Заслуженный артист России Сергей Радьков о профессии актёра и любимом театре
— Вы с детства мечтали стать актёром?
— Сколько себя помню — да. Хотя у меня семья не театральная абсолютно, мама у меня медсестра, а папа был шахтером. Родился я в Караганде, это город в Казахстане, это моя родина замечательная, и театральных людей и каких-либо предпосылок не было никаких. Анализируя жизнь и моё детство, по жизни было много внутреннего театра в принципе, и сколько себя помню, всегда хотел быть артистом. Мне ещё везло на людей, которые меня в этом поддерживали. Это даже начиная с детского сада, я обожал, любил свой садик. И вечерами, и на праздники я ставил спектакли какие-то, оставались группы, и мы там что-то разыгрывали. И к нам в садик привозили театры, например, театр кукол. Я отчетливо помню свой первый увиденный спектакль Карагандинского русского театра имени Станиславского — «Лапти-самоплясы». И всё, я пропал, из театра просто не выходил.
Я вообще поступил в театральный с третьего раза, поступил в Иркутске, замечательный город и училище.
— А что она дала Вам ценного? Может быть какой-то совет, который Вы проносите через всю свою актёрскую деятельность?
— Таланту нельзя научить, как ему научишь? Можно научить технике, ремеслу. Нужно пройти все этапы познания себя. Вера Александровна всегда учила (с юмором всё было хорошо) ироничному отношению. И прежде всего к самому себе! У артиста, при всей серьёзности его профессии, должна быть самоирония, не самоуничтожающая, нет, она должна быть лёгкой. За самохвальство она ругала сильно.
— В каких театрах Вы работали?
— Я вообще много, где работал. Я после Иркутского театрального училища поехал работать в театр-студию «Этюд» под руководством Владимира Павловича Куркина. Потом уехал работать в Кемерово, проработал там два сезона. Затем уехал в Мурманск в театр Краснознамённого Северного флота. Оттуда уехал в Караганду. И потом меня пригласили в Курган.
— У некоторых актёров есть роль, которая по многим причинам, даётся им тяжело. Была ли такая у Вас?
— Вы знаете, сложны любые роли. Я всегда любил какие-то характерные роли. Но вообще по типу актёрскому — я неврастеник, такой аппарат у меня психоневрологический и все режиссёры обращают на это внимание. Раньше меня тянули на героя, но мне всегда хотелось играть характерные роли, именно создавать психологические характеры. Любая роль сложна. Я благодарен своему мастеру и Леониду Анатольевичу Гушанскому, который меня пригласил в курганский театр. Он на протяжении лет 25 вёл меня, открывал мне. Я начинал с мальчиков, потом я сыграл у него Войницкого из «Дяди Вани». Тогда роль была сложна для меня. Я понимал её, чувствовал на своем уровне, я мог что-то внутри прочувствовать, выдать, дать, но это было очень сложно. Гушанский меня вёл, раскрывал в разных жанрах. В принципе каждая роль сложна.
— Ваш театр всегда согласен на различные эксперименты, приглашает к себе молодых режиссёров. Что даёт Вам работа с молодыми режиссёрами?
— Мы друг у друга, наверное, учимся. Мне всегда всё интересно, особенно в профессии. И, казалось бы, ты себя знаешь, что мне можно про себя рассказать? Но я всегда открыт. И с Акришем, и с Хуснияровым, и Джунтини. Эти режиссеры — просто подарки. Они открывают меня. Вот эти молодые режиссёры вдруг почувствовали меня, увидели меня. Я у них чему-то учусь, а они чему-то учатся у меня. Даже решения спектаклей, которые привлекают молодёжь, у меня просто не возникает вопросов почему так, почему у меня там правая пятка — левое ухо. Нет, абсолютно! И очень доверяют! Я сам по себе очень послушный актёр, я к этому приучен, я до последнего пытаюсь понять режиссёра и пойти его путём. Нравится — не нравится, я буду идти. И молодые режиссёры очень доверяют мне, они отталкиваются от меня, от моих данных, от моей фактуры, возможностей и способностей. Я всегда стараюсь им помочь.
— Вы читаете критику? Или отзывы зрителей? Как вы к этому относитесь?
-Я с уважением отношусь. Зрительское или театроведческое — это в первую очередь мнение. Я могу согласиться, не согласиться, но я отношусь с уважением. А зрители… Они такие эмоциональные, порой некорректные, но такие светлые и искренние. Профессиональное мнение, конечно, интересно. Я читал статьи Крымовой, Дмитриевской и других. И когда нас обсуждают, это же всегда всё такое разное, но это и интересно. Бывали случаи к нам приезжали критики — говорили одно. Приезжали другие, смотрели те же самые спектакли, но говорили вещи, абсолютно не связанные с тем, что обсуждали до них. (Смеётся). С чем-то я могу согласиться, над чем-то могу задуматься, но всегда отношусь к этому с уважением, как в принципе и к людям.
— Ваш любимый драматург или пьеса?
-Ой, я люблю многих… Но, конечно, А.П. Чехов — мой любимый. Также Теннесси Уильямс, Юджин О-Нил. Горький, почему-то совершенно забытый, но его пьесы это что-то невероятное. И Володин, и Вампилов, и Арбузов, и Розов — это то, на чём я рос. Они очень актуальные. Толстой, Сухово-Кобылин с его трилогией, они все замечательные.
-Есть ли роль, которую хотите сыграть, но ещё не сыграли?
-Вот моя прелесть в том, что я вот никогда не хотел сыграть какую-то конкретную роль, как например, Гамлета. Ведь вопрос — «Быть или не быть» — он же есть в каждой пьесе. Мне просто хотелось какой-то хорошей драматургии, что меня как-то тронет, где мне будет что рассказать и донести, найти точки соприкосновения со зрителями и обменяться энергией. Даже в комедии, в самом гротесковом образе, должна быть «форточка», чтобы зрители задумались: «А что стоит за этим смехом?».
— И последний вопрос: главное качество актёра?
— Оставаться человеком. Порядочным, добрым, честным, уважительным человеком. Это самое главное.
Ксения Тёскина, студентка театроведческого факультета ГИТИСа.