- Ничего не понимаю. Все должно работать.
Перепачканный с ног до головы машинным маслом и щурясь от света прожектора, Нарышкин спустился на бетонный пол ангара. Приняв из рук Карлсона протянутую ветошь, пропитанную спиртом, он пытался оттереть ей руки. На его грязном лице застыло недоуменное выражение. Товарищ пытался его приободрить, как мог.
- Не грей голову, все запчасти и инструменты в наличии, здесь их даже с запасом, как и боеприпасов. Отдохнешь и разберешься.
Петр мрачно усмехнулся, утирая вспотевший лоб тыльной стороной ладони. Лицо, и без того грязное, стало еще грязнее. Скулы сжались, выцветшие глаза печально смотрели на молодого неопытного друга. Сейчас он больше походил на немецкого танкиста, нежели на советского летчика.
- Хорошо, что мы успели подготовить твой самолет. Штурмовик предназначен для нанесения ударов по земле. Нужно разнести их авиабазу быстрее, чем они нашу.
- Интересно, у женщин тоже были проблемы с двигателем?
- Не знаю. В Городе не все так просто. Серый Человек очень принципиален, он не даст преимущества ни одной стороне, иначе битва теряет смысл. И если у нас не заводится истребитель, значит, у врага проблем не меньше.
- У них не менее двух самолетов.
- Да, Денис сообщил. Зато нам сильно повезло в начале. В то время как женщины потеряли шесть человек, у нас только одна потеря.
- Наша победа это не везение, а заслуга. Твой истребитель неисправен, а это уже несправедливость.
Нарышкин засмеялся. Карлсон был молодой и глупый, многого не понимал.
- Нет, это значит, что у женщин есть слабые звенья, которое нам нужно нащупать. Исход войны не решает одна авиация.
Карлсон согласно кивнул, отвернувшись и принявшись рыться в недрах вещевого мешка. Вскоре оттуда появились банки с тушенкой и кашей.
- Ладно, Петр, все будет нормально. Держи, ты не ел с прошлого утра. Подкрепись и поспи пару часиков. Решение проблемы найдется само собой после небольшого отдыха. Сейчас ты не эффективен.
Нарышкин понимал, что Карлсон прав, но самолеты противника уже находились в воздухе, налет на базу мужчин мог состояться в любой момент.
- Стоит мне подкрепиться, как я крепко усну, и проснусь не скоро. А если у женщин тоже есть штурмовик, могу вообще никогда не проснутся. Времени мало, лучше не испытывать судьбу.
Карлсон вызывающе взглянул на Нарышкина.
- Не знаю, как ты, а я подкреплюсь. Силы нам понадобятся.
Нарышкин не спорил, лишь отстраненно наблюдал, как Карлсон вскрывает банку тушенки, поглощая ее содержимое вприкуску с сухарями.
- Приятного аппетита. Только давай быстрее. Я хороший пилот, но плохой техник, мне понадобится твоя помощь.
Набив рот, Карлсон попытался улыбнуться, согласно кивая головой. Глаза парня весело блестели. Было заметно, как он польщен.
Внезапно, Нарышкин почувствовал тревогу, предчувствие беды. Такое с ним было впервые. Необъяснимое чувство, словно он видел Карлсона последний раз.
Наверное, сказывалась усталость.
- Ладно, доедай, а я снова полез копаться в моторе. Есть одна идея.
Нарышкин так и не поел, но спать хотелось не меньше. Раньше, пару дней назад, ему не хватало спиртного. Настолько не хватало, что он не мог уснуть без него.
Когда в Городе погибли первые люди, не важно, какого пола, он пожалел, что нет кофе. Засыпать стало опасно. Чертов портал мог бы поставить кофе, ведь это не наркотик. Но местные правила писались местным богом.
Прикончив тушенку, Карлсон присоединился к Нарышкину. Правда пользы от него оказалось не много, скорее наоборот. Благодаря хорошему настроению, он решил узнать у старшего товарища все, что его касалось и не касалось.
- Нарышкин, скажи, как ты попал сюда? В российском киберпространстве ты один из лучших, если не лучший в мире. При чем здесь все разборки между мужчинами и женщинами?
Не отвлекаясь от копания во внутренностях двигателя, Петр усмехнулся.
- Когда среди пилотов появилась первая баба, мы не обращали на нее внимания. Подумаешь, это же игра, в нее может играть кто угодно. Потом появилась вторая, затем третья. Не знал, что слабый пол интересуется войной.
- Так это же хорошо. Откуда появились конфликты?
- Ты знаешь меня по игре. Помимо проведения воздушных боев, я нередко люблю поболтать с интересными людьми, включая женщин. Да, ты не ослышался, среди женщин есть умные и образованные люди. Многие отлично знают историю и даже состоят в тематических кружках. И все было бы ничего, если бы я не наткнулся на феминисток.
Придерживая протянутый Петром шланг, Карлсон засмеялся.
- Понимаю. Они из кожи вон лезут, чтобы доказать свое превосходство над всеми мужчинами. Неудачницы с комплексом неполноценности.
Нарышкин включил фонарь, рассматривая подозрительную деталь двигателя, при этом продолжая беседу.
- Совершенно верно. А самое возмутительное в феминистках то, что они гордятся подвигами действительно достойных и смелых женщин как своими, на основании одинакового с ними пола. Более того, некоторые еще и пытаются сравнить подвиг с обычной рутинной возней. Доходит до полного абсурда. Представь, что сказали бы девушки сорок шестого гвардейского ночного бомбардировочного полка, узнав, что о них вспоминают современные феминистки в статье о мытье унитазов?
Героизм нынче не тот, как и феминизм. Не хватает людям эмоций. Ушли в другую реальность, где каждый идиот мнит себя гением, а трус считает себя супергероем. Даже я не исключение.
Красная молния, сокол Сталина, воздушный дьявол. Как только меня не называла российская пресса. Никто даже не догадывался, что великий и ужасный Нарышкин в жизни простой парень, который боится летать даже гражданскими самолетами.
Да, я боюсь высоты, ты не ослышался. Боюсь с самого детства.
Нарышкин замолчал, нервно прикусив губу, снова утирая с лица выступивший пот. Наверное, ждал ответа Карлсона. Так и не дождавшись, продолжил.
- Мы все такие, ошибка эволюции. Чтобы стать великими, нам обязательно нужно убивать себе подобных. Смотри, друг, сколько существует симуляторов войны, но ты видел хоть один симулятор воспитания ребенка?
Мы заигрались в свои игры. Серый Человек пришел вовремя со своей игрой. Она интереснее, а главное познавательнее.
Карлсон, находясь в легком шоке, позволил себе ответить.
- Здесь другой мир, не похожий на наш. Нам даны новые знания, которых не было в прошлой жизни. Они придают уверенности, а уверенность побеждает страх.
- Это справедливо в родном мире. Здесь нам не дано ничего, кроме знаний. Наши страхи останутся с нами, как останутся ненависть, презрение и алчность.
Но останутся и честь, доблесть, благородство, самопожертвование. Весь вопрос в том, что перевесит.
Смысл Великой Битвы в этом и заключается. Побеждает не умный, а достойный.
- Значит, мы все проиграем. В Город попали не просто глупцы, а самонадеянные кретины. Прости, не хотел тебя обидеть.
Нарышкин вынырнул из глубин двигателя, поднеся свое испачканное машинным маслом лицо к лицу Карлсона. Петр был раздражён.
- Я сам не раз задумывался над этим. Да, я думаю, что ты прав. Мы проиграем и умрем, и будем прокляты. И на наши могилы никто не положит цветы. Ибо люди, которые считают половину человечества врагами, большего не заслуживают.
Карлсон хотел ответить, но не успел придумать достойный ответ.
Вызов по рации. Внезапный и неожиданный.
- Нарышкин, это Петров. Ситуация критическая. Поросенок убит, Подонок предал нас и дезертировал. Над нами летают два самолета противника, перекрывая пути к отступлению. Бабы окружают, долго мы не продержимся. Если самолеты готовы, срочно поднимайте в воздух. Нас осталось четверо.
Карие глаза Карлсона смотрели в голубые глаза Нарышкина.
- Ты слышал. Надо лететь на помощь.
Нарышкин слышал.
- Нужно еще немного времени.
Карлсон, будучи молодым человеком, словно постарел на десять лет. Наверное, повзрослел. Его час настал.
- Мой самолет готов. Я полечу один.
- Неизвестно какие самолеты есть у баб. Истребитель тебя прикончит наверняка.
- На кону жизнь четверых мужчин. Сделаем все возможное, ведь во время войны был случай, когда ИЛ-2 сбил немецкий истребитель.
- Исключение лишь подтверждает правила. Ты не просто погибнешь, твоя смерть будет глупая и бессмысленная.
- Против нас бабы. Что они могут?
Нарышкин был серьезен, как никогда.
- Если так, чего паникует Денис? Их окружили бабы, подумаешь, какая трагедия.
Карлсон молчал, опустив голову и разглядывая носки своих сапог. Спорить было глупо, Нарышкин приводил веские аргументы.
Рация запищала. На этот раз вызывали Карлсона.
- Это Петров. Что там с самолетами, вы готовы?
Карлсон взглянул на перекошенное лицо Нарышкина, который жестами пытался донести до него, как именно стоит ответить. Однако, врать Денису он не хотел.
- Я готов, но с истребителем проблемы, решаем.
- Приказываю лететь одному. Твоя задача отвлечь самолеты противника на себя. Вступать в бой не обязательно, можешь просто нарезать круги над городом, пока Петр не поднимется в воздух на своей Аэрокобре. За это время мы отступим, или всех положим, как этих трех сучек у школы.
- Слушаюсь, вылетаю.
Карлсон виновато посмотрел на Нарышкина. Он словно просил прощения.
- У нас нет выбора. Дениса нам нельзя потерять, он самый крутой боец.
Внезапно, в голову Нарышкину пришла замечательная мысль.
- Ошибаешься, выбор есть. На штурмовике полечу я.
- У тебя нет боевого опыта, на ИЛ-2 ты ни разу не летал.
- Я хорошо обучаем.
- Ты боишься высоты, а мне в прошлой жизни пару раз доводилось летать. Пусть самолет был маленьким и спортивным, но он подарил мне незабываемое чувство свободы. Даже если я был вторым пилотом.
- Мне все равно взлетать, так или иначе.
Карлсон подошел к Нарышкину, крепко обняв за плечи.
- Может двигатель сломался не зря, и лететь нужно именно мне. Может все будет хорошо. А если нет, отомстишь за меня. Один хрен, нас ждет еще много рождений и смертей. Город это доказал.
- Хорошо, будь на связи. Докладывай мне все, что увидишь.
Спустя пятнадцать минут, когда штурмовик Карлсона скрылся за горизонтом, Петр Нарышкин вспомнил о своем предчувствии. Но переживать было некогда.
Прикрепив рацию к воротнику гимнастерки, он снова погрузился в двигатель.
Если проклятый самолет не удастся завести, он поможет лишь советами. Это все, на что был способен бывший компьютерный воин.