Пётр Воротынцев рассуждает об отечественных сериалах про подростков (о «Слове пацана» тоже).
В конце 2023 года в российском кино раскатисто прозвучало «Слово пацана». Успех этой картины закономерен, справедлив и очень симптоматичен. Талантливое высказывание Жоры Крыжовникова попадает сразу в несколько нервных окончаний. Но «Слово пацана» отнюдь не автономный, оторванный от нашего времени и искусства феномен: фильм органично вписывается в важную сериальную тенденцию современного российского кино. Вспышка интереса к проблематике отрочества в сериалах очевидна. Многие авторы честно и без утешительных поддавков рассказывают о кризисном, переломном возрасте тотального несогласия со всем и всеми: надеждах и разочарованиях, выматывающем поиске (часто вслепую) собственного пути и, конечно, любви. Пылкости и бешенства страстей в этих картинах не меньше, чем в «Подростке» Достоевского. Впрочем, как иначе? Вялыми и апатичными подобные произведения быть не могут априори. Ведь тинейджер находится в движении, противостоит статике и эмоциональной мертвичине, жадно, подчас и самыми деструктивными методами хватается за любой шанс обрести самоидентификацию. Подростковый возраст — экзамен, результат которого определяет дальнейшую судьбу. Но экзамен, что самое драматичное, без права пересдачи. Второго шанса не предоставляется, академ не возьмешь, аттестат не исправишь.
Отечественный кинематограф исторически успешно и глубоко разрабатывает ювенальную тему. Классические советские фильмы о школе и подростках («Чучело», «Не болит голова у дятла», «Ключ без права передачи», «Дорогая Елена Сергеевна» и т.д.)[1] и сегодня смотрятся с напряженным восторгом. В постсоветские времена в подростковую нишу со «Школой» и «Все умрут, а я останусь» успешно вклинилась Валерия Гай Германика.
Чем же захватывают и будоражат нас подростковые сериалы сейчас? Будущее нынче видится крайне тревожным, недружелюбным, а местами и откровенно зловещим. Порой кажется, что день грядущий и вовсе отменен. Это, несомненно, преувеличение. Какие бы катаклизмы на нас ни сыпались, вычеркнуть категорию будущего не под силу ни одному агенту зла и борцу с прогрессом. А вот каким именно будет «завтра» — вопрос сложный и безответный. Никакого «прекрасного далёка» на горизонте не просматривается, а вот «жестоко» вполне. И это, надо сказать, очень подростковое мироощущение.
«Черная весна»[2] (режиссеры: Сергей и Любовь Тарамаевы, 2022): дуэли у Черного моря
Трагический эпизод нашей истории — дуэль у Черной речки. В сериале четы Тарамаевых дуэли тоже происходят у воды — на берегу Черного моря. Жизнь курортного городка (съемки прошли в Крыму), застывшего в безвременье зимнего межсезонья, рушится, когда главному герою по прозвищу Мел (редуцированный вариант фамилии Меленин) попадают в руки дуэльные револьверы. Внешне размеренная, даже скучноватая рутина будто снимается с предохранителя, сюжетный выстрел закручивает торнадо непоправимых обстоятельств. Курорт, лишенный летнего солнечного напыления, показывает пугающую, гнилую изнанку.
Егор Меленин — юноша горячий и принципиальный. Судьбы таких ломаются легко, как мел о школьную доску. На афише сериала — три резких, как пуля, слова: чувства, честь, максимализм. Душа Мела — пороховая бочка, и три этих фитиля ее взорвут. Мел — натура ранимая и нервная, пишет стихи. Поэт и дуэль — сочетание настораживающее, явно к беде.
В слове «дуэль» слышится эхо высокого благородства, загадочности, ностальгического кринолина. Но в «Черной весне» романтический поиск справедливости оборачивается чем-то едва ли не противоположным. Выстрел не приближает к истине, а, напротив, гробит любой идеалистический замысел. Поиск правды через силу — замысел обреченный. Христос устами Пастернака предостерегает в стихотворении «Гефсиманский сад»: «Спор нельзя решать железом, Вложи свой меч на место, человек». Нельзя, но люди упорно продолжают.
Мел основывает нечто вроде дуэльного клуба, парень собирает вокруг себя сообщество воинов за порядок, рыцарей справедливости. Все по-серьезному: дуэлянты, секунданты, ритуальное количество шагов, доктор (интеллигентного, опускающегося на глазах медика играет известный по «Немцам» Евгений Коряковский), поединки на рассвете, кодекс, гибели… Все не умрут, но и не все останутся. Фабульная завязка изобретательна и великолепна, как и дуэльно-весенний воздух фильма. Подростковый возраст в фильме Тарамаевых — дуэль с житейским морем, весна жизни, выкрашенная черными тонами.
Сюжет сериала, возможно, и не удерживается на уровне оригинальной завязки, но «Черная весна» привлекает насыщенной атмосферой драмы и сильным составом. В главной роли Глеб Калюжный, актер снявшийся в не одном заметном проекте. Есть в актерском бэкграунде Калюжного и работы в тинейджерских сериалах «Новенький» и «Трудные подростки». В Меле Калюжного скрещивается дворовая простоватость манер и высокая изощренность внутреннего облика. Диссонансное сочетание гарантирует трагическую многогранность.
Дуэльный канон подразумевает прямое столкновение, открытую вражду. Ненавистный соперник Мела — миловидный мерзавец, по-иноземному величаемый Раулем. Есть у Мела и прекрасная дама, за честь которой он готов вступиться, — девушка с пряным именем Анжела (Анастасия Красовская). Анжела — триггер сюжетных осложнений.
«Черная весна» с ее пафосом отстаивания личной чести играет на чувстве усталости от тотального унижения и нескончаемой несправедливости. Одинокие, пассионарные борцы-идеалисты, вроде Мела, призваны вызывать сострадательную, уважительную симпатию. Мел никогда не сдается, не намерены сдаваться и авторы фильма. По всей видимости нас ждет второй сезон. За Мелом еще остался выстрел.
«Цикады» (режиссер Евгений Стычкин, 2023): триллер взросления
Сюжетный локомотив «Цикад» также стрельба. Но вместо романтизированных дуэльных разборок на рассвете в духе «Черной весны» в «Цикадах» зрителя ждет агрессивный шутинг. Буквально со старта сериала мы понимаем, что в школьном классе произошло непоправимое. Но имена стрелка и жертвы сокрыты, как того требует саспенс, до финиша. Режиссер очень аккуратно снимает с истории слой за слоем. До бесповоротной и ужасной правды мы, как в романах Уильяма Стайрона, ковыляем неспешно, с многочисленными передышками.
Одаренный, разносторонний актер Евгений Стычкин в последнее время проявил себя как очень квалифицированный режиссер (чего стоит «Нулевой пациент»[3], сделанный совместно с Сергеем Трофимовым). У Стычкина сформировался распознаваемый, наработанный почерк: как в выборе тем и исполнителей, так и в художественных решениях. «Цикады» — его второе, вслед за язвительным и глубоким «Контактом» обращение к школьно-подростковым драмам.
Бесспорное качество режиссерского таланта Стычкина — чувство современности. Даже в «Нулевом пациенте», действие которого развернуто в середине Перестройки, узнается не слишком трепетное и бережливое отношение государства к гражданам во времена пандемии ковида и стремление скрыть истинные масштабы заражения.
В классе появляется новенький по имени Антон (харизматичный, фактурный Григорий Верник), и вся пестуемая годами экосистема коллектива нарушается. Модель, конечно, отнюдь не новая, но в данном случае важно, как именно наполняет сюжетную схему Стычкин. Меняет школу Антон в конце выпускного года. Впервые он знакомится с одноклассниками в районе Дня космонавтики. Почему покинул предыдущую школу — тайна. Ясно одно: не за примерное поведение.
Школа, куда попадает Антон, непростая, с родовыми чертами и травмами «образцового» учебного заведения. Ведомая суровым, хоть и внешне мягко-доброжелательным, директором (Виктория Толстоганова) школа носит в себе опасные штаммы «секты». На выпускной вечеринке Антон с освобождающим восторгом выкрикнет: «Школа, гори в аду!» Основания так думать и чувствовать у учащихся более чем весомые. За чистеньким, благопристойным фасадом сокрыто гаденькое, истеричное властолюбие учителей (например, героя Александра Паля), всеобщая взаимная нетерпимость, доносительство и культ личности деспотичной директрисы. Нина (так зовут хозяйку заведения) и с собственной дочерью Леной (Анна Завтур) разговаривает преимущественно в императивном ключе. Лена — психолог и служит в той же школе. Она во всем полярна матери: трепетная, сомневающаяся, желающая понять, без амбиций угнетать.
Антон весьма быстро осваивается в коллективе, лояльность одноклассников он покупает с помощью социального статуса своей семьи. Отец (Евгений Стычкин) одиннадцатиклассника — человек состоятельный, живут они с Антоном во внушительных размеров особняке, который в скором времени превращается в площадку для тусовок. Одна из вечеринок и разрешится стрельбой. Юность, а для кого-то и жизнь, промчится кометой и закончится в один вечер. Кстати, песня под названием «Кометы» в фильме играет. Невесомый, потусторонний голос певицы polnalyubvi летит как душа новоприставленного, под эту композицию хочется остановиться (Стычкин технично притормаживает темп), порефлексировать, выплакаться.
Почему Антон живет с тоталитарным отцом, а не с матерью, мы узнаём из флешбэка: каждую серию предваряет сценка из прошлого того или иного персонажа. Весь сериал построен на чередовании временных пластов: до трагедии, после, совсем отдаленные годы. В отдельный хронологически-фабульный сегмент вынесены сцены допроса учащихся и учителей. Допрос проводится при помощи любительской камеры, Стычкин разбавляет визуальное повествование игрой в документальную достоверность. Ухудшается качество картинки, камеру, словно от волнения, потряхивает. Следствие ведет неподкупный правдоруб и правдолюб Андрей Толбоев (Артем Быстров).
Дом Антона заставлен дорогими аксессуарами и эксклюзивной мебелью. Домработницы из дальних азиатских стран (с ними идет общение по-английски) также низведены до вещей. Отец юноши — человек неуравновешенный, чрезвычайно жестокий, ни с кем не церемонится, а людей (в том числе и сына) считает в лучшем случае предметами. Самые ценные изделия в этом неприветливом замке маскулинности — охотничьи ружья, хранящиеся в специальном шкафу с кодовым замком. К ним отец испытывает почти физиологическую нежность. Из одного из ружей по классическим законам драматургии и произойдет погибельный выстрел. Это ясно сразу. Гораздо интереснее, кто его произведет и с какой мотивацией.
Кинокласс, придуманный Стычкиным, эталонно расходится по типажам. Отрешенная от мира Алина (Софья Аржаных), скрытный Вадим (Сергей Городничий), Семен (Савелий Наумов) с внешностью переростка-второгодника, эльфообразный Марк (Илья Виноградский), дерзкая Катя (Ирина Паутова)[4], экстравертные двойняшки Полина и Кристина (Катерина и Маргарита Мезины), чьи танцы собирают тысячи просмотров в соцсетях, и т.д. В душе каждого подростка разворачивается триллер взросления.
Родительские образы тоже поданы Стычкиным в высоком разрешении. Чуткий к современности режиссер вкладывает в реплики взрослых злободневные референсы. Несомненная ссылка на сегодняшнюю социальную реальность наличествует в диалоге Олега (Евгений Санников) и Оксаны (Елизавета Боярская), родителей Марка. Олег, дабы подчеркнуть их с супругой гражданскую ответственность, ностальгирует, как некогда они ходили на митинги. Правда, сейчас уже не ходят. Мы хорошо понимаем почему. Страшно. А самый страшный момент «Цикад» — первые минуты заключительной, восьмой серии. Камера подолгу задерживается на лицах родителей и учителей. Они оплакивают необратимое происшествие. Тягучее, бесконечное, истошное ламенто. Герои, не находящие взаимопонимания в «мирной» жизни, солидаризируются в горе. В этой сцене Стычкин прибегает к приему прямого взгляда актера в камеру. Оксана с мольбой вглядывается в каждого зрителя, будто просит прощения и пощады. А по щеке ее движется слезинка, слезинка беззащитного и перепуганного взрослого.
«Мир! Дружба! Жвачка!» (режиссеры: 1 сезон — Илья Аксенов, 2—3 сезоны — Антон Федоров, 2020-2023): крыши бандитские и крыша дружбы
В МДЖ (позволю себе для удобства сократить название до аббревиатуры) все тяготы последнего десятилетия ХХ века на месте: нищета, бандитизм, социальная неустроенность, очереди за необходимым, политическая нестабильность. Однако в эмоциональном ядре сериала нечто терапевтическое и примиряющее. С недружелюбным временем, человеческими недостатками, прошлым. Выныривать из фильма не хочется: слепящие, летние цвета на экране греют и ласкают, ненавязчивый саундтрек (особенно песня Mujuice «Журавли») умиротворяет, а за квартет героев переживаешь как за друзей. Дружеской интонацией МДЖ и влюбляет смотрящего.
Сериальный формат позволяет без суеты охватить девяностые во всей их стихийной социальной и частно-человеческой многоликости. Три сезона расходятся по трем годам: 1993, 1994 и 1996. Ожидается, что четвертый эпизод подростковый саги посвятят дефолтному 1998-ому. Что ни год, то кризис и турбулентность. 1993 (как тут не вспомнить недавний фильм Александра Велединского) — расстрел Белого дома, 1994 — афера МММ, закончившаяся крахом финансовой пирамиды и иллюзий населения стремительно разбогатеть, 1996 — президентские выборы, окончательно добившие и без того тщедушную отечественную демократию.
Пилотным названием сериала было «Братство крыши». Его авторы отбросили, вероятно, по причине гендерной некорректности: в компании четырех друзей есть девушка. Появилось тяжеловесное, но уже привычное «Мир! Дружба! Жвачка!»
Макушка многоквартирного дома — любимое место встреч мечтательно-элегичного Саньки (Егор Губарев), энергично-задиристого Вовки (Егор Абрамов), аутично-отчужденного Илюхи (Федор Рощин) и притягательно-загадочной Жени (Валентина Ляпина). Крыша — укромная, спасительная зона свободы и грез, тут можно спрятаться от гнетущих забот. Антитеза подростковому царству крыши — взрослая возня внизу, с ее склоками, разочарованиями, нуждой и крышами иного порядка — бандитскими.
Бандитов разных мастей в сериале с избытком, переходное время щедро выводит таких людей в дамки. Невозмутимый и рассудительный, как аксакал, кавказец Зураб (Зураб Кипшидше) и его, напротив, истеричный сын Бесо (Георгий Ратишвили). Афганцы, за каждым из которых трагедия: личная и страны. Выдающуюся роль на стыке гротеска и драмы создает в третьем сезоне Евгений Ткачук. Его вечно комикующий Вася — Джокер, клоун-убийца с парализующей улыбкой одержимого маньяка. Вася с приспешниками сидит (слово несколько двусмысленное, учитывая деятельность этих ребят) в тусклом, прокуренном баре, куда заносит и бестолкового Вовку. Забавная культурная перекличка с классикой: сподручник Васи мечтает уехать на Кубу, и ходить по горячей земле Острова Свободы, подобно Бендеру, в белой одежде. Стремление релоцироваться в дальние края преследует в МДЖ в том числе и отца (Степан Девонин) Саньки: тот в первом сезоне собирается в Америку, где не был никогда, и распродает внушительную, интеллигентскую библиотеку.
Дядя Саньки Алик (Юра Борисов), ветеран Афганской войны, также примкнул к ОПГ. Алик — наиболее многослойный образ сериала, словно переметнувшийся на экран со страниц «Ненастья» Алексея Иванова. Неубиваемый Алик (его не берет ни пуля, ни болезнь, ни уныние) — герой с внушительной внутренней эволюцией. За три сезона он проходит путь от, пусть и не лишенного своеобразного благородства, бандита до грустного мудреца, от человека с оружием до пацифиста. Шаг за шагом Алик дозревает до мысли восстановить отношения с семьей, а с «семьей» криминальной порывает. С родителями, утомленной от унизительного выживания Надей[5] и ее, на первый взгляд, нерешительным, слабохарактерным мужем Федором, который получает в университете оскорбительные копейки, Санька не всегда способен найти контакт, а вот Алик становится для юноши наставником. В третьем сезоне, надорванное войной и бандитскими разборками сердце Алика, захватывает робкая влюбленность.
Однажды Алик говорит: «Сила не в правде». Он ставит под сомнение сакральный для нынешнего официального вектора тезис Данилы Багрова. Сила Алика в милосердии, прощении и желании возлюбить. С балабановским диптихом, помимо спорного афоризма, связывает МДЖ и наличие в кадре — Виктора Сухорукова. Он играет Максима Николаевича, отца рокерши Ксюхи, с ней у Санки краткосрочный роман. Максим Николаевич — милиционер (хоть и на пенсии) и с такими, как братья Багровы, борется с донкихотовским азартом.
Наиболее значительным и острым представляется мне третий сезон. Друзья взрослеют, обживаясь в новых статусах: рабочих и семейных. Санька с Ильей продают в ларьке аудиокассеты, у Женьки появился жених (скользкий карьерист-дипломат Гоша с бегающими глазками), а Вовка и вовсе стал отцом, капитально увязнув в семейных передрягах.
Лето високосного 1996 года — время президентской гонки. Для любителей дат, магии чисел и нумерологии: календари 1996 и 2024 годов идентичны. Поворотные для России выборы 1996 года — тематический рефрен всей третьей части. Люди уверены в наступлении диктатуры в случае победы Зюганова. Идут разговоры о желании «свалить и страны», скором железном занавесе и тотальном вранье по телевизору, где журналистика заменена пропагандой (песня «Кино» «Лето» со строчкой «Я выключаю телевизор» очень к месту). По поводу разочаровывающего и слабеющего Ельцина народ также восторгов не испытывают. Выборы из двух зол. Но отсутствие полноценной избирательной системы, не избавляет от необходимости делать выбор личный. За выборами, которые совершает четвертка друзей и их окружение следить не менее волнительно, чем за сводками с избирательных участков.
Образец стоического сопротивления бурям истории и повседневности — Илюха. Его тихий выбор, возможно, наиболее адекватная модель поведения. Дабы развеять скуку однообразной работы в ларьке, он занимается развитием: физическим (качает железо) и духовным (медитирует). Сверхзадача Илюхи — обрести такую силу, чтобы сдвинуть ларек с места. Друзья над чудаческой идеей по-доброму посмеиваются, а Илюха методично самосовершенствуется, игнорируя суету преходящего. Тренировки не проходят даром: молодой человек одолевает, подобно Вождю в «Кукушке» Формана, непосильную тяжесть. Илюха – персонаж не слишком словоохотливый, за него говорят поступки. Силовой подвиг Илюхи — месседж надежды. Если посреди дороги жизни водрузили препятствие, шанс побороть его есть всегда. Надо хотя бы попытаться.
Контакт (режиссеры: 1 сезон — Евгений Стычкин, 2 — Нурбек Эген, 2021—2023): поиск контакта
Одно из любимых развлечений человечества — искать контакт с внеземной цивилизацией. А вот поиском контакта с другими «инопланетянами» — детьми, люди часто пренебрегают.
Глеб Барнашов (Павел Майков) и его дочь Юля (Ирина Паутова) сражаются со взаимным отчуждением. Юля забанила отца в соцсетях, что в современных реалиях сравнимо с анафемой. Закрытый профиль, закрытая от отца душа. Ирония ситуации в том, что Барнашов успешно перевоспитывает проблемных подростков. Он работает в подразделении МВД по делам несовершеннолетних, куда его перевели из убойного отдела. Уволили Глеба за бескомпромиссность и порядочность. Чужих детей Глеб направляет и исправляет, с собственной же взвинченной и импульсивной дочерью не справляется. Педагогика — наука о воспитании чужих детей — классика.
Майков в «Контакте» грустен, как утомленный паяц. В игре актера масса интонационных находок и ярких мимических красок. Его исполнение афористично. Майков, к счастью, не пережимает, не стремится любой ценой солировать в кадре, а наоборот, искусно взаимодействует с партнерами. Майков развлекает, отчасти веселит, но не впадает в поверхностное, самоупоенное комикование. Так шутить и смеяться может очень печальный человек.
Глеб Майкова – одинокий, сумбурный, пьющий, неравнодушный. С подопечными он, в отличие от окаменевшей и неэффективной системы «исправления», готов возиться, по-настоящему впрягаясь в их непрекращающиеся проблемы. Он не списывает со счетов отвязных и «безнадежных», таких как малолетняя мошенница с красноречивой кликухой Лютая (Карина Александрова). Глеб не теоретик перевоспитания, а практик: мир окраинных районов, холодных полустанков, драк стенка на стенку он знает досконально. Он без ключа проникает в незрелое и лабильное подростковое сознание. Глеб и сам отчасти подросток, непоследовательный, вспыльчивый, не переносящий холодного бюрократического произвола. Система не дает оступившемуся второй шанс, стремясь провинившегося попросту вычеркнуть. Так непутевому подростку, потушившему Вечный огонь газировкой, суд вменяет статью за оправдание нацизма. Глеб негодующе воюет с немилосердной отечественной Фемидой, его позиция куда более гуманна: поступок парня идиотский, но на дискредитацию армии прошлого не тянет. Авторам «Контакта» хватает смелости заявлять о чрезмерной суровости установившихся в стране порядков: по сценарию расставлены рискованные шутки (про скорое отключение интернета, огромные сроки за отдавленную ногу полицейскому и т.д.) и остроумные панчи («пойдем в место, куда никто не ходит, например, на выборы»). Неопровержимым (такого нарочно не придумаешь, но жизнь самый креативный драматург) доказательством тезисов об отсутствии свобод служит казус Максима Виторгана. Обидно, что в историю нашего кино «Контакт» войдет не только качеством кинематографическим, но и происшествием, не связанным с художественной стороной дела. Напомню, что во втором сезоне Максим Виторган был заменен на дипфейк, а имя самого артиста вымарали из титров — прискорбный акт (само)цензуры. Откровенно говоря, выглядит дипфейк чудовищно со всех точек зрения. Персонаж Максима Виторгана отнюдь не проходной, поcему «любоваться» на перекошенное компьютерной графикой лицо приходится подолгу. Опальному артисту отдана роль бизнесмена Александра, отчима нагловатого мажора Артемия (Алексей Лукин). Мать Артемия Регина (Ровшана Куркова, не могу не отметь ее убаюкивающий, сказочный тембр голоса) утратила влияние на ребенка. В сценарии просматривается четкая, симметричная геометрия: Регина «воюет» с сыном, Глеб с дочерью, Юля общается с Артемием, Глеб те(ле)сно контактирует с Региной. Постепенно эта странная четверка собьется в семью и обзаведется чувством дома.
Глеб — человек сентиментальный, но стесняющийся выражать чувства, он привык сокрушать пафос юмором. За него в сериале главные слова произносит старая советская игрушка — потрепанный, серый зайчик. Игрушка-психотерапевт, игрушка-медиатор, помогающая ускорить поиск контакта. При каждом нажатии на кнопку ушастый изрекает монотонно-писклявым голосом «Я тебя люблю». Три волшебных, целебных слова заменяющие часы нудных, воспитательных бесед. Только бы лишь не опоздать их озвучить.
Трудные подростки (режиссеры: 1—3 сезоны — Рустам Ильясов, 4 — Александр Цой, 5 — Николай Рыбников, 2019—2024): стать командой
В Москве, на Болотной площади размещена скульптурная композиция Михаила Шемякина «Дети — жертвы пороков взрослых». Антропоморфные чудища аллегорически воплощают грехи. В центре композиции ничего не слышащая и ничего не видящая фигура Равнодушия. Равнодушие — крона, из которой растут ветки иных пороков. У всех юных героев сериала в анамнезе родительское безразличие. Создатели «Трудных подростков» ищут механизмы борьбы с губительной отрешенностью.
29 февраля 2024 года пятилетний проект подошел к концу. За годы изменилось всё, и интонация сериала воспринимается как излишне легкомысленная и оптимистичная. Сериал осыпает зрителя сладковатой и токсичной иллюзией, что судьба предоставляет бесконечное количество шансов на преодоление ошибок, а любое злоключение победимо. Некорректно требовать от художественного произведения документальной точности, но минимальная последовательность никогда не помешает. Раз за разом трудные подростки совершают проступки, а подчас и тяжелые уголовные преступления (угон машины или распространение наркотиков) и раз за разом избегают наказания. Добрые наставники постоянно вытаскивают и спасают подопечных. Было бы любопытно разобрать сериал с психологом и понять, не дают ли старшие позитивное подкрепление асоциальному поведению подростков? Сюжетное напряжение не растет, переизбыток позитива утомляет и ведет к интоксикации, сценарий работает с перебоями или вхолостую. Рояли нарочито торчат из кустов, а боги из машины грубовато перерубают конфликтные узлы. Есть, по моему мнению, единственный ключ к рецепции «Трудных подростков» — относиться к происходящему как к успокоительной сказке[6].
Центр помощи подросткам, попавшим по своей или чужой вине в сложные обстоятельства, — идеальное, полуреальное место, где пригреют, простят и наставят. Идеолог и лидер учреждения Герман Алексеевич (Александр Лыков) — неравнодушный, умилительный дядька. Центр с его проблемными обитателями — для него дом. Герман Алексеевич на молодежь любит иной раз прикрикнуть и вообще смешно заводится, но и отходит моментально. Германа Алексеевича не боятся, но уважают. В череде пресноватых актерских работ Герман Алексеевич Лыкова выделяется яркостью и затаенной драматичностью. Отмечу и упоительную эксцентрику Григория Калинина, ему отдана роль горе-психолога Эдуарда Валентиновича.
Один из многочисленных воспитанников «Алексеича» — прославленный футболист, а ныне безработный Антон Ковалев. Ковалев (Никита Волков) когда-то играл за сборную России по футболу и команду «Старт». Он был звездой местного разлива, да и на международной арене пошумел: упоминается его феерическая игра с Нидерландами. Лучший матч в истории российского футбола и вправду был сыгран против сборной королевства на Евро-2008. Потом форвард «Старта» угодил в тюрьму за пьяный дебош, и карьера в один момент пришла к финишу. Сценарий, как легко догадаться, писался по мотивам легендарной драки в кафе Александра Кокорина и Павла Мамаева.
Посткарьерная депрессия Ковалева протекает с осложнениями. Отсидевшего спортсмена нигде не ждут (репутационные издержки), физическая форма утрачена, ироничный и блистательный Василий Уткин (как же горько, что недавно он ушел) подкалывает в выпусках «Футбольного клуба», но самое неприятное, что болельщики про Ковалева успели подзабыть. Бывший кумир миллионов сталкивается со стигматизацией (связываться с уголовником никто не жаждет), невостребованностью и насмешками. Над российскими футболистами в принципе принято подтрунивать за неадекватные, по мнению фанатов, их мастерству зарплаты. Податься Ковалеву особенно некуда, и он соглашается временно поработать тренером в центре для трудных подростков. Но временное имеет тенденцию перерастать в постоянное.
Миссия Ковалева — слепить из кучки неоднозначных личностей боеспособную команду. Ковалев с переменным успехом эту задачу решает. Апофеоз каждого сезона — статусное спортивное мероприятие с участием команды с самонадеянным названием «Боги футбола». Футбол указывает путь к исцелению и дарит путевку в жизнь («Путевка в жизнь» — первый советский звуковой фильм, повествующий о перевоспитании беспризорников). «Боги» терпят болезненные поражения, переживают триумфы, нехотя тренируются, дружат, ссорятся, влюбляются и расстаются. Ковалев же, тренируя команду аутсайдеров и отверженных, постигает смирение, любовь и простые истины (помнится был такой сериал про подростков) человеколюбия. Генеральная идея незатейлива: потеряв карьеру в тщеславном большом спорте, Ковалев находит себя в спорте любительском, освобождаясь попутно от симптомов звездной болезни. Перевоспитывая подростков, Ковалев перевоспитывается сам.
«Слово пацана. Кровь на асфальте[7]» (Жора Крыжовников, 2023): и снова ночь
Поистине трудные подростки в «Слове пацана». Звук соприкосновения кулака с лицом оппонента — такой же аккомпанемент сериала, как и мистически-медитативная «Пыяла» Аигел, дискотечные шлягеры группы «Мираж» или исповедальная «Я хочу быть с тобой». Лирический герой песни Наутилуса пытается уйти от любви, обитателям вселенной «Слова пацана» и пытаться не надо — от любви их отдаляет смурная действительность. Фактура, попадающая в объектив оператора (Юрий Коробейников), отвергает любовь: здесь тесно, холодно, тускло. Сцен, где присутствует трепетный физический контакт (мы все вспомнили поцелуй Марата и Айгуль) в разы меньше, чем мордобоя. А те, кто, как Вова Адидас (Иван Янковский), мечтают выйти из матрицы нелюбви и насилия, выходят из «игры» совсем. За стараниями Адидаса излечить контузию души наблюдать горестно и мучительно. Вове повезло вернуться с войны не в цинковом гробу, но улица родной Казани, захваченная кровожадным Кащеем (Никита Кологривый), оказывается местом куда более недружелюбным, чем Афганистан.
Пацаны собираются на хоккейной площадке. Хоккей — фундамент победительной советской идеологии. Но вместо спортивных соревнований тут разворачиваются баталии уличные, а хоккейная коробка — пристанище шпаны. Осыпание советского строя Крыжовников показывает через обветшание, деградацию и осмеяние символов страны. Постер с группой Queen висит выше транспаранта с Лениным, пионерский галстук — бессмысленный, смехотворный аксессуар, который можно отобрать у другого школьника в туалете, первый приход (обряд пацанской инициации) в милицию отмечается как праздник, в Комсомол принимают малолетнего преступника с доблестной фамилией Суворов (Рузиль Минекаев), а на трансформаторной подстанции выведено убогой, некачественной краской никому не нужное: «Слава КПСС». Страна не вырабатывает энергию для поддержания жизнедеятельности, страна умирает, а ленинская идея разлагается, как тело жениха в «Грузе 200». В кадре бушует алый румянец февральского заката, но еще больше на экране серости и ночной темноты. Инфантильный, петляющий голос Юрия Шатунова завывает: «И снова седая ночь». В этой строчке ключевое слово — снова. Снова на нас рухнула ночь. Да и был ли рассвет?
Музыка незримо ведет свою сюжетную линию. Андрей «Пальто[8]» (день рождения у парня 22 апреля, как у Ленина) в первой серии на нарисованных клавишах вдохновенно имитирует Баховское многоголосие, а в последней лабает на расстроенном фортепиано «Седую ночь». Музыка рисует траекторию падения Андрея (Леон Кемстач): многомерная полифония сменяется примитивным мотивчиком. Некоторые хиты исполнены неаутентичными голосами действующих лиц: Ирина напевает «Перемен» Цоя в кино, Вова «Письмо в редакцию» Высоцкого на кладбище. «Дорогая передача! Во субботу, чуть не плача, Вся Канатчикова дача К телевизору рвалась», — подражая Высоцкому надрывает голос Вова. А вся страна в декабрьском предпраздничном возбуждении рвалась к гаджетам посмотреть «Слово пацана». Почему? Крыжовников снял эпос[9] (сериал вполне мог бы называться — «Слово о пацане»), а эпос охватывает глобальные устои мироздания. Перестроечная «древность» — тематический фон, с помощью которого режиссер осмысляет системные сбои отечественной истории. Время эпоса тотально: прошлое без труда контактирует с будущим и настоящим. Потому-то и начертана на школьной доске недвусмысленная дата — 24 февраля. Стереть с доски ее можно, из памяти никогда.
«Пацаны не извиняются» — неоднократно слышим мы бескомпромиссную мантру. Пацаны не признают ошибок, не отыгрывают назад, не сворачивают с самоубийственной дорожки, не извиняются и не изменяются. В противном случае гордого титула пацана они не достойны и автоматически понижаются в иерархии до чушпанов, слабаков и лохов. Непримиримая парадигма неизвинения закручивает спираль взаимного истребления. Впрочем, сомнительный тезис бьется в сериале контраргументом — «Есть закон выше пацанского». Крыжовников деромантизирует пацанские «заповеди» и предрассудки. Стоп-кадры с титрами, как и когда закончилось физическое существование членов банды — удручающий каталог персональных катастроф. Никакой позитивной альтернативы для пацанов Крыжовников не отыскивает, да и не ищет, хотя пересъемка восьмой серии такую надежду породила. Официальный вариант серии не вносит принципиальных корректив в пацанские судьбы, лишь слегка меняет акценты. К слову, по моим субъективным ощущениям, улизнувшая в интернет техническая версия публике милее. Для киноведов же черновик Крыжовникова – бесценный документ, по которому реконструируется динамика колебаний замысла.
Ради воссоздания атмосферы восьмидесятых команда «Слова пацана», без сомнения, дотошно изучила быт и искусство того периода. Крыжовников умело вступает в диалог с изобразительной традицией позднесоветского кино, цветовое решение навевает ассоциации с «Ассой», «Плюмбумом», «Маленькой Верой» и т.д. Режиссер — человек образованный и насмотренный, он интенсивно работает со слоями кинематографической памяти. Остроумно придумана массовая драка «стояние на озере»: мизансцена пацанской битвы пародирует Ледовое побоище из «Александра Невского» Сергея Эйзенштейна.
Не приходится сомневаться, что глубоко знает Крыжовников и первостатейный шедевр восьмидесятых — «Покаяние» (снято в 1984, вышло в 1987) Тенгиза Абуладзе. Картина Абуладзе — камертон при разговоре о восьмидесятых, а сама категория покаяния (несвершившегося и гипотетического) прочно сидит в коллективном бессознательном. «Покаяние» одним названием полемизирует с максимой «Пацаны не извиняются». К сожалению, посыл этапного фильма Абуладзе до сих пор не прижился, а мейнстримом является стратегия противоположная, и она точно «не ведет к храму». Но есть эмпирически и исторически подтвержденный Закон нравственный и перед ним пацанская конституция бессильна. Без покаяния ни одна дорога не приведет к рассвету, а крови на асфальте (там, где его в очередной раз не перекладывают) будет неизмеримо больше, чем признаний в любви.
[1] Интересное созвучие со «Словом пацана»: фильм мастера подросткового кино Динары Асановой называется «Пацаны» (1983).
[2] В нашем журнале про «Черную весну» меткий очерк написал Сергей Лёвин ( https://formasloff.ru/2023/10/15/kinoskop-korol-i-shut-v-rajcentr-idut/ )
[3] О «Нулевом пациенте» также можно прочитать в статье Сергея Лёвина «”Король и шут” в “Райцентр” идут».
[4] Катя успешно занимается фехтованием. На турнире она с разгромным счетом побеждает соперницу по имени Ольга Сутулова. Отметим, что Ольга Сутулова (супруга Евгения Стычкина) играет в «Цикадах» непутевую и невротическую мать Алины.
[5] Говорящее имя Надежда ее нахрапистый бизнес-партнер Виталик (Артур Бесчастный) видоизменяет до панибратского и вульгарного «Надюха», словно дискредитируя само понятие Надежды.
[6] В 2021 году «Трудные подростки» получили документальное ответвление. Вышли два цикла: «Трудные подростки. Реальность» и «Я не знаю, что делать». В проектах проблемы сериала рассматриваются без сказочного фотошопа и с участием подлинных подростков, которые делятся непростыми историями.
[7] 15 февраля в нашем журнале вышел обзор Сергея Лёвина, посвященный российским криминальным сериалам. В фокусе внимания автора и «Слово пацана».
[8] Предметы гардероба для Андрея и его мамы (грандиозная роль Юлии Александровой) связаны со стремительной переменой статуса и состояния. Андрей получает после пацанского «пострига» кличку Пальто. Мать Андрея теряет рассудок вследствие истории с шапкой (модуляция сюжетного мотива «Шинели»).
[9] На эту мысль меня натолкнул пост моего доброго приятеля, замечательного историка Владимира Максакова.
#сериалы #русскиесериалы #словопацана #чтосмотреть #формаслов