«Самыми загадочными людьми на БАМе были тоннельщики. Изначально секретные и мужественные - каждая смена в риске, не предугадаешь, какой "чемодан" на твою голову сорвётся, как прорвётся взрывная дресва. Они особый сплав сверхпрочной породы людей.
Себя называют "пробивающими дыры в горах"- это выражение мне не нравится, но оно их. У них - шахтёров по природе и крови, красивейшие глаза. Взрывная пыль проникает в ресницы и никогда не вымывается, они всегда светятся алмазным блеском, как у людей, так и у рудничных лошадей» - так начинает свой очередной материал Вячеслав Майер. На БАМе он был социологом. Ему есть что вспомнить.
Почему я употребляю прилагательное секретные? Многие из них пробивали штольни протяженностью до трёх километров и бурили километровые скважины на островах Новая Земля и на Семипалатинском ядерном полигоне. Остальные из среды шахтёров и метростроевцев.
16-шпурная "Фурукава" врезается алмазными бурами в горную породу на глубину до 45 метров. Рама отходит на недосягаемое для взрывов расстояние. Отверстия заполняются динамитом. Взрыв. Пыль медленно оседает, начинается погрузка экскаватором на БелАЗы и вывоз грунта из тоннеля. Взгляните на сантиметровые по толщине кабины грузовиков - они искорёжены обвалами "чемоданов". И удержи при этом баранку и тормоза!
Западный портал Северо-Муйского тоннеля. 20 сентября 1979 года при проходке ещё отбойными перфораторами в сплошном месиве грунта, дресвы и потоках горячей воды, произошёл 300 метровый обвал породы. Погибли люди, полетели чугунные тюбинги, искорёжено оборудование, проходка вошла в тектонический разлом Земли.
В музее Тингветлира (разломов) в Исландии есть зал, где вы можете, наступив на географическую карту с расположением тоннеля, почувствовать и увидеть, что происходит в тысячной глубине. Надо крепко держаться за поручни, чтобы не упасть от грохота и огненного ужаса преисподней.
Мне пришлось присутствовать при проходке двух тоннелей Байкальского и Северо-Муйского и осмотре, забитого льдом Дуссе-Алиньского. Первый был сухой, даже не ожидали, второй, не опишешь и не пройдешь: сплошная каменная жижа, еле тащишь ноги в резиновых сапогах и плащах. Проходчики врезаются в скользящий грунт и метр за метром в полутьме продвигаются вперёд в надежде, когда же это всё закончится.
Моросящий дождь, вода в тоннеле + 24-28 градусов, на поверхности - 40, техника течёт и хлюпает. Такова "поэзия труда". Река Ангаракан стала незамерзающей в потоке серой воды. На другой восточной стороне в Усть-Муе не лучше, но веселее, текущие ручьи все "целебные - родоновые" ванны на поверхности. Водители останавливают машины и по грудь обтираются запасёнными полотенцами, молодеют на глазах. Ощущение такое, как будто выпил бутылку сухого виноградного вина.
Дуссе-Алиньский очищают ото льда военные железнодорожники, для них главное- вперёд. Мои коллеги из Сибирского научно-исследовательского института транспортного строительства предупреждают - в тоннеле целое озеро воды. Был перерыв, вода прорвалась, выбросив за пределы всю новую технику, со старыми 30-х годов тачками- калужанками (две ручки-одно колесо). Повезло, никто не пострадал.
Февраль 1977 года, посёлок Гранитный, Западный портал Байкальского тоннеля (длина 6,7 км), Восточный портал, пос. Гоуджекит. Уже проложена по старой охотничьей тропе автодорога "Гранитный-Нижнеангарск" и на перевале пробивает вертикальный ствол.
Работы ведут тоннельные отряды Специализированного Управления СУ "Бамтоннельстрой". Интересного тут много - природа кругом практически не тронута, в реках полно рыбы, исторически через Даван отступали в Манчжурию разрозненные отряды Белой Армии в 1920-х годах.
Посёлок Гранитный не видать ни сверху - ни снизу - он завален пятиметровым снегом. Из "белого моря" выступает одна только пожарная вышка. В общежитиях, управлении, столовой в полусумерках всегда тепло, даже отключали водяное отопление. В трёх километрах идёт успешная проходка. Запомнился начальник 19-го тоннельного отряда, спокойный вежливый человек, но с буйной фамилией А.Г. Вихорь.
Главный инженер, молодой парень моих лет, Александр Кантонистов помог нам написать отчёт о проведении социологических исследований и выступить с итогами перед сотрудниками. Результаты обсуждали бурно, но всех поразил ответ проходчиков на вопрос "Устаёте ли Вы после работы?". Более 80,0% отмечали повышенную усталость. Писали в открытых вопросах. "Сразу после смены валимся в кровати". На условия жизни - питание, обстановка в общежитии, доставка до места работы, отдых в воскресные дни жалоб не было.
И засели эти 80 процентов у меня в мозгах. Стал искать причину, обратился даже в Иркутске к профессору Е.В. Пиннекеру, специалисту по подземным водам, земляку моего отца. Тогда по тоннелям было всё засекречено и учёный ответил уклончиво, что этот район недостаточно изучен в минералогическом отношении. Расспрашивать о тоннелях было не принято, не узнал ничего нового и у геолога Павла Яковлевича Зеленкова, с которым позже написал статью о землетрясениях на БАМе и их социальных последствиях. Естественно, под грифом "Для служебного пользования".
Трогательный факт, О.П. Еланцева, историк БАМа, доктор наук, в переписке со мной упомянула и поблагодарила меня за эту статью. У нас в институте был "тоннельный отдел". И как-то я спросил Н.Н. Протасова, замкнутого человека, посещавшего Байкальский тоннель, что там интересного было ему увидеть.
Он ответил: "Тоннель опасен. Обратил ли ты внимание на то, что проходчики в стенах выдалбливают выемки, ставят там кружки и пьют свою вкусную, освежающую, но родоновую воду, а не привозную". Мне стало всё ясно, и я об этом известил главного инженера.
У истоков создания Специализированного Управления СУ "Бамтоннельстрой" (1974 год. Нижнеангарск) стояли опытные молодые горные инженеры И.А. Салопекин и В.А. Бессолов. Они резко отличались от уже обюрократившегося старшего московского начальства: жили на стройке в постоянном контакте с рабочими, ели, пили, вели технические курсы, были "свои ребята".
Приведу такой пример. Мне каждый год в декабре с 1975 по 1980-й годы приходилось с отчётами об исследованиях быть в Москве, в Министерстве транспортного строительства. Приходил я с материалами в Управление кадров и учебных заведений ровно к 9-00, записывался на приём у секретарши и ждал, когда меня вызовут. На это уходило час-полтора с вопросами и ответами.
А как-то попал под Новый год - 25 декабря. Зафиксировался ровно в положенное время и жду, сижу у двери и мне слышен весь разговор начальника. Ждал я, не поверите, с обеденным перерывом пять часов.
Всё это время начальник занимался... распределением "новогодней кремлёвки" для своих коллег по министерству - шли к фамилиям граммы красной икры в банках, нарезка сёмги, кижуча, горбуши, венгерское вино, ананасы... и за границей отпечатанные фото - альбомы уральских минералов, икон и т.д. Фамильная упаковка была на складе в городе Александровске, Владимирской области. Туда для Кремлёвской службы питания Министерство специально построило подъездные пути и склады. Наконец, он принял меня без обычной беседы, расписался и всё.
В конце 90-х меня, часто посещающего Российскую Государственную библиотеку (тогда им. Ленина) поразил один факт: некоторых читателей пропускали в здание не с записными тетрадями и альбомами, а с 3-5-х литровыми пластиковыми ёмкостями. Они в библиотеке не читали, а набирали для чая "кремлёвскую воду"- библиотека расположена напротив Кремля. Мне водоносы объяснили, что к Кремлю и ближайшим зданиям идёт особый водопровод с специальной очисткой воды.
С момента организации треста СУ "Бамтоннельстрой" и до его окончания во главе его стоял человек удивительной потомственной династии горных инженеров Владимир Асланбекович Бессолов. Таких инженерных династий не было в СССР, чтобы отец Аслан-Бек-Темболович Бессолов и сын стали Героями Социалистического Труда.
Заслуженно Северо-Муйский, крупнейший в России по протяженности, сложности строительства и эксплуатации носит его имя -"Тоннель Владимира Бессолова". Потомственность высоко ценили в дореволюционной России не только в гуманитарной сфере, а больше даже в производственной, передавая дело от отца к сыновьям и дочерям.
Дети за семейными беседами впитывали навыки работы и решения технических проблем. Представьте обстановку, когда в семейной среде горные инженеры обсуждают вместе с главным инженером Николаем Ермолаевым, руководителем строительства станции метро "Октябрьская революция", а затем уже в ранге генерала НКВД подводного тоннеля под Амуром в Хабаровске и закладку такого же тоннеля под Татарским проливом?
Об этих объектах не заикались преподаватели, читая лекции по курсу "Мосты и тоннели", в железнодорожных вузах и школах, военных техникумов (ШВТ). Где бы потом не работал В.А. Бессолов, он следовал римскому правилу " Homines, dum docent, diskunt" (Люди, обучая, учатся сами.). Его до сих пор помнят, как преподавателя курсов повышения квалификации рабочих и инженеров.
За 26 лет постройки Северо-Муйского тоннеля, погибло в авариях и несчастных случаях 57 человек (прискорбно, что фамилии до сих пор не обнародованы). Семьям всех пострадавших В.А. Бессолов оказал материальную помощь, помог с отправкой покойников на родину, а тем, кто погребён на месте, с похоронами и с установкой памятников.
После сентябрьской аварии 1979 года работы по проходке тоннеля были приостановлены на два года. Только в 1984 году прибыла правительственная комиссия во главе с членом ЦК КПСС Гейдаром Алиевым. Решили продолжить строительство железнодорожным обходом хребта.
А учёные и практики решали, как продолжить сооружение. Выход нашли в перекрытии тоннеля с западной стороны защитной железобетонной стеной-пробкой, в откачке через специальные дренажные каналы подземной воды и пробивке четвёртого шахтного ствола над местом аварии глубиной в 242 метра в том месте, где заклинило метростроевский, проходческий "московский щит" 1936 года выпуска.
Человек мыслит фрагментарно, это ещё подметил Гёте, при этом одно выпячивает, другое опускает- московские, киевские и ленинградские организации на слуху и сегодня. Но была организация, которая активно помогала в строительстве тоннелей и их обустройстве, как в специалистах, так и в вспомогательном оборудовании. Это Караганда (Казахстан) с мощным "Карагандаспецстроем".
Мне посчастливилось дружить с горным инженером Сергеем Блюмом, отец которого Отто Блюм (1913-1990) был крупным специалистом в области скоростной проходки шахтных стволов и их примыканиям к горизонтальным выработкам. Его родословие меня буквально заворожило. Не ожидал я, что прямые потомки основателя школы монголоведения, академика Российской Академии Наук Исаака Якова Шмидта участвовали в сооружении бамовских тоннелей.
И.Я. Шмидт перевёл Новый Завет на монгольские языки (бурятский и калмыцкий). Ныне в Улан-Удэ, Элисте и Улан-Баторе регулярно проводятся шмидтовские конференции. Отто Оттович Блюм приходился праправнуком академику. В Караганду он попал в 1941 году из Москвы с группой высланных немецких учёных.
В Москве он трудился в области самолётостроения, а в Казахстане на спецпоселении пришлось переключиться на подземные разработки угольных пластов. Его рекомендации, изданные в 1957 году "Углетехиздатом", вошли в практику горных разработок по всей стране.
Во время поездки к Северо-Муйскому тоннелю мы встречаем в районе Уояна необычный санно-тракторный поезд-бульдозер на санях везёт купейный вагон. Оказывается, московские чиновники усмотрели недостаток в освещении строительства в том, что все разговоры прессы со строителями восточного портала проходят на фоне отрогов хребта и в общежитиях.
А где "Минтранстрой"? Эмблемой которого являются путеукладчики и вагоны. Вертолётами вагон не доставишь и пришлось Василию Владимировичу Евтушенко из треста "Запбамстроймеханизация" пойти на санно-тракторный поход.
Подписывайтесь на канал, чтобы прочитать новые исторические материалы)