Угу, за морями, за горами…
— Это как же вы умудрились аж две тысячи лет прожить? — в очередной раз удивился цирюльник.
— Контракт, — в очередной раз коротко ответил Енот.
— Дела-а-а, — в очередной раз протянул брадобрей…
Обычно, беседы за столом подчиняются неким ритуалам, традициям. А в нашей, похоже, стал ритуалом вот этот вышестоящий диалог-рефрен. Как ни крути, а и правда — не укладывается в голове обычного человека: как это можно прожить две тысячи лет и ни разу не помереть? Вот не укладывается — и всё тут. Не-ук-ла-ды-ва-ет-ся. И тогда уподобляется тот человек попугаю и, знай, твердит себе одно и то же, одно и то же… Этого мало — момент с долгожительством с лихвой затмевает другие прочие. Например, придание человеку правдоподобного животного облика. Экстерьер енотов, а сознание человечье — это дивно? Дивно! Но абажжите, вы пришли с этой енотовой шкуркой — а у нас тут на повестке уже две тысячи лет жизни отдельно взятого человеческого, как ни крути, существа!
Ага, вот вам и пу-пу-пу… Но какие бы удивительные подробности ни выяснялись, а дело вырисовывалось вполне конкретное — словить и предоставить так называемому Хозяину его же беглого иллюзиониста. Да-да, хорошая шутка, господа клоуны рыжий и белый! Так разрешите же мне немедля проаплодировать вам стоя? Но, оказывается, нет, не шутка это, а самая настоящая правда самой всамделишной жизни.
Вот оттого и бегал цирюльник без счёта в свой заветный погреб. А за этими делами начинал уже заниматься за окнами и ранний летний рассвет… Излишне, наверное, будет тут сказать, что импровизированная камарилья наша сходу так ничего и не порешала. А попросту говоря — завалилась она-таки спать всем своим составом.
Первым очнулся лавочник. А всё оттого, что поимел он бражничье несчастье лечь аккурат напротив того окна, в которое солнце имело обыкновение заглядывать в особую свою «щедрую» пору. Кажись, даже и на лавке, что в том месте стояла, вся краска со временем начала бледнеть и сходить от такой светильей щедрости. А тут, вдруг, не просто голая лавка — а, будьте любезны, целый сопящий на ней человек! И уж как он от солнца-то огораживался, как уползти-то от него пытался — а всё без толку.
Вскочил он, короче говоря, мокрый, как мышь, осоловелый и мучимый жаждою. Заметался было по углам, но вскоре нашёл-таки где цирюльник хранил воду. А если точнее, просто вспомнил. Так как, увы, не первый свой здесь переживал он эксцесс… Да, утро выдавалось немудрёным. Точнее — закатившимся далеко за полдень и совершенно немудрёным.
Увы и ах, но когда это кого-то останавливало? Продрамши очи, наши шуты-звери решили сразу же действовать. Да не просто действовать — а двигаться, понимаешь ли, на столицу (Помните? Ведь именно там проявился некий странный фокусник-иллюзионист).
Сказано — сделано, да? Да. Но не тут-то было! Смотрите сами: в столицу нужно доставить… медведя и енота. И как же? Каким же это образом? Ладно, состряпали легенду — дескать, некоему цирюльнику во время защиты картофельного своего поля удалось поймать целого живого медведя. Ну, хорошо, поймал он его и в клетку засадил… А что дальше? А дальше — возникло у него желание отвезть этого медведя в столичный зоопарк. Похвальная желание ведь, да? Абсолютно. Ага-ага, а то у столичного зоопарка своих поставщиков зверья нету и медведЕй там видом не видывали… Слоны, слоны, говорят, здравствуют в том зоосаде, несмотря на несвойственную для них широту! А тут, понимаете ли — медведь. Такое диво дивное, что я не могу…
Благо, тут цель была не попасть медведю в зоопарк, а попасть медведю в столицу, отчего вышеозначенный план выглядел очень даже и ничего. Я сказал «план»? Правда-правда? Нет-нет, забудьте — это был только первый, незначительный его пункт, отвечающий за доставку всех причастных лиц в столицу. Но что же дальше?
А тут увы: вырисовывалось так, что дальше можно будет действовать только по ситуации. Это удручало, но ничего другого у наших приятелей совсем-совсем не оставалось…
И пошёл тогда лавочник наш, наконец, фрахтовать. И далось ему это трудно. Но он, уверяю вас, расстарался настолько, что всё у него удалось наилучшим, как для текущего момента, образом.