Это еще что такое, а что, «Кладбище домашних животных» у нас в саду снимали, это что под окнами у Пэгги, крошечные надгробия, Жанетт, Жизель, Флосси, Флаффи, Фукс, Джемми, Флора, Пинки... и даты... Дата рождения, дата смерти... Что-то не нравится мне, еще не могу понять, что именно, и почему-то хочется уйти отсюда, не пытаясь разгадать, что не так. И какого черта я остаюсь в этом уютном уголке сада, какого черта я смотрю и смотрю на надгробия... Не слишком ли много Флосси и Флор для девятилетней девочки, или с нашими доходами этого еще мало, в приличных-то семьях штук десять пони живет, и капибара с чупакаброй, и парочка слонов, это мы тут как нищие с Флосси и Джемми... И все-таки многовато, даже если тут хомячки какие-то... Смотрю на даты смерти, что-то не так, а что не так, идут одна за другой, день за днем, ну и что... а тут почему число пропущено, непорядок... и здесь... Должно быть, эти пропущенные числа что-то значат, понять бы еще, что...
...и тут меня как будто током прошибает, ё-моё, а где это вообще видано, чтобы животные каждый день умирали, это что вообще...
Срываюсь с места, бегу со всех ног в дом, воздуха не хватает, вспоминаю, что мне уже не пятнадцать лет, бегать во весь дух, а как не бегать, будь я проклят, если не успею, если не...
...врываюсь в комнаты Пэгги, пробираюсь через залы кукольных домиков, плюшевых пылесборников, механических кукол, кроватей в виде не пойми чего, уже хочу заорать – Пэгги – когда распахиваю дверь комнаты, заставленной всякими штуками для котят, тут всю жизнь лазать – не перелазать. Пэгги машет удочкой-дразнилкой, черный комок крутится рядом, у меня сжимается сердце, еле сдерживаюсь, чтобы не сорваться на крик...
- Не смей... слышишь... не смей!
- Дядам?
- Не смей даже... котенка...
- Дядам, ну пожа-а-а...
- И-и-и, даже слышать не хочу, дай сюда!
- Ну, пожа-а-а...
Хочу схватить черный комок, он испуганно укатывается в лабиринты кошачьих домиков, черта с два я его найду...
- В моем доме... чтобы не смела даже...
- Дядам, да она мешать не будет, она...
- Еще бы она мешала после того, что ты с ними делаешь... я же видел...
Пэгги все-таки срывается на плач:
- Ну, Дядам, ну это я ТАМ так, а тут я не ТАМ, там я не тут, тут я не та-а-ак...
Не выдерживаю, улыбаюсь, Пэгги прячет личико в ладонях, трясется от рыданий. Почему-то понимаю, что тут она правда не так и не там, что новое надгробие появится лет через пятнадцать, не меньше...
- Ладно, оставь уж эту Черри как её там... ты смотри, ухаживать-то за ними умеешь? Или у нас прислуга есть, горничным твоим доплатим, чтобы поилку меняли и лоток чистили... и что там еще...
Пэгги не унимается, бьется в судорогах, рыдает в голос, это еще что, у неё с головой все нормально, или девочки так себя и ведут? Помню, в приюте дети так не рыдали, или понимали, что бесполезно рыдать, мама не прибежит, не обнимет, мамы нет...
- Пэгги... ну ты чего... – опускаюсь рядом с ней на ковер, - ну чего ты, ну я же сказал, можно, дядя сказал, можно, ну чего ты... ты слышишь? Слышишь?
- А там... они...все... я же их...
- Забудь... – обнимаю худенькие плечики, - забудь... ну это же не ты, это же ты на той ветке, а на этой ты...