И снова - здравствуйте! Я продолжаю перекапывать и оцифровывать свои видео, аудио и фотоархивы. Сегодня будет больше букв, чем картинок. Это просто - "размышлизмы по поводу", которые приходят и уходят, а я - остаюсь.
Сразу предупреждаю любителей "покопаться в себе" - сегодня вы здесь ничего не почерпнёте. В публикации не будет ни фразы о психологии, психотерапии и самосовершенствовании. Просто представлю вашему вниманию из своей многолетней врачебной практики детского врача анестезиолога-реаниматолога случай, о котором мне до сих пор больно и обидно вспоминать. Но, такова участь многих врачей, которые себя действительно целиком и полностью отдали любимой профессии, невзирая на... и вопреки... В общем - читайте...
Шёл 1991 год. Я уже заведовал нами же с коллегами организованным детским реанимационным отделением. Дела шли неплохо. По показателям летальности (смертности) среди реанимаций мы были на самом последнем месте в области. В работе нам всячески помогали, чем могли, Облздравотдел и клинические кафедры, с которыми мы контактировали. Наш научный куратор - кандидат медицинских наук Дмитрий Петрович Казаков, Светлая ему Память, много раз в личных беседах говорил мне: "Коля, ваша заслуга не в технологиях, а в том, что вы не только лечите, но и выхаживаете своих пациентов". Да, в этом он был абсолютно прав. Мы, иной раз, "вытаскивали" таких пациентов, что даже сами потом удивлялись...
Но - к делу... В моё дежурство "скорая" привезла мальчика 14 лет, который периодически просто переставал дышать. Конечно я, увидев такое "безобразие", сразу перевёл парнишку на ИВЛ (искусственную вентиляцию лёгких). Люмбальная (спиномозговая) пункция оказалась "сухой" - жидкости мы не получили. Ну, а дальше - "картина маслом". На рентгенограмме - остеомиелит шейных позвонков и полный ликворный блок (непроходимость ликворных путей). Штука очень редкая и ничем хорошим нам не "светила". Позвонили в областную нейрохирургию. Там сразу популярно пояснили - готовьте посмертный эпикриз. Я покопался в книжках и нашёл про субокципитальную пункцию - на границе основания черепа и шейного отдела позвоночника. Но областная нейрохирургия попросила подождать. И мы с Петровичем сделали это сами! Даже ввели антитбиотик и гормоны. Конечно, ни на что хорошее даже не надеялись, но на следующий день при люмбальной (нижней) пункции ликвор (спиномозговая жидкость) - закапал!
Через двое суток приехал консультант из нейрохирургии и сделал мне капитальный "разнос" за самоуправство и превышение полномочий, пригрозив лишением квалификационной категории. В истории болезни нейрохирург нацарапал запись "ни о чём" и мы с Петровичем решили действовать дальше , сообразно обстоятельствам. Дмитрий Петрович нас заранее предупредил, что консультант - изрядное "г**но" и просто посоветовал сначала наложить пациенту трахеостому (вставить хирургически канюлю в трахею), а потом - хотя бы установить лонгету на шейный отдел позвоночника для иммобилизации. Парень был на зондовом кормлении, но питание усваивал. Через пару недель у мальчика появилась спонтанная двигательная активность с элементами сознания и мы начали его адаптировать к самостоятельному дыханию. Так день за днём Серёжа начал открывать глаза, выполнять простые команды...
Через три недели мы сняли его с ИВЛ (искусственной вентиляции лёгких). К тому времени Серёжа уже встречал персонал улыбкой, потом начал потихоньку пользоваться обеими руками, которые прежде были парализованы. Мы даже успели деканюлировать Серёжу (удалить канюлю из трахеостомы) и он адекватно дышал, как нормальные люди - через естественные пути, эффективно кашлял и самостоятельно избавлялся от мокроты в дыхательных путях. В принципе, даже с трахеостомической канюлей, мальчик уже мог бы лечиться в специализированном профильном отделении детской больницы, но под этот статус в нашем городе ни одно отделение не подходило. Оставались только кафедральные клиники Екатеринбурга. А они особо не торопились принять к себе такого "проблемного" пациента. Но наша главврач Евгения Алексеевна проявила активность в этом плане и вскоре мы уже сидели по этому поводу в кабинете Екатерины Лаховой. Нет, не подумайте - она тогда ещё работала всего лишь в нашем Облздраве...
Вопрос был решён положительно и на следующий день (в пятницу) от нас требовалось только подготовить мальчика и его маму к транспортировке с соответствующей документацией. Перед тем, как носилки с Серёжей закатили в реанимобиль, он протянул мне правую руку и одними губами сказал: "Спасибо!". Я крепко пожал ему руку и ответил: "Поправляйся, Серёжа! Мы с тобой ещё порыбачим!". Его мама - Маргарита, перецеловала весь провожающий персонал и сделав поклон до земли, со слезами на глазах сказала: "Спасибо вам всем, родные мои!". Машина уехала. Часа через полтора Серёжина мама позвонила мне на работу и сообщила, что доехали они хорошо и уже устроились в палате. Я перезвонил своему главврачу и успокоил её. Субботу мы с семьёй провели на даче, собирали в саду ягоды, в ближайшем лесу - первые грибы, жарили шашлыки. В воскресенье я продежурил в своём отделении без особых приключений...
А в понедельник утром мне позвонила рыдающая Серёжина мама и сообщила, что ночью её сына не стало - он умер в реанимации. Заведующего реанимацией я тогда лично ещё не знал, потому выслушал сухое сообщение о смерти в результате острой дыхательной недостаточности без особых комментариев. Было обидно и непонятно - как же так? Мальчика транспортировали в неврологическое отделение с отсутствием признаков декомпенсации по важнейшим функциям организма и дыхательной - в частности. Он доехал даже без кислородной поддержки. Спустя почти десять лет я сам стал работать в реанимационо-анестезиологическом отделении этой больницы, где погиб Серёжа. Ненавязчиво, потихонечку, я прояснил для себя картину произошедшего. Главной причиной был тот самый синдром "выходного дня". Он плохо сказывается на промышленном производстве, в медицине - опасен и сторицей! Люди за рабочую не неделю устают и в выходные подсознательно считают, что без начальства в такой день можно где-то сработать в полсилы, а то и вообще ничего не делать...
Мама Серёжи сразу сообщила постовой медсестре о проблемах с дыханием у сына, но дежурного невролога долго не могли найти. Когда невролог осмотрела пациента, сначала рекомендовала провести ингаляцию, потом - перкуссионный массаж грудной клетки со стимуляцией кашля и снова куда-то исчезла по своим делам. Через пять минут после начала процедуры постовая медсестра сама уже вызвала реаниматолога. А у них тоже - "аншлаг". Дежурный анестезиолог - в операционной на трепанации черепа, первый палатный реаниматолог - на "подхвате" и совмещает кровь для переливания. А оставшийся на палатах реанимации второй реаниматолог - вообще вчерашний интерн. Но он знает чётко, что у него в отделении шестеро больных на ИВЛ и покидать эту территорию он не имеет права. В общем, реаниматолог в неврологию тоже прибыл не сразу, но сделал всё, что положено - заинтубировал пациента (вставил дыхательную трубку в трахею) и на ручной вентиляции доставил в реанимацию. А там - остановка сердца, аппаратная ИВЛ, дефибрилляция и всё остальное, но без эффекта...
Вот такие вилы и грабли... "Кто виноват?" - извечно русский вопрос. Может, лучше спросить - почему так? Ведь порою главные врачи понятия не имеют , что творится в отделениях вверенных им больниц по выходным и праздничным дням. Хотя бы в педиатрии - соматические отделения типа нефрологии или гастроэнтерологии даже электричество по выходным не включают, ибо - незачем. Пациенты с мамашами отпущены по домам. Из трёх постовых медсестёр только одна добросовестно отсыпает свои положенные часы в пустом отделении. Слава Богу, пока в ургентных (неотложных) службах всё идёт, как положено. Поэтому часто на вопрос своих завистливых коллег-заведующих: "За что вам деньги платят, если у вас в отделении ни одного больного?", я скромно отвечал: "За то, что мы всегда готовы"...
Благодарю за внимание!
Спасибо Всем за то, что сумели найти в себе силы и время дочитать всё до конца, мои дорогие Друзья и Подруги! Конечно, для меня будут очень ценны Ваши мнения в комментариях. Будьте здоровы и берегите себя!
С уважением, автор...