«Красный газ» — фильм 1924 года режиссёра Ивана Григорьевича Калабухова.
А в самом деле – за кого я? – спрашивал себя Филонов. Конечно, за красных, ведь красные – за справедливость и равенство. Хотя дальнейшая история, то, что произошло в девяностых, развал Союза, поворот к капитализму... Наверное, революцию пора признать как ошибку. Белые офицеры вовсе не так уж плохи. Он вспомнил фильм "Адмирал". В нём Верховный правитель Урала, Сибири и Дальнего Востока, Александр Васильевич Колчак выглядел очень даже симпатичным. Хотя, может, это заслуга артиста Хабенского? Вот и Лидия почему-то крикнула, что он – за белых. Подсказала правильный путь?
«Да ведь она спасла меня! Спасла от колчаковцев – ценой собственной жизни». Догадка потрясла. По спине студента пробежали мурашки. Глаза затопила влага. Он ничего не видел перед собой, не видел, куда шёл.
Внезапно налетел на преграду. В траве пряталась прямоугольная бетонная плита, на деревянном надгробии надпись:Здесь погиб от рук белогвардейцев член Совдепа К.И. Талдыкин".
Костя? Как же так? Ведь только что установили советскую власть... Такие грандиозные планы. Погиб. Камень уже успел зарасти травой. Защемило сердце, Филонова не отпускало ощущение невиданной трагедии, постигшей Энск. Да что Энск – всю страну!
Впереди раздался сильный гул. Со стороны тюрьмы на Базарную площадь надвигалось что-то чёрное. Вскоре можно было различить отдельные составляющие этой грозовой тучи. В универе давали курс из истории военной техники, и студент кое-что запомнил. Лязгали и громыхали бронеавтомобили. Он распознал "Чародеи" Джеффери-Поплавко, которые крушили заграждения, рвали колючую проволоку. Вращали башнями манёвренные "Остины". Замыкали процессию, утюжа землю, похожие на утюги "Мгебров-Рено". Броневики медленно въезжали на площадь, демонстрируя демоническую силу и устрашая всё живое.
Со стороны реки послышался гудок. Из-за домов показался пароход. Большущий пароход с надписью на борту "Адмирал Колчак" неуклюже ворочался в русле, с трудом пытаясь удержаться в фарватере Томи. Остановился напротив Базарной площади. На палубу, как на сцену, высыпали вооруженные до зубов белогвардейцы и вывели девушку, пленницу. Даже издали видно, какая она бледненькая, руки и ноги перевязаны верёвками и стёрты в кровь, изодрана в клочья одежда. На секунду показалось, что пленная девушка – это Галя. Но нет. Девушка на палубе скорее напоминала куклу. Всё действо, хотя и вызывало сочувствие, производило впечатление какой-то искусственной постановочности, будто присутствуешь на самодеятельном спектакле где-нибудь в захолустье.
Пришли какие-то люди, окружили. Один, по виду важный господин показался знакомым. Он что-то кричал и совал ей в лицо какие-то бумаги. Определённо Филонов уже где-то его видел. Девушка в непреклонной позе стояла неподвижно.
И вдруг, по мановению невидимой волшебной палочки, бумажные листки поднялись в воздух. И уже отовсюду: с палубы парохода, с балконов домов, – посыпались белые тонкие листочки. Словно вспорхнула гигантская стая бабочек-капустниц. Они падали с неба, лохматыми хлопьями кружились в воздухе, устилали землю. Вмиг наступила зима. Как на дрожжах выросли сугробы.
Бронеавтомобили вдруг закрутились в хаотичной панике, заёрзали на месте. Наезжали и таранили друг друга, калечили собратьев, подминали под себя и дёргались в судорогах, будто огромные жуки, в одночасье потерявшие разум. С омертвелой техники посыпались люди. Водители и пулемётчики сбрасывали шлемы и, душимые невидимым газом, судорожно хватались за горло, падали замертво. Вскоре вся площадь была усеяна распластавшимися чёрными телами.
Зрелище заворожило. Но Филонов снова подумал, что находится в кинозале и просматривает фильм. Чего греха таить, несмотря на киношность происходящего, он был впечатлён масштабами действа, напуган технической мощью белогвардейцев. Ко всему можно привыкнуть, даже к страху. Если отвлечься от лично угрожающей опасности и соображать вполне трезво, можно припомнить из лекций, что в Энске никогда не было и не могло быть такой техники.
Будто услышав его мысли, на площадь вышла пехота. Белые всё прибывали. Время побежало куда быстрей, чем двадцать пять кадров в секунду. Со стороны Народной улицы вышли седые крестьянские деды, настоящие лесовики, подняли на колчаковцев берданки, вилы и топоры.
Роман вышел им навстречу. Он твёрдо решил примкнуть к отряду и сражаться с ними плечом к плечу. Чего ему бояться? Он же определился – будет за красных! Но один из бородачей сурово спросил:
– Студент?
Другие подхватили:
– Он чуждого социального происхождения!
– На вилы его!
Ну вот! Это уже не кино! К груди Романа приближались совершенно реальные вилы, с острыми зубьями, с налипшим кусочком навоза и трепещущей на ветру сухой травинкой. Студент рванул что есть мочи – подальше от площади, дворами. Заскочил в какой-то узкий проход и чуть не опрокинул инвалидную коляску.
– Куда прёшь! – осадил знакомый голос.
– О, боже! Дядя Гриша? Вы? А что вы тут делаете?
– Тише! Я тут в засаде… Наблюдаю… – Было видно, что студент застал инвалида врасплох, и тот не сразу придумал ответ, поясняющий, что он тут делает. – Сейчас она должна появиться.
– Кто, Галя? – не понял Филонов.
– С твоей Галей ничего не случится, если нам удастся укоротить эту авантюристку. Это всё её проделки!
– Да о ком вы, Дядя Гриша?
– Вот она! Нарисовалась, хрен сотрешь.
Из-за угла выплыла старушенция в малиновой шляпке. В её сумке звякали пустые бутылки.
– Что же ты опять вытворяешь, Аннушка? – ласково начал дядя Гриша. – Опять всё перемешала: годы, эпохи, события, даже времена года...
Действительно, совсем недавно злобствовал мороз, падал снег и царила зима, а теперь благоухала сирень, и звонко чирикали птички, подпрыгивая одновременно на двух лапках.
– А знаете, почему у воробьёв лапки перевязаны? – неожиданно спросила Нюся. – Всё из-за того, что они подавали гвозди, когда распяли Христа.
– Опять шутишь. – Давай присядем на скамейку, милая, нам нужно поговорить. И ты, Роман, присядь.
Роман не узнавал старика. Он разговаривал с Нюсей как со старой знакомой, но в его кротком, лилейном голосе слышался какой-то подвох.
Дамочка вынула из сумочки пенсне, протёрла стёкла белым батистовым платочком с кружевами и водрузила на нос. Потом с достоинством присела на скамейку, утопающую в зарослях сирени. А Филонов не мог оторвать глаз от этого пенсне: как оно держалось на таком крошечном остреньком носике?
– А теперь серьёзно, – сказал дядя Гриша. – Зачем ты мальчику голову заморочила?
– Нашёл мальчика, – хмыкнула старушка. – Да в его годы Гайдар полком командовал!
– Вот давай не будем про Гайдара, Ань!
– Давай не будем, – миролюбиво согласилась она и тут же в запальчивости выдала: – В жизни всегда есть выбор! Пора твоему мальчику определиться, за кого он, за белых или красных!
И хотя фраза перекликалась с недавними событиями, в Нюсиных устах она прозвучала чересчур по-детски. Роман фыркнул. А старик спросил старушку на полном серьёзе:
– Именно поэтому ты выбрала чёрное? Или всё-таки красное?
– А ты поэтому выбрал серое? – парировала Нюся. – Питаешься страхом, как и сто лет назад. Эх, об одном сожалею, что смогла лишить тебя только ног. Надо было….
– Стоп! – Зарычал Дядя Гриша и замахнулся, будто собирался ударить бабушку.
К удивлению Филонова, старушка лишь презрительно сложила губки куриной гузкой и послушно сменила тему, продолжая говорить о себе:
– У меня-то выбора как раз и не было. Что может выбрать маленькая девочка, которая умерла ещё до крещения? В ад не отправить, ибо грехов за ней ещё не завелось. Но и в рай ей нельзя – поскольку нехристь.
– Ох, ё-моё, пожалейте маленькую девочку кикимору, которая всё же умудрилась сделаться бабушкой, прожив отнюдь не бедную впечатлениями жизнь! – в голосе дяди Гриши сквозила ирония, но сквозь неё пробивалась что-то ещё, похожее на горечь поражения и жажду реванша.
– А вот это и есть мой выбор! – вспылила старушка. – Я, в отличие от некоторых серых личностей, живее многих живых. Я всюду. Мне всё доступно. И границы России нигде не заканчиваются.
Филонов совершенно ничего не понял. Он даже не обратил внимания на намёки, которые бросала Нюся относительно старика.
– Это не я, это наш президент сказал, – пояснила Нюся, обернувшись к студенту. – Велел перевести на все языки мира – и пусть понимают, как хотят. Лично я понимаю так: Россия безгранична не только вширь, но и вглубь.
"Ну и бабка! Руководит призраками и слушает президента. Как это можно совместить?" – восхитился Филонов и спросил:
– Бабушка Нюся, может, вы подскажете, где найти Галю?
– Да уж, – поддержал дядя Гриша. – Признавайся, куда ты задевала его девушку?
– Тоже мне внучок нашёлся! – Старушка поджала губки, отчего её рот снова сделался похожим на куриную гузку. – Просто мы с Галей реконструкцию фильма осуществляем! Правда, она пока не знает всех деталей… Ничего, скоро узнает! А вы нам мешаете. Студент этот вечно под ногами путается. А ты, Григорий, вот снова ты свои кровавые шуточки шутишь….
Дядя Гриша не дал ей продолжить. Чтобы отвести внимание Романа от своей персоны, постарался внушить ему совсем другие мысли. И, кажется, это получилось.
«Совсем с ума спятила! – его мысли вновь вернулись к чудаковатой старушке. Неожиданно мозг пронзила страшная догадка: а вдруг Галя осталась в прошлом! Старушенция вполне может позабыть её там. Навсегда. А ведь в город вошли партизаны Рогова. Он вспомнил одну из немногих лекций, которую случайно посетил между своими подработками. Красные партизаны-роговцы, призванные сдерживать натиск белогвардейских отрядов, чистили Энск не только от колчаковцев, чинили суд-расправу над всеми, у кого нет на руках мозолей... Рогов не вешал, не расстреливал, а просто отрубал голову всякому, кто, по его мнению, "враг народа".
Чего-чего, а мозолей на Галиных ручках не было. Значит, девушке угрожает реальная опасность! А всё из-за этой милой бабушки!
– Говорите, ну! Где найти Галю? – Филонов вцепился в воротник плюшевой жакетки и легонько встряхнул старуху. – Вы заигрались, уважаемая. Отпустите девушку!
– Ну, как я могу её отпустить? – скуксилась она. – У нас ведь там скучно. Тоскливо. А Галочка – живая тёплая девочка. Своим искренним участием она оживила меня, возродила к новой жизни. У нас сейчас стало так интересно! – глазки Нюси заблестели.
Вон оно что! Роман, кажется, начал понимать. Своим любопытством Галя вытащила на свет легенды Энска, чем и воспользовалась эта кикимора. Похоже, её аппетиты растут, и она решила подкормиться эпизодами настоящей истории. Галя нужна ей как посредник, добытчица утраченных сведений, настроений, эмоций.
– Да я бы с радостью. Но здесь я ничего не решаю. Не я здесь самый кровавый кукольник! – Старуха закатила глазки под самую малиновую шляпку, при этом украдкой указывая пальчиком на старика в инвалидной коляске.
«Вот интересно, а на чьей стороне у нас дядя Гриша? – Студент с подозрением обернулся к соседу. – Не спросишь же прямо:А вы, Штирлиц, за белых или красных? Тьфу ты! При чём здесь Штирлиц?
– Ром, Ром, полегче! Отпусти Аннушку, – подал голос старик. – Ты же сказал, что Галя в библиотеке. Вот и ищи её там.
Вот чёрт! Как же он сразу не догадался? Исторические сведения в полном объеме можно было найти только в Гоголевке, а не в той захудалой библиотеке на окраине города, где искал её студент.
Роман вскочил и, бросив милых старичков на произвол судьбы, побежал в Гоголевку. Отвлечь! Увести Галю! Директриса нашла дурочку, готовую идти и на край земли, и за край. Ко всему прочему, она ещё не заплатила обещанного за прошлый квест.
Галя вышла из здания городской библиотеки. Увидев коллегу, радостно заулыбалась.
– Ой, Ромочка, я такой сценарий набросала! Думаю, начальству понравится! Я сумела совместить несовместимое! Представь: наша городская Нюся, еще молодая, в красном жакете, на броневике, из квадратной амбразуры выглядывает её носик. Белые применяют все достижения современной техники, они вооружены до зубов. И тут появляется комиссарша с установкой Красного газа на борту парохода.
– Ты же говорила, она на броневике!
– Пароход, броневик, какая разница! Это детали...
– Это будет реальный газ? Химическое оружие?
– Наверное, нет. Создатели фильма придумали образ Красного газа, чтобы выразить тотальность коммунистической идеи. Летучее вещество, проникающее повсюду, достигает каждого уголка страны.
– Но что это за вещество, если не газ?
– Трудно сказать. Известно лишь, что для своих этот газ – веселящий, для врагов – смертельный.
– Он что – распознаёт своих и чужих? Каким образом?
– Пока не знаю.
– И почему именно красный?
– После революции в России все стало красным. Не только звезды и знамена. Люди носили галоши "Красный треугольник", праздновали "красную Пасху"...
– Курили папиросы "Красный богатырь", – продолжил список студент.
– Вот, вот. Первый игровой фильм, снятый в советской Сибири и посвященный пятилетию победы над Колчаком, назвали "Красный газ". А как у тебя с эскизами? Посмотрел в музее фотографии старого Энска?
– Да как-то не пошло, – неопределённо сказал Филонов. – Нюся на броневике, говоришь? Так у нас в Энске бронеавтомобилей не было!
– Нет, мог быть! По крайней мере, один. Теоретически, один "Джеффери" под названием "Славный", который принадлежал Чехословацкому корпусу. Его потом красные отбили.
Молодые люди стояли друг против друга и спорили. Филонов смотрел на Галю, которой удивительно шла белая шапочка с помпоном, слушал её щебетание и был ужасно рад, что наваждение кончилось, он видит её перед собой, живую и невредимую.
Тут он заметил, что по аллее движется знакомая старушка в малиновой шляпке и подшитых валенках. В руках у бабушки были лыжные палочки, она старательно втыкала их в снег и шевелила губами, будто подсчитывала шаги.
«Нюся! Опять активизировалась! Ой, сейчас снова что-нибудь начнётся! – подумал студент и схватил за руку Галю, боясь вновь потерять её.
Откуда ни возьмись подкатил на коляске дядя Гриша и заслонил собой маленькую старушку.
– Эта милая барышня, по-видимому, и есть Галя? Что же ты, Рома, нас до сих пор не познакомил?
– Да, как-то не успел ещё...– Роману явно не понравился взгляд, которым старик окинул девушку.
– Хорошим делом занимаетесь, ребятки. Может, возьмёте меня в консультанты? Вы много не знаете. А я бы мог что-то вам подсказать. С историей надо обращаться аккуратнее.
– Вот здорово! Хорошо! Надо поговорить с Анной Андреевной! – с энтузиазмом воскликнула Галя. – Ой, кого-то вы мне напоминаете, – вдруг обратилась девушка к дяде Грише, – но вот кого? Я же фотографии только что смотрела в музее… кто-то там был… а узнать не могу.
Филонов посмотрел на старика с подозрением и заметил его странную улыбку, очень похожую на оскал хищного зверя.
Но тут Галя увидела приближающуюся Нюсю.
– Смотри, Ром, какая забавная бабушка: в валенках и шляпе! Кажется, я её знаю….
– Да уж. Забавная.
Нюся поравнялась со всеми, и студент не удержался, спросил:
– А лыжи где, бабушка? Дома позабыли?
– Ты что, Ром, – Галя дёрнула его за руку. – Это же скандинавская ходьба. Без лыж. Только с палками.
Галя прыснула. Они засмеялись. Смех распирал их изнутри, вырывался наружу и никак не мог кончиться. Согнувшись пополам, студент упал в снег, увлекая за собой Галю. Молодые люди валялись в снегу, изрисованном крошечными воробьиными лапками, и не могли остановиться, хохотали и хохотали, до икоты, до изнеможения. Они даже не подозревали, что скоро в их жизнь снова вмешаются призраки города Энска, и это вмешательство будет куда серьёзнее давешних проделок веселухи.
Старики во все глаза смотрели на смеющихся парня и девушку. Нюся улыбалась. Похоже, старая ведьма разделяла их молодой задор и весёлость, подпитывалась бьющими фонтаном эмоциями. Дядя Гриша с кислой улыбкой глотал разочарование. Он так долго плёл паутину, тщательно распределил роли, предназначив каждому игроку особенный финал, но всё испортила Нюся. Ведьма снова нарушила его планы. Для того, чтобы насытить его алчную сущность, требовалась пища более питательная, чем просто хиханьки глупой молодёжи. Впрочем, его черёд ещё не настал. Он подождёт. Серые сущности, настоящие вершители судеб, умеют ждать.
Продолжение следует.