Ради Бога, нужно во что-нибудь верить – хотя бы в существование дьявола.
Рамсей Макдоналд
Был самый обычный день, ничем не отличающийся от тех, что проводили в повседневной суете обитатели довольно странной конторы, находившейся в части большого города N, где тают надежды на справедливость, а повседневность и обыденность не менялись уже десятками, а то и сотнями лет, там, где слово «счастье» не собирается из четырёх всем известных букв.
Город, которому, по официальной версии, было немногим менее девятисот лет, на своём веку перевидал многое, что не могло не отразиться не только на его разношёрстной архитектуре, представленной ампиром железного отца народа и стеклянными выкидышами зодчих, осовремененными вольными каменщиками, но и на характерах его жителей, создававших своего рода море людских судеб. Одних испортил квартирный вопрос и красное знамя, других –вседозволенность, блуд и скотское содержание душ, а третьих – цвет настроения синий. Как говорили великие мужи прошлого – каждому своё.
В мрачном кабинете, когда-то безвкусно отделанном в греческом стиле, требующем не столько генеральной уборки, сколько капитального ремонта, раздавался тихий храп, исходивший от дремавшей на рабочем месте молодой девушки. Шторы, прикрывавшие наполовину открытые, запачканные свечной копотью окна, нехотя пропускали солнечный свет и слегка подёргивались в такт этой музыки тела. Из-за полуденной духоты, пробравшейся в комнату и заполнившей собою всё немеблированное пространство, на шее спящей девушки стали проступать капли пота. Они медленно стекали по коже и впитывались в потёртую ткань когда-то белоснежной блузки, которая прилипнув к телу, вызывающе облегала округлую часть упругого женского стана завидного размера. Овальное лицо барышни было обрамлено тёмными прядями волос, спускавшимися лёгкими волнами на плечи. Высокие, слегка монгольские скулы и заострённый подбородок выдавали аристократическое происхождение красавицы. Вполне возможно, что в другой жизни она не только была прекрасна телом, но и производила впечатление дамы с хорошими манерами. По крайней мере, так казалось при первом впечатлении.
Ко всем перечисленным достоинствам добавим, что представительница прекрасного пола знала, что, кроме искусства красиво одеваться, нужно ещё и уметь привлекательно терять одежду, непринуждённо сопротивляясь.
Чётко отстукивая ритм уходящего времени, словно ударные инструменты в оркестровой композиции звуков, наполнявших контору, размеренно тикали висевшие на стене старинные маятниковые часы. Едва их стрелка лениво добралась до середины разметки и безвольно повисла внизу циферблата, раздался надрывистый телефонный звонок. Девушка, с трудом прорываясь из плена тяжёлого сна, медленно раскрыла удивлённые глаза со слегка слипшимися длинными ресницами. Чуть щурясь от солнца, она приподняла голову с подголовника сильно протёртого кресла и по привычке пробормотала сонным голосом: «Ваш звонок очень важен для нас, не кладите трубку…» Но в тот же момент осеклась, понимая, что она ещё ни с кем не говорит.
Чуть помедлив и окончательно стряхнув пелену сна, она изящным движением подняла трубку старинного, дискового, аппарата, всё ещё гремящего надоедливым звоном в лицо секретарше. На том конце раздался приятный, уже не детский, но ещё не взрослый голос.
– Здравствуйте, – произнёс собеседник.
– Чем могу быть полезной, – нелюбезно ответила офис-менеджер.
– Мне бы услышать господина Фаллонда, это возможно?
– А вы куда звоните? – спросила девица, помня назидательные наставления шефа ни в коем случае с ним не соединять, как бы ни просили и что бы ни случилось.
– В приёмную господина Фаллонда.
– А по какому вопросу? – всё также с неприязнью в голосе говорила секретарша.
– По наиважнейшему. Будьте так любезны, соедините, я очень спешу.
– Вы знаете, он в длительном, практически бессрочном отпуске. Поэтому извините меня, но я не могу. Может, что-то ему передать? Я могу оставить шефу записку, – буркнула секретарша.
– А разве может быть у господина Фаллонда отпуск, он же работает бессменно, можно сказать – вечно.
– Понимаете, господин Фаллонд находится в возрасте, в котором обычных людей уже не существует, ну в телесном смысле этого слова.
– Я об этом же, – подтвердил слова девушки звонящий.
– Вот именно, – не слушая собеседника продолжала секретарша, – я знала одного пройдоху, пытавшегося примерно в таком же возрасте ухватиться за любую возможность продлить свою никчёмную жизнь. Он даже заключил с господином договор о продаже души, дабы продлить её нахождение в своём бренном теле. Но увы, как только договор был подписан, этот простак, как и многие другие доверчивые людишки, не читающие написанного мелким шрифтом, попал, как бы это помягче сказать, в щекотливую ситуацию.
– Это в какую же? – скорее, из вежливости, чем из любопытства, спросили в трубке.
– Он искренне считал, что лучше с трудом заниматься любовью, чем с любовью заниматься трудом. И вот спустя ровно неделю у счастливчика остановилось сердце. Если бы просто отказало, а то подвело в самый неподходящий момент. Уж слишком часто несчастный наведывался в салон к «подружкам», дабы вспомнить лихую молодость и предаться страстным наслаждениям. Но увы, годы уже не те и силы уже не такие, как в юности. Вот и помер бедолага прям, так сказать, в процессе получения букета воспоминаний. Что поделать, все хотят продлить свою жизнь, на этом их и ловят. Кстати, не только мы, но и «закулиса».
– Да, я совсем забыл представиться, – перебивая монолог соскучившейся до разговоров секретарши, произнёс звонящий, – я личный помощник Его. И мне необходимо сообщить господину Фаллонду очень срочное послание от Него.
– Что же вы сразу-то не сказали, что вы звоните по Его поручению! – вскочив словно ужаленная со своего обтянутого кожей грешников кресла, произнесла секретарша.
– Так я и не успел, вы...
– Так что же передать господину?
– Скажите, что Он хотел с ним встретиться и обсудить старый уговор.
– А куда приехать?
– Как обычно, в небесную канцелярию. Желательно завтра к одиннадцати утра, если ему будет удобно.
– Хорошо, пренепременно сообщу, – произнесла вся и без того взмокшая девушка, изящно вытирая рукой холодный пот со своего покрытого лёгким налётом уличной пыли лба.
– На том и условимся, – прозвучало в трубке, – до свидания, будьте здоровы. Точнее, не так, как там у вас говорят?
– Что вы, что вы, – перебила говорящего секретарша, – так и говорят – будьте здоровы.
– До свидания, – попрощался ангельский голос.
– И вам того же, – попрощалась девушка и спешно бросила трубку на рогатины телефона, очень напоминавшего голову Бинлиоза, ради забавы украденную около века назад пособниками Фаллонда из пролетарского морга.
Секретаршу звали Матильда. Она приходилась двоюродной сестрой графини Дю Барри. В молодости Матильда, несмотря на своё происхождение и воспитание, имела порок – любовь к гедонизму, кстати, как и её сестра, что, к несчастью, и погубило обеих. За этот свой недостаток она и попала в контору Фаллонда, оставившего её за красоту длинных ног и пышной груди у себя в должности секретарши. Ведь всегда приятно, когда в офисе тебя встречают не только красивым лицом.
Овладев собой, Матильда настрочила в АДбере сообщение шефу о приглашении его в небесную канцелярию. Ответ не замедлил себя ждать.
– Соберите всех подопечных, пусть будут в конторе и никуда не отлучаются, – распорядился покровитель.
Иногда Князь позволял вести себя подобно простому смертному, что не умоляло его достоинства, ведь стоило ему вступить в диалог, как собеседник сразу чувствовал всю мощь, величие и непокорность этой личности.
На следующий день ровно в 11 господин Фаллонд позвонил в белоснежную дверь небесной канцелярии, находившейся в небольшом особняке на Канатной улице Южной пальмиры. Ему открыл дверь невысокого роста седой старичок с такой же белоснежной бородкой, в белом одеянии и, приветливым голосом поздоровавшись, попросил войти.
– Как сейчас помню, – вспоминал Фаллонд, увидев скромный, но со вкусом сделанный интерьер парадной в венецианском стиле.
– Проходите на второй этаж, Вас там уже ждут, – указал старик на широкую лестницу, виднеющуюся в конце зала.
Фаллонд шёл не спеша, по привычке пытаясь оттянуть момент встречи, но поняв, что это ничего не решит, ускорил шаг. Поднимаясь по ступенькам, он вспоминал последнюю встречу с Ним и пытался предугадать, чего ждать от этого, с одной стороны, такого внезапного, а с другой – вполне ожидаемого приглашения.
Тихой, не издающей звука шагов походкой Фаллонд поднялся на второй этаж и постучал в дверь кабинета. Она как бы сама собой распахнулась, и Князь тьмы перешагнул порог кабинета.
– Здравствуйте, – сказал Он.
– Здравствуйте, – практически машинально ответил Фаллонд.
– Ну что, сразу перейдём к делу, – предложил Он.
– А есть какие-то варианты, – пытался хоть как-то прощупать Его настроение и тему разговора собеседник.
– Я вас позвал обсудить наш давнишний уговор, о котором мы условились более 12 тысяч лет назад.
– Припоминаю, – протяжно и с некой запинкой сказал Фаллонд, понимая, что только очень сложные обстоятельства могли вынудить Его к этой встрече.
– Чтобы быть точным в новых договорённостях, наверное, стоит напомнить старые, как вы считаете, господин Фаллонд?
– Я, в принципе, их и так помню, – произнёс Князь тьмы, пытаясь оставить хоть какое-то поле для манёвра, но понимая, что хитрость не удаётся, добавил, – но могу и озвучить, и, если я ошибусь, Вы меня поправьте.
– Хорошо.
– Примерно 10 тысяч лет назад Вы пришли ко мнению, что люди на Земле уж очень сильно испортились, можно сказать, превратились в интеллектуальных животных, совсем позабыв о своей душе и её предназначении и о многом другом. Ещё бы немного, и последние представители Homo sapiens душевно разложились бы окончательно. И поэтому Вы решили встряхнуть население, тем самым дав им ещё один шанс стать людьми.
– Всё верно.
– Вы направили в Филиппинское море метеорит, вызвавший огромное цунами. Оно, несколько раз обогнув Землю, уничтожило практически всё на ней. Земная кора немного провернулась, как яичная скорлупа, сместив материки градусов эдак на пятнадцать.
– Не на 15, а на 14,4, если быть точным, хотя сути это не меняет.
– В принципе, да, не меняет, но Северный полюс стал Гренландией, а Дальний Восток ушёл ближе к полюсу. Нахлынувшие воды Северного Ледовитого океана заморозили многих мамонтов и других тропических обитателей. Начался долгий и трудный период восстановления единой цивилизации на планете Земля.
– Да, вы не ошибаетесь, у вас хорошая, но весьма избирательная память. Перечисляя факты, вы умышленно упускаете одну маленькую, но существенную деталь. Люди хоть и были объединены в одну цивилизацию, но не все они были одинаковы. Как говорит народная мудрость – все люди, да не все человеки. Именно по этой причине Я и не уничтожил всех на Земле, а только тех, кто противился закону развития. Разве вы об этом забыли?
– Что Вы, никак нет, просто я не успел ещё дойти в своём рассказе до этого места, – слукавил Фаллонд. Он не хотел подводить разговор именно к этой стороне вопроса, ведь не без его участия люди утрачивали человеческий облик. Но по Его реакции стало понятно, что лукавство было замечено.
– Итак, не будем ходить вокруг да около.
– Согласен.
– Я позвал вас, чтобы сообщить, – эта цивилизация совершила всё те же ошибки, что и предыдущая. Поэтому Я намерен повторить столь давние события. Как вы только что выразились – встряхнуть. К вам же Я обратился, чтобы вы подтвердили Мое мнение о том, что люди так же, как и много тысячелетий назад, не смогли воспользоваться данный мной возможностью сталь людьми.
– Подождите, – начал было Фаллонд, но остановился.
– Я понимаю, что и вы прикладывали к этому руку, обманывая и покупая у слишком доверчивых их души в обмен на телесные и другие удовольствия, которые несчастные пытались получить всё в большем количестве и во всё большем разнообразии. Я знал, что вы будете этим заниматься, поэтому Я дал им волю и право выбора, чтобы они смогли противостоять не только вашим соблазнам, но и соблазнам, создаваемым ими самим себе. По этой причине вашей ответственности в их упадке нет. То, что они не смогли развить волю и освоить свой потенциал, это их вина. Надеюсь, вы это понимаете?
– Но позвольте, – поспешно возразил Фаллонд, – если Вы обнулите эту цивилизацию, где гарантия того, что новая сможет воспользоваться своими возможностями? Ведь, как показал предыдущий опыт, если я не ошибаюсь, это уже пятая или шестая цивилизация в Солнечной системе.
– Седьмая, если быть точным.
– Хорошо, седьмая. Но оставляя часть представителей старой культуры, Вы оставляете и её старые изъяны, то есть всё ту же логику их поведения. Не получится ли и сейчас так? Не постигнет ли новую цивилизацию та же самая участь, что и её предшественников?
– Знаете, Я долго думал над этим. Да, вы правы, в предыдущем случае я оставил некоторых людей, нёсших знания в новую эпоху.
– Вы о Гермесе Трисмегисте и его принципах?
– Да, но это частный случай. Оставляя их, я полагал, что они, восстанавливая привычный для них образ жизни, учтут предыдущий опыт, поймут и осознают ошибки, приведшие к Моему решению о, в очередной раз повторю ваше слово, встряхнуть.
– Вы же, уничтожая планету Фаэтон, представляющую теперь не более чем пояс астероидов, стерев пирамиды на Марсе, разрушив постройки на Луне, чтобы ограничить их, так сказать, стартовые возможности, всё сделали правильно.
– Да. Оставляя того же Гермеса, я дал ему описание общевселенской меры. Тем самым Я позволил им осознать, что человечество либо создаст гармоничную культуру, которая будет в русле Моего замысла, либо сгинет, как неприемлемая, негармоничная форма существования. Но они и на этот раз сокрыли знания – пошли иным путём. Они подобны ослу, навьюченному мудрыми книгами. Более того, Я уже три раза посылал людям благую весть – как нужно жить в праведности, но они всё не внемлют Моим посланникам.
– И больше Вы не намерены этого делать?
– Уже всё сказано, количеством ситуацию не изменишь, ведь люди, обладающие властью, изменяют и превращают данное им знание в инструмент манипулирования себе подобными.
– В таком случае и сейчас всё повторится так же. Не лучше ли на этот раз оставить их в покое? – с некой надеждой в голосе спросил Фаллонд.
– Не совсем, вы же лично знакомы с В.И. Вернадским, знаете его научные труды.
– Да, лично его знаю, – подтвердил, кивая головой Фаллонд. – Но признаюсь честно, что в период его основного творчества, я хоть и был в столице, но занимался совершенно другими вопросами, поэтому с его научным творчеством знаком, но, увы, не глубоко.
– Балы, фокусы с деньгами и одеждой, прочие вещи, – сказал Он, – Я знаю об этом. Рекомендую вам повидаться с ним, будет крайне интересно.
– Спасибо за рекомендацию, пренепременно воспользуюсь ей.
– Так вот, этот учёный правильно указал на, если хотите, назовём это – «место хранения», хотя это не совсем правильно, но вам будет так более понятно, знания обо «всём и вся». Назвал он это место – ноосфера. Я понимал, что уцелевшие люди будут ограничивать доступ к тем знаниям, что Я им позволил оставить для восстановления цивилизации, но такова уж черта той ступени развития, на которой они находятся и которую в очередной раз никак не могут переступить. Для этого Я и сотворил ноосферу, куда поместил важную информацию, как сейчас принято говорить на Земле. Но только доступ к ней Я сделал особенным, согласно принципу этики, не для всех. Это и является спасением людей на планете. Но хватит об этом. Я и так много вам рассказал того, что вам совсем и не интересно. Вы, наверное, утомились уже.
– Почему же, – в глубокой задумчивости произнёс Фаллонд, прорисовывая в голове сценарии своего будущего, казавшегося ему уже не столь безоблачным без грешных людей.
– Знаете, после смены цивилизации Я, возможно, буду способствовать развитию не Homo sapiens, а некоторого иного биологического вида, но этого Я пока ещё не решил.
– Но ведь, согласно Вашим же принципам, чтобы не происходило, все свершается наилучше возможным образом.
– Вы забыли упомянуть, – при той нравственности, что свойственна людям.
– Не успел.
– Не лукавьте.
Немного помолчав, Он добавил:
– Но несмотря на лукавство вы проницательны в своих выводах. Однако, позвольте дать вас совет. Мыслить следует не от частного к общему, как делает большинство, а совсем наоборот. Тогда все законы бытия будут постижимы.
– Я полностью с Вами согласен.
– Ну а что касается затронутой вами темы, то принципы, описывающие бытие, в действительности описывают меру. А ведь давно известно, что общевселенская мера проявляется в объективных закономерностях, а они уже подвластны принципам.
– Я вас не совсем понял? – лукавил Фаллонд, во многом зная божественную логику.
– Поймите, истину можно выразить только принципами. Ведь они представляют собой самый высокий уровень суждений. Сами же принципы порождают уже закономерности, которые поддаются описанию, а значит, однозначным образом познаваемы людьми. Соответственно, объективная действительность, – тот мир, что я создал для людей, – вполне познаваема. Я подчёркиваю – познаваема людьми.
– Знают ли об этом люди? Как принципы соотнести с реальной жизнью? Вот в чём большая загадка, а возможно и самая древняя тайна.
– Мудрецы знали, что принципы всегда проявляют себя в жизни через закономерности, а они уже определяют логику поведения всего и вся. Изучая принципы самые проницательные, вдумчивые и искренне заинтересованные в истине познают бытие.
– И здесь я с вами согласен, – кивнул головой Князь тьмы и добавил. – Но ведь познавшие истину мудрецы прячут её. Они подобны тому животному, что, как вы уже сказали, навьючили умными книгами. Более того, именно они создали и подбросили всем остальным агностицизм для повсеместной интеллектуальной несостоятельности. В общем, мошенничают.
– Именно поэтому я и оставляю на Земле реликтовые культуры как ядро будущих цивилизаций, начинающих сызнова восхождение по лестнице развития каждый раз после захода общества в тупик.
– А предыдущие?
– А от них я оставляю только самую необходимую часть знаний, дабы развитие не начиналось от «обезьяньего нуля». Но многие до сих пор считают, что произошедшая на планете катастрофа является всего лишь следствием астрофизических процессов, не понимая ни причин её, ни уж тем более моего вмешательства в их жизнь.
– Очень верное решение, – подтвердил Фаллонд, – а разве не проще вразумить людей?
– Если Мне нужно, то Я могу напрямую разговаривать с любым человеком. И никто не может Мне помешать. Вот только многие этого не понимают, хотя зачастую и обращаются ко Мне со своими молитвами. Когда же Я им отвечаю, они боятся, думая, что этого не может быть. Именно поэтому мне никогда не нужны были посредники и не будет в них необходимости. Я сказал людям устами моего посланника: «Не сотвори себе кумира». Но люди стали глухи к Моему голосу. У них сейчас совсем другое в головах.
– Трудно с Вами не согласиться.
– В общем, Я хочу услышать ваше компетентное мнение насчёт того, что цивилизация на планете имеет все предпосылки завершить своё существование тупиковой ветвью – остановкой в развитии человека. Что у неё нет иных вариантов, кроме как её «обнуление».
– А если дать им ещё один шанс? – с ноткой грусти в голосе произнёс Фаллонд, понимая, что его судьба зависит от Его решения. – Вдруг они одумаются и смогут изменить путь своего развития?
– Иногда предоставить кому-то второй шанс, мой друг, это как давать вторую пулю тому, кто с первого раза промахнулся. С чего вы взяли, что им это поможет? Они уже на грани своей гибели. И не столько по причине своего технологического развития, ведь предыдущие цивилизации были более высокоразвиты в техническом плане, чего стоит только их система связи, ради которой они повсеместно строили пирамиды, сколько из-за духовной деградации. Правда, стоит отметить, что все же есть некоторые зачатки иного пути развития, но они настолько сильно подавлены сложившейся системой, что вряд ли смогут повлиять на исход дела.
– Но ведь многие трудности для людей создаёте и Вы.
– Все неприятности в жизни приходят тогда, когда люди так сильно сбиваются с пути, что свет в конце тоннеля для них становится уже еле различим. Они могут обманывать кого угодно, но только не себя и не Меня. Ведь мы знаем всю правду.
– Не поспоришь, – подтвердил Фаллонд.
– Когда человек сбивается с пути, Я даю ему знаки. Когда он продолжает идти не туда, Я стараюсь сказать ему об этом, создав проблему, небольшую, но это ещё один знак. Если он не слышит и упорствует, то ещё одну, но уже побольше. Затем Я перестаю давать человеку силу. Потом забираю часть его здоровья, чтобы он остановился и одумался, но это уже для самых невнимательных. Ведь людям было сказано: «Когда вы идёте по своему пути, всё во Вселенной будет помогать дотянуться до вашей мечты». У каждого есть задачи, взращивающие его и растущие вместе с ним. Когда человек идёт верным путём, у него не возникает неразрешимых проблем и всегда есть сила, чтобы творить. В жизни силы приходят с пониманием цели. И тогда никакого опустошения, никакого отчаяния. Только творение, только вдохновение, только сила и различение. Хотя у всего человечества только один путь, но каждый человек рождается для того, чтобы идти своей дорогой. И Я настолько сильно люблю каждого, что готов создавать неприятные для него события, но лишь бы разбудить его, лишь бы он рос нравственно. Ведь лень и депрессия – это сигналы для людей о том, что они проживают не свою жизнь.
– Вы правы, – произнес Фаллонд в задумчивости, а про себя подумал, – действительно, самый тяжкий грех, которому нет прощения, – это запрет на развитие человека.
В комнате повисла неловкая пауза, которую нарушил гость своим вопросом:
– Ну а всё же, как быть с?..
– Давайте не будем торопиться, дабы не наломать дров. Предлагаю ещё раз всё аккуратно взвесить и сделать надлежащие выводы. Поезжайте, подумайте и сообщите Мне своё объективное мнение. И не пытайтесь лукавить. Я ведь всё равно узнаю…