Доброй памяти Якова Филипповича Богданова,
фронтовика, лесничего и бывшего политзаключённого
Карлага, рассказавшего мне эту историю.
Было это году, этак, 61-м. Я тогда в леспромхозе на Энгозере работал. Строительный лес заготавливали. Много людей туда согнали. Бригад 6-7 в лесу работало. Это под сотню мужиков будет. Люди разные собрались. И из местных карелов, и из бывших зеков и ссыльных, что на жительство или на заработки там остались. Народ тёртый, грубоватый. А места глухие. До ближайшего населенного пункта километров 30-40 будет. С женским полом, понятно, было напряжённо. Две пожилые поварихи из местных, да беременная учётчица - жена начальника. Вот и весь «бомонд».
И вот привозят к нам на леспромхозовскую базу фельдшерицу. С медициной, надо признаться, дело обстояло, из рук вон, плохо. Травматизм был большой. Пилы, топоры, погрузчики… Нужна была медицина. Вот фельдшерский пункт и организовали. Врачиха оказалась женщиной очень даже привлекательной. Лет сорока, крепенькая, такая, стройненькая и большеглазая. Мужики, конечно, загоготали, шуточки сальные посыпались. И в первый же вечер в медпункт народу набилось - не протолкнуться. Очереди нет никакой. Все норовят на приём попасть. В кабинет лезут один поперед другого, без стука и без приглашения. Особенно один бригадир неуемный был. Из зеков, из блатных. Всех растолкал и с ухмылочкой такой перед фельдшерицей уселся. Нога на ногу. Дверь нараспашку, народ притих, наблюдает, слушает.
А медичка, спокойно так, тихим голосом, с легкой улыбочкой говорит:
- Не люблю я, мальчики, когда на вверенном мне объекте порядка нет и когда лезут ко мне на приём навязчиво и без приглашения.
Доверительно так говорит, а голос у неё заметно твердеет.
- С войны у меня это. С фронта. Я в 41-м с третьего курса Ленинградского медицинского института добровольцем ушла. Фельдшером в пехотном батальоне служила. В сорок втором, летом, под Мгой встречный бой был. Немцев много положили. И наших сильно побило. Вперемешку все в поле лежали. Бой ещё шёл. Мы с девочками-санитарками стали наших ребят раненых из-под огня выносить.
Женщина замолчала, обвела взглядом притихших мужиков. Из них, считай, три четверти фронт и госпиталя прошли. Понимали о чем речь. А она громче уже так продолжает:
- Я ротному нашему жгуты накладываю. Ему ноги осколками сильно посекло. Рядом сержантик лежит. Связист… Молоденький такой… Рану на животе руками зажал. Стонет сквозь зубы. Терпит. Ждёт когда я с ротным закончу и им займусь. А тут немец метрах в пяти от нас голову поднимает, рукой машет и меня зовёт. Тоже раненый. «Хильфе, хильфе» - кричит. Помощи, значит, просит. Я ему рукой показываю: «жди, мол». А он - давай визжать и орать. Я на него внимания не обращаю, своих перевязываю. А он, зараза, орет как оглашенный. И тут я боковым зрением замечаю, что фельдфебель этот пистолет достал и мне угрожает, к себе требует. Сержантик, что рядом лежал, это дело увидал и у винтовки своей затвор передергивает. А никак: руки у него в крови, скользкие, да и сил нет… А немец орет и в нашу сторону, с..а, стрелять начал! Ну, тут уж, я не выдержала…!
Врачиха шарахнула ладонью по столу так, что стёкла в шкафчике с лекарствами зазвенели, а бригадир, что перед ней на стуле развалился, не вставая подпрыгнул и сел ровно.
- Выхватила я из рук сержанта винтовку с примкнутым штыком, поднялась в полный рост и всадила этому фельдфебелю в грудь по самый ствол. Только хруст раздался. Он, гнида, всего лишь раз дёрнулся, захрипел и затих… Откуда только силы у меня взялись…
Женщина достала из кармана медицинского халата пачку «Беломора». Руки у неё слегка дрожали. Закурила, глубоко затянулась.
- Я в школе отличницей была. Мамина дочка. Биологией увлекалась. Гербарии собирала. Бабочек всяких на иголки накалывала… Ну вывел же из себя, зараза! Ещё и предплечье мне прострелил! Ребята из похоронной команды потом рассказывали, что этого фельдфебеля поднять не могли. Штык не вытащить. Под ним, оказывается, снарядный ящик был. Так я этого фрица вместе с ящиком проткнула, нахрен. Как бабочку. Его так с этим ящиком и закопали. Такой вот, мужики, «гербарий» получился…
Медик потушила папироску, приветливо улыбнулась.
- Ну не люблю я когда без очереди в наглую лезут! Давайте у нас порядок будет? Хорошо? Меня Вера Яковлевна зовут. Кто следующий?
Бригадир вскочил, аккуратно задвинул стул, сделал пару шагов назад к двери.
- Я все понял, сестрёнка! Работай! А порядок мы тебе обеспечим! Если кто обидит - ты только скажи! Хотя… - он широко улыбнулся, - Не думаю, что кто-то рискнет.
Мужики в коридоре одобрительно загудели.
Вера Яковлевна была замечательным медиком и человеком прекрасным. Многим помогла, многих спасла. Она даже роды ездила принимать. День-ночь… Отказа в помощи никому не было. Как там, на фронте. Ее до сих пор в тех краях помнят. И этот рассказ ее. Как память о всех фронтовых медиках. О хрупких наших девочках… маминых дочках.
