Была ли в школьном обучении в СССР политическая составляющая. О, да! Конечно, была, но не в таких объёмах, как сейчас пишут.
В начальных классах было, так называемое, патриотическое воспитание. Для этой цели организовывались различные внеучебные мероприятия. В нашей школе раз в год на 23 февраля проводился смотр строя и песни. С 1 по 3 класс участвовали. Мы моряки, а параллельный класс танкисты. У кого были, приносили бескозырки. Я дедушкину брал с надписью «Балтийский флот». Пели, а скорее декламировали, песню «Бескозырка белая». Нам это нравилось, и было интересно. Пару раз за четверть в школе проводились общие собрания, связанные с подведением итогов и с чествованием отличников. Мы любили посидеть в актовом зале и послушать о школьных делах. Тем более эти собрания проводились вместо уроков. Пионерские дела озвучивались мало, выступали какие-то старшеклассники из совета дружины. Это было неинтересно.
Иногда приходили выступать участники войны. Так как наша школа была имени героя Советского Союза Севастьянова А.Т., то чаще приходили военные лётчики. Что-то рассказывали о воздушных боях. Честно говоря, в нашем классе никто ничего не понимал в их рассказах. В принципе это естественно. Ветераны лётчики не ораторы. Они говорят на профессиональном лексиконе о специфической теме. Тут не каждый взрослый поймёт, а мы были в первом – втором классе. Сейчас бы этих лётчиков послушать. Вещи-то они рассказывали интереснейшие. Потом уже, краем уха слышал разговор учителей между собой: «Да! Вот оно как оказывается было. В кино такого не покажут».
Вот и всё патриотическое воспитание, которое я запомнил в начальных классах.
В старших классах проводились политинформации. Когда я учился в шестом классе, то в школе, по инициативе нового директора, была предпринята попытка проводить смотр строя и песни и в начальных и старших классах. Но эта попытка с треском провалилась.
А когда я учился в седьмом классе, то со мной произошёл случай как в кинокомедии. В старших классах нас обязывали раз в неделю проводить политинформацию. Классный час это называлось. Оставались на час после уроков и слушали политические новости в изложении учителей или кого-либо из одноклассников. Конечно, никто никогда ничего не слушал. Все занимались своими делами. Кто читает, кто уроки делает, кто ещё что-нибудь. Ну, ещё бы! Кому интересно слушать о претворении решений съезда КПСС в жизнь и об открытии пленума ВЦСПС. Или о преступлениях режима Апартеида. Мне это лично было «До фонаря». Всем остальным тоже.
И вот во время очередной политинформации мы, я и Стасик, решили провести полуфинальный матч по «Бумажному футболу». Интереснейшая, надо сказать, игра. Половина класса в ней участвовала. Даже все скинулись какими-то копеечками на приз победителю. Я был сильным игроком, и не без оснований надеялся на победу.
И надо же такому случиться, что именно в этот раз проиграл я по всем статьям, без шансов. Бывают такие дни, когда всё валится из рук. Стасик в радости, поздравления принимает, листок с игрой послал по рядам. А я расстроился страшно. Сижу, бездумно смотрю на Валентину Григорьевну, нашу классную, и слушаю машинально, как она зачитывает: «14 марта 1976 года по предложению Анвара Садата Народное собрание Арабской республики Египет приняло решение разорвать в одностороннем порядке договор о дружбе и сотрудничестве с Советским Союзом от 1971 года».
Валентина Григорьевна поднимает глаза, встречается со мной взглядом и вдруг спрашивает: – Ты хоть что-нибудь понимаешь, о чём я говорю? – и сама отвечает, – скорее для вас это китайская грамота. – Ну, почему же? Вы говорите об ухудшении международных отношений между Советским Союзом и Египтом, – и далее слово в слово повторяю её последнюю фразу о разрыве договора. Такое бывает, что машинально услышанная фраза накрепко «отпечатывается» в мозгу, даже если не улавливается смысл. Вот я и повторил услышанное, не сильно понимая его смысл. Реакцию Валентины Григорьевны трудно описать, это надо было видеть. Она замолчала и стала на меня смотреть, как будто впервые увидела. В классе всегда стоял лёгкий шумок. Кто шепчется, кто бумагой шуршит и тому подобное. А тут шум постепенно стих, все уставились на Валентину Григорьевну, а проследив за её взглядом, стали смотреть на меня. Никто не понимал, в чём дело, и все, наверное, не могли понять, в чём я проштрафился. А я себя довольно неуютно почувствовал. Сейчас, думаю, нагорит мне за трепотню неумную. И как это я опять влип.
Но действительность оказалась гораздо интереснее: – Вот! Единственный человек в классе, который понимает, что происходит в мире, – прервала молчание Валентина Григорьевна. – Где и когда ты об этом прочитал? – это она уже мне. – Вчера, в «Труде» кажется, я точно не помню, – вошёл я в роль.
Вообще в газете «Труд» я всегда любил читать спортивный раздел, но об этом говорить в данном случае не стоило.
– Всё, на сегодня достаточно, заканчиваем классный час. Можете расходиться, но с условием всем прочитать о международных отношениях между Советским Союзом и Египтом, – подытожила Валентина Григорьевна.
Рассказывать о последовавших для меня событиях в школьной жизни – это можно писать отдельное повествование. Моя мама потом рассказывала, что меня очень хвалили по этому поводу на родительском собрании. Среди одноклассников я получил репутацию самого продвинутого в политическом плане. Близких товарищей я пытался разубедить, что политику знаю не лучше их, но мне никто не поверил. Стасик сказал: – Раз смог на память повторить то, что Валентина по газете читала, значит, эту тему ты отлично знаешь. Я такое выучить не смогу, хоть всю ночь сиди.
Что было делать? Чтобы не выглядеть совсем глупо, пришлось взяться за чтение политических разделов газет и просмотр программы «Время». Оказалось, что сложного ничего нет. Потом это у меня вошло в привычку.
Так, благодаря такой комичной чистой случайности я стал более-менее разбираться в политических событиях.
Все фотографии взяты из открытых источников