В прошлую навигацию, на «Кильской неделе», Миша купил машину. Обещали ему погрузить её в самые короткие сроки на первый же, идущий в Россию пароход. Прошел год, но «воз и поныне там». А вернее, он уплыл в неизвестном направлении. Ребята снова собираются идти в Германию на Катти Сарк. Миша идёт с ними не столько погоняться, сколько вытряхнуть из этой конторы хоть что-то.
В Киле Миша посещает злополучное место и пытается стребовать свою машину. Но его, мягко говоря, посылают подальше, объясняя это тем, что его машина убыла в неизвестном направлении, той конторы уже не существует, а на этом месте уже другая. «Распушив хвост», и «хлопая крыльями», Миша пошёл на обидчиков грудью: «Я работник БМП, объявлю по всем судам, чтобы они обходили ваше мошенническое гнездо стороной, и разнесли дальше по судам других пароходств вам антирекламу, если не вернёте мою машину или деньги, отданные за неё!» Контора решила не связываться с Мишей (очевидно, рыло в пуху ещё не обветрилось), дали Мише, чтобы отвязался, какую-то развалюху, и соответствующие вывозу, бумаги. Миша тут же забрал машину и переправил на наше судно, стоявшее в порту. Но по дороге понял, что за приобретение он поимел. Да было поздно возвращаться: «Форвард» спешил на гонку Кильским каналом в Северное море, увозя с собой Сашу Салихова, хорошо знавшего немецкий язык, и помогавшего Мише изъясняться с работниками конторы.
Гонки проходят с большим успехом. Вот как пишет о них В.Гусев в журнале "Катера и яхты":
"Среди яхтенных команд лучшим оказался экипаж наших одноклубников, выступавших на «Форварде» (капитан Б. Хрящев). Во всех трех гонках «Форвард» финишировал в числе лидеров, лишь незначительно уступая первенство конкурентам в своей группе яхт со спинакерами ClII."
На одном из этапов гонки, «Форвард» потерял лопасть винта. Борис связался с дирекцией БМП и получил «добро» на ремонт на верфи Гамбурга.
С 26 августа по 03 сентября яхта стояла на верфи в ремонте (ждали, когда привезут новый винт). Команда не теряла время даром. Поблизости от верфи находилась роскошная помойка – кладбище старых машин. Наши ребятки, не первый год покупающие подержанные машины, стали часто посещать эту помойку, отыскивая там детали для своих ранее приобретённых дешёвых сокровищ.
В один из стояночных дней на верфь пожаловал Миша под конвоем двух полицейских. Карман его предательски оттопырился: из него торчала длинная антенна, для его «новой» покупки. Полицейские хотели выяснить, кто такой Миша и что он делал на той помойке. Саша Салихов быстро уладил конфликт, рассказав всю историю Мишиной злосчастной покупки. Мишу пожалели и не стали отнимать у него эту антенну. Возможно, полиция взяла на заметку лохотронщиков из Киля – нам не известны их дальнейшие действия.
НА ПОЛИМАРАНЕ
А чем в это время занималась я?
Мы в это время продолжали осваивать возможности нашего «Дружка». Часто выходили в море просто позагорать: уйдём с фарватера подальше от судового хода, бросим «яшку» за борт, разденемся до гола и лежим на палубе. Правда, иногда нам мешали вертолёты – начинали кружить над нами.
Как-то раз к нам попросился покататься Олег. Он с приятелями пришёл в наш клуб на плоту. Перегнали его из Архангельска внутренними путями до Ленинграда. Ребята сами его сделали и проводили испытания. Дальше собираются идти в Таллинн. Ошвартовались рядом с нами. Олег наблюдал, как мы ходим. Мы исполнили его просьбу – взяли на борт в один из выходов. Тем более, что в то время мои девчонки куда-то разъехались отдыхать, на яхте со мной осталась из экипажа, только Галина Дорожкина. Лишние руки нам не помешают.
По возвращению, Олег предложил нам с Галиной, пойти с ними в Таллинн. У ребят были дипломы инженеров, но не было прав хождения под парусами. На тот момент, ГИМСа ещё не существовало, и проблем идти внутренними путями у них не было. А дальше, в море нужны корочки шкипера. Мои, рулевого 1 класса это позволяли (сейчас вместо рулевого первого класса дают шкиперские).
Подсчитав, что у меня осталось до конца отпуска 3 дня, у Галины 4, а до Таллинна обычным ходом яхты 1,5 дня, мы согласились на предложение, решив, что обратно уедем поездом. На следующий день, приехав в клуб, увидели, что на борту уже пограничники проверили содержимое лодки и ждут только нас. «А вот и капитан» - сказал Олег погранцам, указывая на меня. Я тихо внутренне выпала в осадок, но виду не подала. Быстро подписав судовые роли, пограничники покинули судно. Мне ничего не оставалось, как встать у руля. И с этого момента я получила за поход, как говорится, все 33 удовольствия!
"Спрут". Это 7-ми корпусной плот. Основные - два корпуса для жилья, остальные для парусов, концов, дельных вещей и просто вещей экипажа. Т.к. он, как и всякий катамаран, в бейдевинд ходит плохо (у него большой лавировочный угол), несмотря на то, что у него бермудские (косые) паруса, он имеет вспомогательный подвесной мотор. Но т.к. этот подвесник небольшого размера, то и мощность у него соответственно, не большая. А в волну против ветра бензина (а он бензиновый), тратится много, и он имеет тенденцию быстро заканчиваться. На этот случай этот полимаран имеет две пары вёсел. Вот такая посудина!
Скомандовав «Пошёл грот», я удивилась, что Олег стал выбирать фал руками, а не через лебёдку. Показав на лебёдку, я предложила ему воспользоваться ею. Он отмахнулся: «мне так удобней!». И тут я увидела, что лебёдка не работает, потому, что покрашена и намертво сидит в барабане. Олег говорит: «А что, она должна крутиться? А я-то думаю: «для чего эта дурацкая штуковина тут на борту?» И тут я стала сомневаться в наличие инженерного образования у этих горе-мореманов.
Это был первый сюрприз. Далее, парус поставлен и яхту надо поворачивать на выход из гавани. Заложив руль на 90 градусов, яхта стала выходить «из стойла», но пройдя 45 градусов, она вдруг стала пятится назад. А фокус в том, что руль полубалансирный представляет собой лопату с черенком посередине. Отработав первая половина лопаты, теряет давление и перестаёт работать. Тут вступает в работу вторая половина, и яхта начинает пятится назад. Об этом сюрпризе я узнала только что, поэтому, надо было уже следить за тем, чтобы мы своими 7-ю корпусами не раздолбали соседей.
С грехом пополам вышли из гавани и потопали в море, сначала галсами: от правого берега до левого с продвижением вперёд за 3 часа на 2 км.
Устали крутить повороты, ибо наш лавировочный угол был чуть меньше 180 градусов. Врубив движок, мы быстро проскочили нашу "Маркизову лужу" (от Питера до Кронштадта), а далее, войдя в узкий фарватер судового хода (оживлённый участок с множеством разных судов), у нас кончился бензин. Почесав репу, мы убрали бесполезные паруса и сели на вёсла. Болтаясь перед носом у серьёзных пароходов, мы шли под музыкальное сопровождение их возмущённых гудков. Благо, низкая осадка этой нашей каракатицы, позволила нам сойти с фарватера и держаться за его пределами. Но за Кронштадтом резко изменился ветер, и мы получили возможность поставить спинакер (передний пузатый разноцветный парус). Вот тут наш полимаран показал себя во всей красе. Он легко понёсся по глади моря, обгоняя многие парусные суда.
После целого дня мотания по Маркизовой луже, получив хороший ход, в хозяевах полимарана проснулся рабочий стимул. Им захотелось поснимать своё детище на кинокамеру. Ничего мне не говоря, они спускают за борт надутую камеру от машины на двух длинных линях, сажают на неё матроса с кинокамерой в старом пробковом жилете и начинают цирк: крутят колесо подтягивая то один то другой конец, выбирая правильный ракурс. Я предупреждаю, что это довольно опасное предприятие, на что опять ответ Олега: да мы так делаем не первый раз. Отдав руль Галине, я спускаюсь в салон за штурманский стол для дальнейшей прокладки. С удивлением обнаруживаю, что на судне нет судового журнала и прокладочного инструмента. Хорошо, у меня была с собой толстая общая тетрадь, в которой я собиралась описывать наше путешествие. В закромах своей сумки нашла линейку и транспортир, которые я часто использую на своей яхте. Начинаю линеить тетрадь под судовой журнал. Через пару минут слышу всплеск. А ещё через пару слышу спокойное бормотание: «Ну вот! Человек за бортом, что-ли».
Я стрелой вылетаю наверх, командую: «Пошёл спасательный круг! Паруса долой» И вижу: спасательный круг прикручен намертво и линь от него внутри лодки. Я пытаюсь развернуть лодку, а эта зараза пятится. Парень, что за бортом орёт благим матом, что тонет, потому, что камера тяжёлая, пробковый спасжилет намок и тянет на дно. И на последних штанах лопнула резинка и спутала ему ноги. Олег, бросается в воду и плывёт за нашим утопленником. У меня в мозгу: «Я, как капитан, отвечаю за их жизни. Мало того, что тонет один, второй тоже кандидат в утопленники. Боже, что делать?" В это время Олег хватает матроса за волосы, поворачивает его лицом вниз, и тащит его к яхте, которая, наконец, задом преодолела половину пройденного расстояния. Матрос, лицом в воде захлёбывается и брыкается. Я протягиваю им на встречу весло. Оттолкнув весло, Олег делает последнее усилие и подтягивает матроса к сетке полимарана. Мы помогаем им взобраться на борт. Оба спасены. Но у матроса начинается нервный озноб и истерика. Найдя в Н.З. бутылку водки, мы с Галкой растираем тело утопленника, постепенно приводя его в норму. Начинаются рассказы каждого, кто что ощущал в момент спасения. Матрос боялся утери дорогой камеры и последних штанов. К тому же, отметил про себя, что вода, которую заставил его хлебать Олег, таща вниз головой, уже не пресная, как в Маркизовой луже. Олег жаловался, что он из последних сил тащил утопленника с кучей тяжёлого барахла, а тот вырывался, царапался и хватая его за руки, пытался утащить своего спасателя на дно, ну а я била его по голове веслом и отпихивала от борта. Короче, все после чая успокоились, и даже от души посмеялись. Но встал вопрос о невозможности пребывании нас с Галиной и дальше на яхте, т.к. такими темпами мы не успевали на работу. Решили зайти в Сосновый Бор и покинуть их там.
Но нас ждало ещё одно приключение: по книге «Огни и знаки Балтийского моря», которую я презентовала на плот, мы нашли нужный маяк, и стали его искать в море. Но огни маяка, как оказалось, не горели, а визуально ферму его опознать было невозможно, т.к. уже спустились сумерки. Мы шли наобум. Но ракеты, пущенные береговой службой, подсказали нам, что надо взять левее. И вот, идя с хорошим ходом, мы вдруг резко остановились. В чём дело? Спинакер работает прекрасно. Проверяем глубины – везде глубоко. Что нас может держать? И тут к нам идёт катер. Оказывается, мы сели на сеть, которая ограждает систему забора воды для атомной станции. Даже, когда мы убрали паруса и кинули конец на катер, тот с трудом снял нас с сети и увёл от сильного течения.
Через пол часа мы были ошвартованы у причала Соснового Бора, и трогательно простившись с ребятами поспешили на последнюю электричку.
У меня сначала были опасения: как же эти ребята пройдут Кургальским рифом и далее пройдут по Таллинскому заливу, сплошь утыканному камнями? Но вспомнив, что они прошли Онегу, Ладогу, Свирь - и выжили, значит, у них какие-то свои способы выживания.
Через неделю ребятки отзвонились, что они в Таллинне, что хоть и с новыми приключениями, но дошли. А я перекрестилась, что удачно завершила этот поход."