Чем занимается священник в зоне боевых действий, что удается понять и почувствовать в тех тяжелейших условиях и ему, и находящимся рядом бойцам? Об этом рассказал настоятель Свято-Троицкого прихода села Половинное Курганской области протоиерей Александр Гадиян, в 2023 году в течение нескольких месяцев находившийся в зоне специальной военной операции и окормлявший в окопах участников казачьего добровольческого отряда «Ермак». А еще в беседе зашла речь об опыте первой детской молитвы и подростковом восприятии реальности бытия Божия, о пути к священству и том, как важно осознать, в чем состоит это служение и не помешать Богу делать Его дело.
«Я понял, что время пришло»
Что побудило вас написать прошение на добровольную отправку вас в зону проведения специальной военной операции в качестве окормляющего бойцов священника?
– Побудило простое обстоятельство: Украина – моя родина. Когда в 2014 году там начались волнения, я не мог оставаться равнодушным, молился, чтобы Господь даровал победу воинству христианскому. Я не политик, не разбираюсь во всех тонкостях и нюансах, но хочу, чтобы восторжествовала вера Православная. Это боль моего сердца о малой родине. Я тогда уже думал: как мне помочь, каким способом? Очень переживал, каждый день, приходя домой, включал телевизор, интернет, смотрел, слушал, вникал, пытался разобраться во всём. Но чем больше пытался разобраться, тем лучше понимал: ничем, кроме молитвы, помочь не могу. Надо служить, стараться оказать хотя бы духовную помощь.
Потом Бог дал мне мир в сердце, когда я познакомился с пророчеством преподобного Лаврентия Черниговского. Самым радостным было для меня узнать, что Богородица не даст нас в обиду и соберёт полки. Я стал ждать этого момента и мечтал попасть в число людей, которые будут защищать Православную веру.
Я помню день 21 сентября 2022 года, когда объявили мобилизацию. Мы отслужили службу праздника Рождества Божией Матери, к нам приехали специалисты-кровельщики, чтобы смотреть фронт работ на строящемся храме. Поехали с ними туда, всё обговорили. А обратно решил пешком домой пойти. По пути заглянул в Центр соцзащиты, многие женщины оттуда – мои прихожанки. Захожу к ним, а у них глаза на мокром месте, плачут. Спрашиваю, что случилось, – отвечают: мобилизацию объявили. И для меня это было знаком. Я понял, что время пришло, что Божия Матерь взялась собирать полки на защиту всей Родины. А ещё я услышал, что погиб отец Евфимий Козловцев из Шадринской епархии. Всё это меня сильно тронуло, я приехал в епархию и написал прошение на имя владыки. И время ожидания своей очереди поехать на СВО, было для меня самым тяжелым.
Супруга не уговаривала вас отказаться от своего намерения?
– Матушка – верующий человек, всё понимает. Она не сразу узнала, что я прошение написал. Конечно, для неё это было потрясением, но я в глубине души был уверен, что она поддержит и поймёт, что в такое время нельзя оставаться в стороне. Конечно, по-женски ей не хотелось меня отпускать на фронт, но как христианка, жена священника, она моя опора и поддержка во всём. Поэтому я в ней не сомневался.
Понятно, что время моего отсутствия ей тяжело далось. Но, слава Богу, мы всё пережили.
Жить хочу, но умереть готов
В какое время вы были на СВО?
– с 18 августа по 16 ноября 2023 года. Из них почти месяц были в дороге туда и почти неделю – обратно. На передовой – два месяца. Это было по-своему счастливое время. Я приехал с таким чувством – жить хочу, но умереть готов. Там было находиться легко, многие духовные проблемы уходят, и ты более сосредоточен на молитве. Понимаешь важность и нужность своего пребывания там.
Были случаи: ребята идут на линию боевого столкновения, некоторые даже невоцерковлённые, но они признательны, что священник рядом, что молится за них. Мне самому было радостно служить, исповедовать и причащать их. Кто-то впервые приносил покаяние. Понимание своей нужности там дорогого стоит. Господь давал радость на сердце от осознания своей пользы и причастности.
Там у священника есть возможность помогать не только духовно, но и физически – помочь в погрузке-разгрузке продуктов, свозить кого-то в нужное место; даже пищу доводилось готовить, когда ребята были заняты. Когда переезжали с места на место, то прибирал вещи ребят, ушедших на задание.
И ребята видят, что ты вместе с ними, им радостно. За кружкой чая делятся своими мыслями, спрашивают о духовных вещах. Мы же там друг у друга, как на ладони. Мужской коллектив, где открытость, честность, порядочность. Все казаки пришли на СВО добровольно. Я не замечал неискренности, все с готовностью брались за любое дело, никто ни от чего не отлынивал. Царило братство, единение, взаимовыручка. Если видят, что кому-то тяжело, предлагают подменить. Все туда пришли для того, чтобы была польза – стране, людям. Прикрывали друг друга. На душе хорошо было находиться рядом с людьми, которые жертвуют собой, которые делают ратное дело.
В мирной жизни, в житейской суете эти качества у людей тоже есть, но они не так заметны – там они сконцентрированы.
Радостно видеть веру в глазах людей! Там нет сомнений и вопросов, там вера: Бог есть! Он здесь и сейчас, Он с нами, Он живой, Он нас слышит и видит. Там ежечасно происходят случаи, когда Господь спасает. Я сам был свидетелем нескольких таких случаев.
По традиции, которую там завёл ещё отец Леонид Перчугов (бывший секретарь епархии – ред.), совершались службы на привезённом антиминсе. По мере перемещения подразделения делали своего рода храмы в палатках. Я таким образом служил в трёх местах. В ноябре стало невозможным находиться в лесопосадках: листва облетела, маскировки никакой, дроны летают. Мы на зимние квартиры переехали, в населенный пункт. Кстати, только уехали оттуда, как был прилёт, трёх оставшихся в рембазе ребят ранило.
Если про СВО говорить в общем, то хочу выразить благодарность нашему владыке Даниилу за благословение и молитвы. Благодарность всем, кто молится за солдат и священников. Молитвенная поддержка очень сильно чувствуется, она материализуется. Был такой случай… Нужны просфоры, а где их взять, не знаю. Не успел подумать, подходит человек – поехали, машина есть. Всё на таком уровне происходит: надо – пожалуйста!
Особые слова благодарности всем, кто за нас молится. Когда ты там находишься, эта молитва тебя окутывает. Нельзя её умалять, ослабевать.
Вам приходилось там крестить, отпевать?
– Крестить довелось, отпевать – нет. Когда начались активные боевые действия, появились ежедневные потери, погибшие были, но их сразу увозили в морг, и организовать отпевание не было возможности. Просто мы молились. По погибшим служили панихиды, за раненых – молебны за здравие.
Крестил нескольких человек, кто не успел принять крещение до отправки на СВО или хотел подойти к этому более осознано, обдуманно, подготовившись. Те, кто не был уверен до конца, надо ли креститься, там приобретал ясность: надо.
«Господь всё равно нас поставит перед выбором»
У вас там не возникало мысли, мол, зря я сюда попросился?
– Нет! Наоборот!
То есть, если бы сейчас всё повторилось заново, вы бы снова написали прошение и отправились на СВО?
– Да! В некотором смысле, я снова к этому готовлюсь. Поеду, если понадобится. Как воля Божия будет, но я готов.
Война – это суд Божий. В христианской жизни от подвига нам не уклониться. Неважно, как и где мы его будем совершать, внешние обстоятельства не имеют никакого значения. Мы должны быть христианами всегда, во всех обстоятельствах, тем более, на войне. Просто на войне всё обнажается. Там такая же жизнь, как и здесь, ничего нового, просто чаще теряешь друзей и знакомых. То, что в обычной жизни происходит за пять лет, там может пройти за месяц. Там время сконцентрировано. Там другие скорости, другие периоды принятия решения.
Считаю, что христианин не должен желать избежать подвига. Я в последнее время наблюдаю такое поползновение. Мы молимся, чтобы были мир, тишина и благополучие, но это не значит, чтобы не было подвига. А раз мы подвигов в повседневной жизни не проявляем, то приходят обстоятельства, когда мы их должны проявить или сдаться, отступить. Уклоняться от этого можно сколько угодно, но Господь всё равно нас поставит перед выбором. Не в войне дело. То, через что мы сейчас проходим, мы должны пройти. Вопрос в другом: как мы пройдём, кем мы выйдем? Надо молиться, чтобы Господь нам помог. Я очень сильно переживаю за всех нас, за себя, за Церковь Божию, но уверен: всё будет хорошо!
«С точки зрения промысла Божия всё не случайно»
Ваша семья до 1996 года проживала на Украине. Что побудило переехать в Россию, в Тюменскую область?
– Развал Советского Союза. Со стороны отца родни на Украине у нас не было, а со стороны матери все родственники жили в России. Шахты закрывались, и отец стал ездить работать вахтовым методом на Север – в город Нижневартовск Тюменской области. Сначала на стройке работал, потом переквалифицировался на слесаря нефтяных насосов. Но вахта давала о себе знать: время, расстояние, дорога, которая становилась всё дороже. Поэтому из соображений выживания и для того, чтобы быть ближе к родственникам, мы переехали на родину матери.
В городе Заводоуковске жила мамина тетя, она нас приютила, первое время мы жили у нее на квартире. Потом отец съездил на север, заработал, и мы приобрели своё жильё в Заводоуковске. Он продолжал работать вахтовым методом, но расстояние до работы стало ближе, и с семьёй стал проводить больше времени.
В год переезда мне было тринадцать, сестрёнке 6 лет. Через год после приезда я получил паспорт, а она пошла в первый класс. Сейчас она по-прежнему живёт в Заводоуковске.
А в сознательном возрасте вы ездили на свою малую родину?
– Да, ездили в 2012 году, когда я уже в Половинном настоятелем служил. Жена моя, матушка Иоанна, родом из Грузии, у неё, как и у меня, отец армянин, мать русская. Они так же, как и мы, уехали на родину матери, и ей, как и мне, тоже хотелось повидать родные места. За год до поездки мне даже во сне снилось, как я гуляю по местам детства. Мы поехали на машине – я, жена, дочка (ей семь лет было) и родители жены. Всех родственников повидали, было море впечатлений – и радостных, и грустных. Я увидел родные места взрослым взглядом – заросшие дороги, много заброшенных зданий, грусть в глазах людей. Многие из них продолжали работать на шахте, но уже как частные лица, на себя, а это было опасно.
В то время ещё ничего не предвещало о грядущих катаклизмах. Жили и жили, на Донбассе было потруднее, чем в других регионах Украины. А потом грянули события 2014 года. Слава Богу, что мы переехали в Россию.
Все родственники (тёти, дяди, племянники) приезжали ко мне, принимали крещение в моём храме. Они все жили, работали, верили в Бога, но не делали шагов к воцерковлению, пока в родне не появился священник. Если на это смотреть с точки зрения промысла Божия, то всё очень интересно происходит и всё не случайно.
Первая молитва
Почему вы после окончания одиннадцати классов решили поступать в семинарию? Вы же не из священнической семьи?
– Я и в церковь не ходил, у меня только был опыт детской молитвы. Бабушка Валентина Герасимовна – человек религиозный, часто ездила в храм, привозила оттуда святую воду. Мне года 4 было, эта водичка казалась необыкновенно вкусной, и я украдкой отпивал по глоточку из спрятанной бабушкой за тумбочкой бутылочки. Иногда мне бабушка давала попить из неё, а иногда я это делал сам (смеётся). Понимал, что это святыня, что связана с Богом.
Став постарше, я частенько оставался дома один, тогда это было нормально. Родители работали, бабушка тоже подрабатывала. Мне доверяли. Но однажды я заигрался и нечаянно разбил чашку из бабушкиного сервиза. Расстроился, чувствовал свою вину и перед бабушкой, и перед отцом – как я ему в глаза посмотрю. У бабушки на стене висела вырезанная из календаря икона «Страшный суд», и я уже тогда понимал, что вверху, на облаках, изображён самый главный – Господь наш Иисус Христос. Понимая, что Он может помочь, я мысленно, всем сердцем, обратился и почувствовал, что Он услышал меня. Я повинился перед Ним и горячо попросил, чтобы меня не наказывали. Отец всегда был строгий и справедливый, а я понимал, что заслуживаю наказания. Но на этот раз Господь положил отцу на сердце радость, и он, узнав о разбитой чашке, сказал: «Да ладно, ещё купим». Для меня это был первый опыт, я понял: когда ты искренне Богу помолишься, то всё будет правильно, будет хорошо всем, а не только тебе. Молитва - некая духовная связь с Богом, она может подкорректировать реальность. В этом я позже убедился, а тогда понял: Бог есть, Он слышит и отвечает на твои молитвы.
После этого я старался, так сказать, не надоедать Богу, зря его не беспокоил. Постоянно молиться стал уже священником, просить Бога постоянно о помощи, потому что один, без Него, не справляешься. А мой первый молитвенный опыт запомнился, остался в душе.
Когда мы переехали в Россию, я остался без друзей-товарищей, один на один с домашними хлопотами, со школьными заботами. Потом появились у меня первые друзья, но дружба была поверхностная, поэтому я стал больше уделять внимания учёбе. Начал вникать во многое, думать, стали возникать вопросы. Даже бунтарские – а есть ли Бог вообще? Взрослея, видел в отношениях между людьми несправедливость. Когда в детстве обижали друг друга, это быстро забывалось, а становясь старше, остро видел трудности и обман во взрослых взаимоотношениях. Это возмущало душу и сердце, хотелось понять, где правда? В поисках справедливости пришёл к вопросу о Создателе. Если это всё сотворено Богом, почему Он допускает несправедливость? Эти вопросы крутились в голове. Однажды я очень ревностно помолился Богу, и Господь ответил.
Библия из леса
А как это произошло? Как вы поняли это?
– Не знаю, как объяснить. У меня был один вопрос: есть Бог или нет? Я был готов быть с Богом, если Он есть, и выразил это желание. Я понимал: если Он есть, то Он – благо. Но если Он допускает несправедливость, на это есть причина, и я хотел бы её понять. Юношеский максимализм, нежелание мириться с тем, что происходит вокруг, недовольство собой – я ведь тоже не идеал. Всё это и привело к тому, что Господь мне ответил – Он есть! Он открыл Себя, я с Ним мысленно беседовал, Он разговаривал со мной. У меня появилось реальное чувство, что Бог есть. И с этого момента на любой мой мысленно заданный вопрос приходили ответы.
Конечно, после такого я захотел быть ближе к Богу, общаться с Ним постоянно, и не только получать от Него, но и самому для Него потрудиться. Начал думать, где и как мне будет это легче всего достичь. Услышал, что есть такая книга, в которой достоверно рассказывается о Боге. Понимал, что я не первый человек, с кем Он общался.
То есть, вы, старшеклассник, путем размышлений поняли, что Бог есть. А дальше?
– А дальше я стал искать Библию. Прошёл все библиотеки – нет, в магазинах – тоже. Потом у меня случилась радость: я в библиотеке нашёл аудиокнигу Нового Завета. Но слушать ее было трудно. И времени на то, чтобы сидеть и слушать не хватало, и возможности перечитать, подумать, порассуждать не было. Тогда я решил – школу окончу, денег заработаю и куплю себе Библию. Тогда же интернета не было – это сейчас всё доступно.
Богу слава, что после всех моих скитаний, когда я сделал всё, что мог, и смирился, вдруг однажды пришёл домой и увидел Библию. Я снова почувствовал, что Бог, как добрый друг, присматривает за мной, направляет, подсказывает, помогает.
Каким же образом книга оказалась у вас дома?
– Не просто так. Я про желание иметь Библию никому не рассказывал, это была моя затаённая мечта, личная тайна. Наверное, поэтому так все удивились, когда я заявил о своём решении поступать в семинарию. А с Библией так получилось: моя мама, любительница собирать ягоды, познакомилась в лесу с женщиной, у которой оказалось две Библии, и этой женщине, Тамаре Романовне Тайшиной (позже мы с ней познакомились) захотелось второй экземпляр маме подарить.
Неисповедимы пути Господни!
– Когда я начал читать Библию, мне открылся новый мир. Оказывается, у Бога всё правильно, всё хорошо, а причина плохого – в нас, людях, это мы не можем жить по-Божески. Тогда для меня стало откровением, что я тоже не всегда прав. Требую справедливости от других, а не от себя, хотя должен сам в первую очередь это делать. Столкнулся со своим бессилием. Понял, что слово Божие даёт понимание твоего несовершенства.
…Моя дорога в храм была долгой и трудной. Мне постоянно что-то мешало, всё время возникали какие-то хлопоты и заботы. И хоть я уже понял, что это мне нужно, но дойти туда не давали различные трудности. Слава Богу, их преодолел, начал ходить в храм. А тут окончание школы, надо стало определяться. От Тамары Романовны я слышал, что есть семинарии, где дают знания о Боге. Мне это было интересно, но непонятно, что и как. Но снова: задаёшься вопросом – и к тебе приходит ответ. Так и здесь. На перемене пришла учительница старших классов и объявила, что её класс едет на экскурсию в Тобольск и желающие могут к ним присоединиться. Я услышал, подошел к ней и поехал с ее классом. Это было весной перед окончанием 11 класса. Для нас провели экскурсию по Тобольской семинарии, и более всего мне было удивительно видеть, что там на каждом столе лежала Библия! А когда нас завели в семинарскую библиотеку, там я увидел сокровищницу духовных знаний. Мы побывали на службе, мне понравилась царящая там дисциплина, что все семинаристы – как на подбор.
Всё увиденное меня вдохновило, я загорелся желанием поступить в семинарию, но понимал, что шансов мало. Подошел к настоятелю храма великомученика Георгия Победоносца в Заводоуковске отцу Павлу Лозовику за рекомендацией. Именно в этом храме были мои первые молитвы, исповедь, причастие. Отец Павел удивился моей просьбе – он же видел, что церковного опыта у меня нет, я только начал ходить в храм. Он предложил мне чаще ходить на службу, дал послушание помогать в храме, читать на клиросе, подпевать хору. Мне это всё давалось с трудом, но батюшка помогал и предлагал год подождать с поступлением. А мой отец сказал – или ты нынче поступаешь в семинарию, или не поступаешь никогда.
Ваш отец не был против того, чтобы вы поступили в семинарию?
– Изначально был против, потому что не понимал, зачем мне это надо. То есть, он был не против Бога, а против учёбы в семинарии, против принятия мной священства, потому что у него был другой опыт знакомства со священниками. Поэтому он не считал моё решение правильным, и сначала запретил мне. Но Бог решил по-Своему, Он услышал мои молитвы. Отец уехал на вахту, там общался с вахтовиками, и один из товарищей, который был для него авторитетом, раскрыл ему глаза, объяснил с положительной точки зрения моё решение. Для меня было удивительно, что отец приехал с другим настроем и сказал: либо ты нынче поступаешь в семинарию, либо не поступаешь никогда.
Годы, проведенные в семинарии, были для меня самыми счастливыми, потому что это были юность и время познания Бога. У меня там появились друзья, многие из них сейчас священники. И эта дружба длится по сей день – не важно, сколько лет прошло.
В семинарии для меня открылся новый мир, так что я благодарен Богу за всё. Там я понял, насколько было важным моё крещение. Совершённое во младенчестве Таинство дало мне возможность в будущем получить дары Духа Святого. Они даются тебе, если ты к этому стремишься.
Так что семинария для меня – прекрасное время познания. Ну, и супругу будущую я там встретил. В этом тоже Господь ответил на мои молитвы, я просил Его. И когда Иоанна вошла в мою жизнь, я знал, что это ответ Бога на мои молитвы.
…27 сентября 2005 года меня рукоположили в диаконы в соборе святого Александра Невского города Кургана. 21 ноября того же года епископ Курганский и Шадринский Михаил рукоположил в иереи. И практически сразу отправили настоятелем в храм села Половинное.
«Священничество – это своего рода дежурство, только длиною в жизнь»
– У меня познание жизни, познание Бога и познание священства проходило параллельно: в 22 года стал священником, и, можно сказать, жизнь познавал через священство. Моё формирование как сознательного, взрослого человека, так и священника происходило одновременно. Осознавал, что есть священство, что надо исполнить, чтобы Богу угодить, постараться без нареканий.
Священство – это соработничество Богу. Ты Ему принеси, подай и не мешай. Это главное: не мешать Богу делать Его дело.
В какой-то момент осознаешь, что ты Его помощник и должен ориентироваться на Него, предугадывать, что Он хочет. Иногда для нас это тайна. То есть ты участвуешь в чем-то, но для тебя как участника это остаётся тайной, которая открывается позже.
Я за время служения убедился в промысле Божием, в действиях Божиих. Бог действует в людях, в нас всех.
Я против того, чтобы отделять священство от мира. Мы те же христиане, которым Церковь доверила нести послушание, связанное со священнодействием. В некотором смысле мы сфера обслуживания. Но разница в данном случае в том, что мы должны служить только Богу. Я помню, как владыка Иосиф говорил, что Церковь – не сфера услуг. Мы услужаем, но не обслуживаем. Мы служим Богу для того, чтобы Бог сделал пользу человеку. Получается, человеку мы служим, но не угождаем ему. Мы угождаем Богу для людей – золотая истина посередине, ее надо нащупать, почувствовать, определиться, чтобы ни вправо, ни влево, «ни ошую, ни одесную». Оказывается, можно согрешить и так, и так.
Помню, в школе у нас были дежурные. Священничество – это своего рода дежурство, только длиною в жизнь, потому что у нас, священников, принято служить до гробовой доски. Помню наставления отца Сергия Еремеева: ты едешь служить в деревню, а в деревне священник служит до гроба. Приедешь, дом построишь, чтобы люди видели: ты с ними до конца.
Откуда эти мысли? Что-то у святых прочитал, что-то услышал от наших владык, которые служили в Курганской епархии. За время моего служения Бог дал нам несколько архипастырей – от каждого чему-то научился, взял себе то, что могу понести.
Священство – хорошая вещь. Мы же для людей – сопровождающие в Царство Небесное, как волонтеры. Мы не профессионалы, потому что профессионал у нас – только Бог. Мы же все ученики, которым доверили важное дело. За каждое своё слово мы дадим ответ. Священникам трудно спасаться, поэтому еще и еще раз прошу молитв за нас, за священничество, и за тех, кто нас благословляет на священство – владык наших, епископов, и за тех, кому мы служим.
Беседовала Татьяна МАКОВЕЕВА
В основе материала –
интервью, опубликованное сайтом Курганской епархии