Автор: Крыс Питерский (и Мыська)
Гамарджоба, любопытные! В последние недели стало хорошей традицией встречаться с вами чаще. А мы с Мыськой и не против! Тем более, что вам явно по нраву пришлась наша идея с "библиотекой" средневековых текстов, мы же в свою очередь всегда рады делиться своим любимым. И вот сегодня - особенно любимое...
"Окассен и Никотетта" это произведение знаковое. Написанное в XIII в. неизвестным автором - оно прочно вошло в историю европейской литературы, являясь не менее хрестоматийным примером любовной истории, нежели многажды помянутые "Ромео и Джульетта".
Вот только, в отличие от Шекспира, здесь трагедии и пафоса вас не ждет. Совсем наоборот - помимо истории любви читатель получает гомерически смешную катавасию, местами роняющую пафос рыцарских романов не меньше, чем в свое время Мэл Брукс стучал об пол голливудскими блокбастерами. Мы искренне любим эту очаровательную чепуху, надеемся, вы тоже полюбите. В особенности ставший уже классическим монолог Окассена на тему "Кто попадает в рай, а кто в ад". В европейской культуре он, пожалуй, не менее значим чем монолог Шейлока из "Венецианского купца".
К сожалению, целиком текст за один раз не выложить. Но это же повод для новой встречи, не так ли? Так что наслаждайтесь, дорогие и помните - медиевистика это интересно!
ОКАССЕН И НИКОЛЕТТА
Перевод со старофранцузского Ал. Дейча
Слушайте искусный стих
И рассказ из уст моих
О влюбленных молодых
Николетте с Окассеном --
Как пришлось ему томиться
И тревожиться бессменно
О подруге светлолицей.
Эти песни и рассказ
Мной составлены для вас.
В мире сыщется ль такой,
Кто, измученный тоской,
Не обрел опять покой,
Не забыл свои страданья
При моем повествованье? --
Так оно прекрасно!
Теперь говорят и сказывают-рассказывают
Граф Бугар Валенский вел с графом Гареном Бокерским ужасную, жестокую,
смертоносную войну, каждый божий день появлялся он у городских стен, у ворот и застав с сотней рыцарей и десятью тысячами конных и пеших воинов: все вокруг предавали они огню и мечу - опустошали земли, убивали жителей.
Граф Гарен Бокерский был стар и слаб, и миновало его время. Был у него
сын, единственный наследник, а больше ни сына, ни дочери. Я опишу вам его.
Звался он Окассеном. Приветлив он был, и высок, и прекрасен: изящные ноги и
все тело и руки, белокурые кудри, живые и веселые глаза, светлое, тонкое
лицо, прямой, красивый нос. Словом, так хорош, что не было в нем никакого
недостатка.
Но был он настолько покорен всевластной любовью, что не желал стать
рыцарем, взяться за оружие, сражаться на турнирах,-- делать все положенное.
Отец и мать говорили ему:
- Сын, возьмись же за оружие, и садись на коня, и защищай свою землю,
и помогай своим людям. Если они тебя увидят рядом с собой, они будут храбрее
защищать и себя, и свои владения, и твою землю, и мою.
- К чему теперь говорить об этом, отец? -- отвечает Окассен.-- Пусть
господь будет глух ко всем моим мольбам, если я стану рыцарем, и сяду на
коня, и ринусь в бой или в стычку, и буду поражать рыцарей и они меня,--
прежде чем вы дадите мне в жены Николетту, нежную мою подругу, которую я так люблю.
- Сын мой, говорит ему отец,-- ты просишь невозможного. Забудь о
Николетте! Ведь она пленница, привезенная из чужой земли,-- виконт нашего
города купил ее у сарацин, и привез в этот город, и воспитал ее, и окрестил,
и сделал приемной дочерью, а скоро даст он ей молодого мужа, честно
зарабатывающего свой хлеб. Здесь тебе нечего делать, а если хочешь жениться,
я дам тебе в жены дочь короля или графа. Нет во Франции столь знатного
человека, чтобы не отдать тебе своей дочери, лишь бы ты захотел.
- Ах, отец,-- отвечает Окассен,-- разве не заслуживает Николетта, моя
нежная подруга, самой высокой чести в мире? Да будь она хоть императрицей
Константинопольской или Германской, королевой Франции или Англии, и этого мало - так она благородна, изящна, приветлива и одарена всеми
достоинствами.
Теперь поют
Жил в Бокере Окассен
За оградой гордых стен.
Полюбил он Николетту,
Захотел женою взять,
Но отец невесту эту
Сжить готов совсем со свету,
Увещает сына мать:
"Ты безумец! Пусть она
И прекрасна, и стройна,
Только знай: она из плена
Куплена близ Карфагена.
Не роняй свою ты честь --
Познатней невесты есть".
"Мне других невест не надо,
В ней одной моя отрада,
Весела она, красива.
Сердце радует на диво,--
Так она любима!"
Теперь говорят и сказывают-рассказывают
Видит граф Гарен Бокерский, что никак не отвлечь сына от любви к
Николетте, и отправляется к виконту города, своему вассалу, и так говорит
ему:
- Господин виконт, уберите отсюда Николетту, вашу приемную дочь! Да
будет проклята земля, откуда она вывезена в нашу страну! Ведь из-за нее
теряю я Окассена. Он не хочет ни стать рыцарем, ни исполнять ничего, что ему
положено. Так знайте, будь на то моя воля, я бы сжег Николетту на костре, да
и вам бы несдобровать.
- Господин мой, отвечает ему виконт, мне самому не нравится, что
сын ваш ходит сюда и разговаривает с ней. Я купил ее, и воспитал, и
окрестил, и сделал приемной дочерью. На этих днях дам ей молодого мужа,
который будет честно зарабатывать свой хлеб. Сыну вашему, Окассену, нечего
будет делать здесь. Но если такова ваша воля, то я отошлю ее в далекую
страну, где он ее никогда уже не увидит.
- Так попомните, отвечает ему граф Гарен. Иначе может с вами
случиться большая беда.
Они расстались. А виконт был очень богат, и в саду стоял у него
роскошный дворец. В светелку на самом верху виконт приказал посадить
Николетту, а с нею - старушку для компании и беседы, и еще велел отнести
туда хлеба, и мяса, и вина, и всего, что может понадобиться. Затем приказал
запечатать дверь, чтобы не было ни входа, ни выхода, так что осталось лишь
окошечко в сад, очень маленькое, в которое проникало немного свежего
воздуха.
Теперь поют
И заперта Николь в светлицу,
Ей на волю не пробиться.
Низкий свод сложен на диво
И раскрашен прихотливо.
Вот на мрамор у окна
Опирается она.
Белокура, светлолица,
Брови тонки, ясен лик,
Локон по ветру струится --
Кто прекрасней в этот миг?!
Поглядела в сад, а тут
Розы пышные цветут.
Птички весело поют.
И сиротка зарыдала,
Жалко ей свободы стало:
"Горе, горе, я пропала!
Окассен, владыка мой,
Только вы добры со мной...
Стала вашей я рабой,
Полюбила вас -- и вот
Как печально жизнь течет!
Как гнетет ужасный свод.
Но клянусь Христом -- не лгу:
Из тюрьмы я убегу,
Как-нибудь сумею".
Теперь говорят и сказывают-рассказывают
Как вы уже слыхали и поняли, Николетта была упрятана в светелку. По
всей земле и по всей стране пошли шум и молва, что Николетта погибла. Одни
говорили, будто она бежала из страны, а другие говорили, будто граф Гарен
Бокерский приказал умертвить ее. Если кто-нибудь и радовался этому, то
Окассену не было весело, поэтому он отправился к виконту города и так сказал
ему:
- Господин виконт, что вы сделали с Николеттой, моей нежной подругой,
которую я люблю больше всего на свете? Похитили вы ее у меня, украли! Знайте же, если я умру от этого, месть падет на вас, и это будет вполне
справедливо. Ведь это вы меня убили своими руками, ибо отняли у меня то, что
я любил больше всего на свете.
Прекрасный господин, отвечал виконт, не говорите так! Николетта -
пленница, я привез ее из чужой страны, купив за деньги у сарацин, и воспитал
ее, и крестил, и сделал своей приемной дочерью, и выкормил, и дам ей вскоре
молодого мужа, который будет честно зарабатывать свой хлеб. Что вам от нее
надо? Возьмите себе в жены дочь короля или графа. И подумайте, чего вы
добьетесь, если сделаете ее своей наложницей? Мало будет вам радости, ибо до
конца жизни тело ваше будет опоганено, а душа ваша низвергнется в ад:
никогда не попасть вам в рай!
- Не нужен мне рай! Я туда не стремлюсь, лишь бы была со мной
Николетта, моя нежная подруга, которую я так люблю. Я скажу вам сейчас, кто
попадает в рай. Старые попы, и дряхлые калеки, и убогие, что дни и ночи
ползают перед алтарями и криптами, и те, кто едва прикрыт лохмотьями или
жалкими монашескими одеяниями, а то и вовсе ходит голый и босый, и те, кто
умирает от голода, жажды, холода и нищеты. Эти все отправляются в рай; с
ними мне делать нечего. А вот в ад я хочу, ибо в ад уходят прилежные ученые,
доблестные рыцари, павшие на турнирах и в грозных сражениях, и славные
воины, и благородные люди. С ними мне будет хорошо. Прекрасные обходительные дамы, имевшие двух или трех возлюбленных, кроме своего мужа, и золото, и серебро, и драгоценные, пышные меха, тоже уходят в ад, идут туда арфисты, и жонглеры, и короли. Вот с ними хочу я быть, но сейчас отдайте мне Николетту, мою нежную подругу.
- Напрасно говорите вы так, сказал виконт, ведь вы никогда не
увидите ее. А если бы вы поговорили с ней и ваш отец узнал об этом, он сжег
бы на костре и меня и ее, да и вы сами могли бы тоже опасаться за себя.
-Горе мне! - сказал Окассен и в печали пошел прочь.
Теперь поют
Окассен идет домой
От страданий сам не свой.
Неужель навек лишиться
Николетты светлолицей?
Кто подаст совет благой?
На судьбу лихую зол,
Вот он к замку подошел,
И, взойдя к себе в покой,
Стал без меры тосковать,
Содрогаться и рыдать
И подругу призывать:
"Николетта, ты одна
Так прекрасна и стройна,
Ты -- услад моих родник,
Как забыть твой светлый лик,
Поцелуев легкий рой,
Смех веселый и простой?
Как мне жить теперь без вас?
Мне и свет не мил сейчас,
Нежная подруга!"
Теперь говорят и сказывают-рассказывают
Пока Окассен сидит у себя в спальне и тоскует о Николетте, своей
подруге, граф Бугар Валенский не перестает воевать. Он собирает своих
воинов, пеших и конных, и идет на замок, чтобы осадить его. Тогда
поднимаются крики и шум, рыцари и воины берутся за оружие и спешат к воротам и стенам на защиту замка, а горожане всходят на выступы стен и бросают оттуда камни и острые копья.
Осада становилась все сильней и жесточе, и тогда граф Гарен Бокерский
пришел в покой, где Окассен печалился и тосковал по Николетте, своей
подруге, которую он так любил.
- Сын мой! - сказал граф, сколь ты жалок и несчастен, если можешь
смотреть, как осаждают твой замок, самый лучший и крепкий из замков. Знай,
если ты лишиться его, то останешься без наследства. Сын, возьмись за оружие,
и садись на коня, и защищай свою землю, и помогай своим людям,-- иди в бой!
Пускай ты даже никого не сразишь и никто не сразит тебя, но люди, увидев
тебя рядом, будут доблестно защищать свое добро, и свою жизнь, и землю твою и мою. Ты такой большой и сильный - исполняй свой долг!
- Отец, сказал Окассен, к чему вы это говорите? Пусть господь
будет глух ко всем моим мольбам, если я стану рыцарем, и сяду на коня, и
ринусь в бой, если буду поражать рыцарей, а они меня, прежде чем вы
дадите мне в жены Николетту, нежную мою подругу, которую я так люблю.
- Сын мой, сказал отец, ты просишь невозможного. Я предпочту лучше
быть разоренным и лишиться того, что имею, чем видеть ее твоей женой, твоей
супругой.
Он повернулся. И когда Окассен увидел, что отец уходит, он позвал его.
- Отец, вернитесь, сказал Окассен, я хочу предложить вам доброе
соглашение.
- Какое, милый сын?
- Я возьму оружие и пойду в бой, но с условием: если господь вернет
меня живым и невредимым, вы позволите мне повидать Николетту, мою нежную подругу, перекинуться с нею двумя-тремя словами и хоть один раз поцеловать ее.
- Согласен,-- ответил отец.
Он дал ему обещание, и Окассен возрадовался.
Теперь поют
Окассен уже волнуем
Предстоящим поцелуем,
Это впрямь судьбы подарок,
Он дороже тысяч марок!
Вот теперь не укорят:
Окассен сражаться рад!
Панцирь он надел двойной,
Шлем приладил боевой,
С рукояткой золотой
Меч он выбрал дорогой,
Захватив копье и щит,--
На коня вскочить спешит,
Ноги вставил в стремена,
Весь отвагой он горит,--
Так любовь его нежна! --
И, сверкнув броней, летит,
Шпорой тронув скакуна,
За ворота, где война,
Где кипит сраженье.
Теперь говорят и сказывают-рассказывают
Окассен, облаченный в доспехи, поскакал на своем коне, как вы уже
слыхали и поняли. Боже! Как красил его щит у груди, и шлем на голове, и
перевязь меча на левом боку! Юноша был высок, силен, красив, строен, конь
под ним был быстр и проворен, и рыцарь направил его прямо в ворота. Но уж не думаете ли вы, что он хотел угнать быков, коров или коз или сразиться с
врагами? Ничуть не бывало! Ни о чем подобном он и не помышлял: так погружен он был в мысли о Николетте, своей нежной подруге, что забыл о поводьях и о том, что ему надлежало делать. Конь же, почувствовав шпоры, понес его в битву и устремился в самую гущу врагов. Они протянули к нему со всех сторон руки, схватили его, отняли щит и копье, и потащили его, застигнутого врасплох, и по дороге уже обсуждали, какой смерти его предать. И Окассен услышал их речи.
- Иисусе сладчайший! - воскликнул он. Ведь это мои смертельные
враги уводят меня, чтобы отрубить голову! Но если отрубят мне голову, то не
смогу я говорить с Николеттой, моей нежной подругой, которую так люблю.
Однако есть еще у меня хороший меч, и сижу я на добром скакуне, успевшем
отдохнуть. Так буду же защищаться из любви к милой, и если только бог меня
любит, то поможет мне, а не им!
Юноша был силен и высок, и конь, на котором он сидел, был резв. И
Окассен взялся за меч и стал наносить удары направо и налево, и разрубал он
шлемы и забрала, руки и плечи, и растеклась вокруг него лужа крови, подобно
той, какая бывает вокруг дикого кабана, когда собаки нападут на него в лесу.
Так он убил десять рыцарей и семерых ранил. Стремительно вырвался он тогда
из битвы и галопом понесся назад с мечом в руке.
Граф Бугар Валенский слыхал, что собираются повесить Окассена, его
врага, он подъехал поближе, и Окассен тотчас узнал его. Он занес меч и
ударил графа по шлему так, что вдавил в голову. Граф был оглушен и свалился
на землю. Окассен протянул руку, поднял его, взял за забрало и повел к
своему отцу.
- Отец, сказал Окассен, вот ваш враг, который долго воевал с вами
и причинил столько вреда! Ведь двадцать лет длилась эта война, которую не
мог никто завершить.
- Славный сын, сказал отец, вот такими подвигами отличаться бы
тебе с детства, а не думать о пустяках.
- Отец, - сказал Окассен, не читайте мне проповедей, а исполните
наше условие.
- А? Какое условие, славный сын?
- Ого, отец! Вы его забыли? Клянусь головой, уж кто-кто, а я его не
хочу забывать; ведь оно глубоко в моем сердце. Разве вы не обещали, когда я
взялся за оружие и пошел в бой, что, если господь меня вернет живым и
невредимым, вы мне дадите видеться с Николеттой, моей нежной подругой, и я смогу перемолвиться с ней двумя-тремя словами и поцеловать ее хоть один раз. Это обещали вы мне, и я хочу, чтобы вы сдержали слово.
- Я? - сказал отец. Да не поможет мне бог, если я сдержу такое
обещание. Если бы твоя Николетта была здесь, я бы сжег ее на костре, да и
тебе бы не поздоровилось.
- Это ваше последнее слово? - спросил Окассен.
- Да поможет мне господь,- отвечал отец.
- Поистине,-- сказал Окассен,- мне весьма тягостно, что человек в
вашем возрасте лжет. Граф Валенский, я взял вас в плен?
- Разумеется, господин мой,- ответил граф.
- Дайте мне вашу руку,- продолжал Окассен.
- Охотно, господин мой.
Он подал ему руку.
- Поклянитесь мне,- сказал Окассен, что сколько бы вы ни жили, не
пройдет ни одного дня, чтобы вы не оскорбляли моего отца и не посягали на
его жизнь и имущество.
- Ради бога, господин мой,-- сказал граф,-- не издевайтесь надо мною,
но назначьте мне выкуп. Я дам вам все, что вы потребуете, будь это золото и
серебро, скакуны или простые лошади, разные драгоценные меха, собаки или
птицы.
- Как? - сказал Окассен. Вы не хотите признать, что вы мой
пленник!
- Хочу, господин мой, сказал граф Бугар.
- Да накажет меня господь, если я не сниму с вас голову, воскликнул
Окассен, раз вы отказываетесь дать клятву.
- Ради бога, сказал граф, я поклянусь во всем, что вам угодно.
Тогда Окассен посадил его на коня, сам сел на другого и проводил графа
до места, где тот был в безопасности.
P.S. Таки да, теперь это будет здесь всегда. Искреннее спасибо всем за донат. Ныне это очень важный стимул писать!
Желающим поддержать шпильманский труд сообщаем - можно заслать малую копеечку на счет нашей драгоценной супруги 4276 5500 7703 9157. Это совершенно необязательно, но всегда очень приятно
Заходите в наш Телеграмм!
Крыс и Мыська ждут вас на своем канале "Кино, вино и Мимино".
Не примените заглянуть к Ефросинии Капустиной - там интересно про другие страны и других людей
И конечно же читайте замечательный блог Фантагиро Бурерождённой (да, эта покорябанная ссылка уже стала фичей!)