать! — заплетающимся языком произнёс сын, резко открывая входную дверь. — Пенсию получила?
— Получила, сынок, получила! — она уже знала, что последует дальше, ведь это продолжалось уже несколько лет.
— Так давай! — он протянул к ней руку, Ленка за его спиной ехидно засмеялась.
— Так нету, сынок, я же долг в магазин отдала, а на остальное вот... — она кивнула на стол, на котором лежали оставшиеся продукты.
— Нету? — сын зло сощурил глаза. — Нету? — он начал подходить к ней ближе.
— А ты о нас с Ленкой подумала, на что мы жить будем? Ты для такой худой старухи слишком много жрешь!
— Так вы же всё забираете... — тихо произнесла она.
— Чего? — рявкнул её сын.
— Ничего-ничего, сынок!
— То-то же, а это я забираю! — он сгрёб все продукты со стола.
— Она, может, чего припрятала? За твоей матерью не заржавеет, вон какая хитрая сидит! — Ленка сама начала осматривать буфет, она недовольно фыркала, ничего не находя. — Ага, я так и знала! — она вытащила бутылку растительного масла.
Вера Ильинична молилась, чтобы невестка её не нашла, но нет, бог её не услышал. Бог давно от неё отвернулся, только неизвестно, за какие грехи.
— Ты чего от меня прятать начала? — недовольству сына не было границ. — Ты меня вконец разозлила! — Он замахнулся, но, видимо, какие-то остатки совести не дали ударить мать.
Вера Ильинична вся сжалась, приготовившись получить тумаков, вот дожилась, думала она.
— Всё, мать, теперь всю пенсию нам с Ленкой отдавать будешь!
— А как же я жить буду?
— Не зли меня лучше, у тебя коза есть, молоко пей, тебе, старой зачем так много есть, а мы с Ленкой ещё молодые, нам хорошо питаться надо! Да и вспомни поговорку, что я за родитель, что сына до пенсии не прокормил. Так что, мать, давай, ты меня родила, я вроде как и не просился, так что тебе и кормить!
Когда сын с невесткой ушли, Вера Ильинична горько заплакала, она никогда бы не подумала, что её жизнь на старости лет сложится вот так. Сын с невесткой нигде не работали, да и не желали нигде работать, быть на содержании пенсионерки им было намного интереснее, чем самим заработать хоть копейку. Благо, что в деревенском магазине можно было взять продукты под запись до пенсии.
Хозяйкой магазина была "Салтычиха", кто дал такое прозвище, Петровой Марфе, уже никто не помнил. Марфа была бабой бойкой и предприимчивой, которой палец в рот не клади — откусит по локоть. Деревенские её даже побаивались, но она разрешала брать продукты в долг, и за это её уважали. Хотя многие понимали, что в долг люди брали намного больше продуктов, чем купили бы за живые деньги.
Вера Ильинична почувствовала себя плохо, каждый визит сына с невесткой сказывался на её здоровье. В дверь кто-то постучал, она испугалась, почему-то решив, что это вернулся Иван, но тут же успокоилась, ведь сын вообще никогда не стучал в дверь.
— Тёть Вер, вы дома? — послышался голос местного фельдшера Любочки. Её все звали Любочка, уж больно отзывчивой и доброй девушкой она была. "Вот почему у неё не такая невестка?" — думала Вера про себя. "Почему ей так не повезло, и сын бы не спился, если бы не эта непутёвая Ленка".
— Дома, Любочка, проходи!
Люба заглянула в комнату и понимающе кивнула. Она сразу померила ей давление.
— Тётя Вера, вот что же вы себя не бережёте? Я бы этому вашему Ваньке вместе с Ленкой таких бы лещей надавала! — она сжала кулаки. — Вот как так можно над матерью издеваться? Вы же совсем исхудали, в чём душа теплится...
— Ничего, Любочка, сколько Бог даст, столько и проживу.
— Нет, ну так нельзя! — возмущалась Любочка, — Я же вам предлагала поехать жить к моей бабушке, она ведь тоже одна живет, и ей очень скучно, а вместе вам будет веселей. Чего вы кормите этих лбов? Пусть без вас поживут, без вашей пенсии!
— Ну как я дом брошу, да и они без меня пропадут, кто их кормить будет, потом мне деревенские скажут, бросила сына на произвол судьбы.
— Тетя Вера, да вы что, никто ничего не скажет, он же не маленький мальчик, а взрослый сорокалетний ленивый мужик! Вас все в деревне уважают и жалеют, вон сколько ваших учеников в деревне живут.
— Ну он же мой сын... — печально произнесла она.
— Да с таким сыном и невесткой и врагов не надо! — Любочка улыбнулась, — Вы подумайте насчёт переезда, я уже с бабушкой разговаривала, она будет очень рада.
— Спасибо, Любочка, но я не смогу бросить дом, да и козу мою Машку куда девать, она же мне как родная.
— Вот проблема, козу можно перевезти, а дом... — девушка огляделась, — Ну честно говоря, он очень старый и того гляди развалится.
— Ой, Любочка, да я думаю, сын с невесткой и туда за мной переедут, сомневаюсь, что они тут же работать пойдут.
— Не приедут, денег у них на автобус не будет, а пешком не дойдут! Ну вы подумайте, мы, если что, всё втихую сделаем, вот Петьку Фёдорова попросим, и он быстро на своём автобусе вас перевезёт.
— Добрая ты девочка, Любочка, я обязательно подумаю.
Вера Ильинична не понимала, как её добрый сын, про таких ещё говорят, мухи не обидит, превратился в такого человека. Он и в школе учился хорошо, и армию отслужил, в колхоз устроился трактористом и в институт на заочное собирался поступить, и на тебе, встретил Ленку и влюбился. Ленка всегда любила выпить, и Ваньку научила, ладно хоть у них детей не было, а то и их бы пришлось содержать на пенсию.
Сын с невесткой уже не показывали глаз четыре дня, Вера очень этому радовалась. Утром она собралась подоить свою козу-кормилицу Машку, вот без неё Вера бы уже давно с голоду на тот свет отправилась. Но козы в сарае не оказалось, Вера Ильинична побежала по деревне её искать. Она всех, кого встречала спрашивала, не видели ли они её козы Машки.
— Слушай, Вера Ильинична, — шепотом произнесла продавщица Татьяна, которая шла открывать магазин, — Я утром коров доила и услышала, как к Салтычихе кто-то стучится. Ну, я по-соседски подсмотрела, там ваш сын с невесткой что-то ей продавали. Я не рассмотрела, что, но вы сходите, узнайте. Но я вам ничего не говорила! — она провела по губам двумя пальцами, показывая рот на замок.
— Спасибо, Танечка! — женщина произнесла чуть не плача, неужто её сын продал козу Салтычихи, но она её заберёт, чего бы это ей не стоило.
Вера Ильинична чуть не бегом добежала до дома Салтычихи и начала громко стучать в дверь. Дом Салтычихи был огорожен высоким забором, за которым ничего не было видно. Собаки громко залаяли, подбежав к двери.
— Ну кто там так долбится! — услышала она недовольный голос. — Ходят тут всякие с самого утра. — Вера Ильинична? — произнесла она недовольно увидев женщину, но как-то особо не удивилась. — Чего тебе?
Марфа потуже запахнула на груди халат, чтобы оттуда не вывалились все её пышные прелести.
— Марфа, тебе Ванька случайно мою козу не продал? — и, чтобы она не стала отпираться, что вообще никого в глаза не видела, добавила: — Люди видели, что он с Ленкой к тебе приходил.
— Вот только не надо меня сейчас стыдить, Вера Ильинична, я ничего плохого не сделала, ну не я бы купила, так кто-то другой.
— Ты же знаешь, что это моя кормилица, я без неё пропаду, я всё тебе отдам, только верни мне мою Машку.
— Да тут такое дело... — Марфа замялась и нервно начала теребить край халата. — Они мне не козу привели, а мясо принесли. — Женщина пожала плечами.
— Мясо? — не веря своим ушам, переспросила Вера Ильинична. — Как мясо, от моей козочки?
— Ну, наверное... Они мне сказали, что козье свежее, а мне-то что, тем более за такую цену.
В глазах Веры Ильиничны всё потемнело, она облокотилась на забор.
— Вера Ильинична, ты на лавочку присядь, а я сейчас за Любкой-фельдшерицей сбегаю!
Любонька проводила её до дома и уложила на кровать.
— Пусть будут прокляты ваш Ванька с Ленкой! - от доброжелательной Любоньки не каждый день услышишь проклятия. — Да как они могли так с вами поступить! А я вам говорила, что уезжать надо, и коза, глядишь, жива бы была!
— Да они и так прокляты! — горько заплакала Вера Ильинична. — Любонька, я поеду к твоей бабушке, я этих нелюдей больше не видеть, не слышать не хочу.
Ванька с Ленкой были сильно удивлены когда не нашли дома ни матери ни её вещей. И сколько бы они не бегали по деревне им так никто и не сказал куда она уехала. Они ещё долго крыли последними словами свою мать, как она могла бросить их на произвол судьбы.
Вера Ильинична, после переезда в другую деревню, ещё долго переживала за сына, но от Любоньки узнала, что тот в конечном итоге устроился сторожем в школу и Ленка туда же техничкой.
Конец.